Дорохов Михаил - S-T-I-K-S. Быстрее судьбы [СИ]

Монах осторожно поинтересовался:

— А зачем ты за ним следишь?

— Изучаю. Я много о тварях знаю. Брожу везде от стаба к стабу, иногда заглядываю на такие дальние кластеры. Далеко не суюсь — там Пекло. И вообще, всякие диковинки собираю. Вот и тебя увидел! — Гурон улыбнулся и с интересом смерил взглядом проводника.

Тот напрягся:

— Меня?

— Тебя-тебя… Такого я еще не встречал, чтобы у иммунного в течение такого большого промежутка времени — не показывался дар.

— У меня его нет.

— Есть.

Новый знакомый закачался вперед и назад, с ехидной усмешкой рассматривая Монаха, как какую-то диковинку. Похоже, он уже оклемался после того, как почти растратил силы на то, чтобы скрыть от скреббера себя и обоих напарников.

— Еда есть? — спросил Гурон.

— Ты сказал, что у меня есть дар, — торопливо начал расспрашивать «индейца» проводник, — Как ты это определил?

Гурон нахмурился недовольно:

— Я хочу есть.

Монах чертыхнулся и начал потрошить свой рюкзак дрожащими от волнения руками. Оно передалось и Якуту. Тот с интересом наблюдал за происходящим, будто находился в кинотеатре на показе необычайно интересного фильма.

Банку тушенки безумный спаситель вскрыл кривым ножом самостоятельно, и принялся уминать куски мяса прямо с его лезвия:

— После такой встряски нужно подкрепиться. А этот чего молчит? — Гурон показал ножом на Якута, — Не нравится он мне.

Якут поднял бровь и развел руками, показывая всем видом, что он в данном спектакле явно лишний.

«Индеец» потерял интерес к лысому новичку так же, как и к опустевшей за мгновения банке тушняка, повернувшись к проводнику и заявив:

— Если на чистоту, если бы тебя не увидел — не стал бы и помогать Вам.

— Ты из институтских, что ли? — поинтересовался Монах.

— Нет! Ты что! От этих держусь подальше. И тебе советую, а то на опыты пустят такой редкий экземпляр.

— Ты сказал — дар у меня есть?

— Есть.

— Так почему не проявляется?

— А вот это я тебе смогу сказать, только если подойдешь поближе.

Монах поколебался, но блаженный вид насытившегося сумасшедшего подкупал. Да и любопытство подтачивало изнутри очень и очень сильно. Он спросил:

— Гурон, а как давно ты здесь?

— Не знаю. Не помню, — улыбка снова появилась на устах спасителя.

Бывший проводник медленно подошел к груде тряпья, на которой сидел, сложа ноги, алкоголик-безумец. Пододвинул небольшой старый табурет и присел рядом.

Гурон протянул руки к вискам Монаха и закрыл глаза. Лицо его приняло задумчивое выражение. Затем морщины появились на нахмуренном лбу, и он опустил голову, будто упираясь лбом во что-то невидимое.

Монах в этот момент почувствовал лишь покалывания в области головы, словно волосы зашевелились и начали бить друг друга маленькими разрядами статического электричества.

Так прошла минута.

Затем Гурон открыл глаза и убрал руки. Термос с живчиком снова появился в ладонях «индейца», и тот затянулся длинным глотком, словно насмехаясь над водочными парами.

Проводник нетерпеливо заерзал на табурете и решил подать голос:

— Ну? Что ты увидел?

— Как я могу что-то увидеть? Видят глаза. А они у меня были закрыты…

— Да не отходи ты от темы! — Монах начал выходить из себя от волнения. — Говори — что не так со мной?

— Безумец устало призакрыл глаза и вдруг неожиданно ровным и спокойным тоном ответил:

— У тебя огромный потенциал. Ты же принимал горох? Жемчуг?

— Было дело. Хотя боялся, что квазом стану.

— Если бы дар можно было бы сравнить со снегом, то я бы сказал так — в тебе огромная снежная шапка горы, которая может сойти лавиной в любой момент.

Якут закатил глаза:

— Ну, началось! Вы тут что — все ударяетесь в философию, приметы и красивые словечки? Попонятнее можно? Что с моим напарником?

Гурон пожал плечами:

— Твой напарник — что-то вроде сбоя в системе. Но не по вине Улья. Улей работает всегда неотвратимо. Просто, чтобы дар проснулся, некоторым требуется сильная эмоциональная встряска. Заряд адреналина. Ну, тебе то это знакомо. — сумасшедший посмотрел с усмешкой на новичка, от чего тот заметно напрягся.

Гурон продолжил:

— Твой организм, Монах, пережил невероятный стресс. И ты сам. Когда потерял семью тут же почти при перезагрузке. И что-то в твоем «симбионте» пошло не так. Что — тебе могут сказать только в том же пресловутом институте. И то — не факт. Но сейчас в тебе стоит огромный блок. И насколько я знаю, твоя собственная смерть тебя тревожит только в одном случае. В случае если это конец пути к цели, которую ты поставил. В общем, количество стрессов от зараженных и повседневной жизни в Улье, конечно, копится в тебе. И когда-нибудь все-таки активизирует дар сам по себе. Но самый сильный толчок — он вот тут. — похожий сейчас на прорицателя новый знакомый ткнул пальцем в грудь Монаху туда, где находилось сердце.

— Твои же мысли гасят все твои эмоциональные взрывы. И я никогда еще не встречал человека, который мог бы так это делать. Блок можно снять потрясением, связанным с тем же воспоминанием, что его поставило. А, пока что, твой напарник, — Гурон снова посмотрел на Якута, — рассматривает себя как инструмент для достижения цели…

— Вернуть семью. — догадался новичок.

— Ну да. Вроде бы так. Я, к сожалению, не все могу ощущать и видеть в том, что читаю.

Монах погрузился в задумчивость. То, о чем говорил их сумасшедший знакомый, было слишком неосязаемо. И поэтому аморфно и непонятно. Единственное, что он узнал теперь, так это то, что дар Улья был у него изначально. И значит, все эти полтора года он развивался.

— А что у него за дар то? — полюбопытствовал Якут.

Гурон лишь пожал плечами, доставая из своей сумки флягу и откручивая её крышку:

— Без понятия. Этого, увы, я увидеть не могу. И, похоже, больше ничего интересного узнать не получится. Но хоть увидел такую диковинку.

Новичок покосился на него и на флягу и вкрадчиво поинтересовался:

— Живчик?

— Живчик. Не смотри так на меня волком. Ты вообще должен быть мне по гроб жизни благодарен, что ушли Вы живыми. Так что, Вы мне должны.

— Спасибо. — глухо проворчал Якут.

— Тебе повезло, что у твоего напарника дар «спит». Иначе, мне было бы неинтересно Вас вытаскивать. — сумасшедший расплылся в улыбке и снова забегал глазами по подвалу.

Монах встал с табурета и стал собираться:

— Нам пора. Мы идем на восток. Ты с нами?

— Нет. Я еще хочу понаблюдать за этим скреббером.

Проводник вздрогнул, когда услышал, как вслух прозвучало название монстра, которое все рейдеры стараются замалчивать. Он поинтересовался:

— В приметы ты, как я погляжу, не веришь?

— А что мне от них? Когда-нибудь все равно сгину. — произносимые слова и внешний оптимизм безумца сочетались очень странно.