Дорохов Михаил - S-T-I-K-S. Быстрее судьбы [СИ]

Якут освободил руки товарища, и тот слабо поднял руку по направлению к окну:

— Вон… наши… ворота…

Новичок изумленно уставился на вертолет, стоящий в дальнем конце полигончика. Он перекинул руку Монаха через плечо и потащил напарника на выход. Выйдя из пыточной, он свернул направо и, пройдя через гостиную, открыл дверь веранды, пыхтя от натуги. Сил оставалось совсем мало. Впереди виднелась посадочная площадка, только не было видно охраны. И этот факт очень напрягал. Один он уже не сможет справиться с вооруженными наемниками, да еще и с полумертвым напарником на плечах. Силы были совсем на исходе. Позади, послышался грубый голос:

— Куда это Вы?

Алмаз ударил ногой в спину еле бредущего Якута. Тот отлетел в сторону, отпустив товарища и упав больно прямо на свой пулемет, болтавшийся на груди. Главарь наемников насмешливо протянул:

— А Вы, однако, сладкая парочка как я посмотрю!

Якут перевернулся и, оперевшись на локоть, направил ствол ПКМа в сторону Алмаза:

— Не подходи!

Наемник хищнически двинулся к нему, широко расставляя длинные, здоровенные руки:

— Ну, давай! Стреляй!

Якут сжал зубы и надавил в отчаянии на спуск.

На этот раз кожа Алмаза немного побелела еще до этого момента и пули застучали по согнутому и идущему в сторону новичка наемнику, разрывая одежду. Он схватил рукой ствол пулемета и резко увел его в сторону. Затем вырвал оружие, придавив ногой Якута, и отбросил пушку в сторону.

На звук стрельбы от ангара, рядом с вертолетом через площадку, бежала уже его охрана. Наемники рассредоточились полукругом вокруг своего босса и Монаха. Якута поволокли за шиворот в сторону бараков рядом и связали руки, облокотив на металлический заборчик. Бежать тут было некуда — отовсюду его достали бы охранники. Наемники вернулись в полукруг своих товарищей, иногда бросая взгляды на связанного.

Алмаз дал команду пилотам:

— Заводите вертушку, похоже, отсюда нас выбьют фанатики Длани. Новичок с сожалением проводил двух летчиков, удаляющихся в сторону винтокрылой машины. Главарь бандитов склонился над Монахом:

— Ну что, беглец, отбегался?

Едкая усмешка появилась на губах лысого гиганта. Он сделал вид, будто его ноги подкосились, использовал для подушки приземления своего колена тело Монаха, который от этого конвульсивно вздрогнул. Придавив, таким образом, рейдера к земле, Алмаз поинтересовался:

— Я так понимаю, ты своих родных так и не нашел, Монах? Это печально.

Удар по лицу чуть не отправил Монаха в отключку.

— Джо мне сказал, что для тебя это был единственный шанс!

Кувалда огромного кулака снова опустилась на уже совсем разбитый нос рейдера.

Вдалеке вертолет закрутил лопастями, готовясь к взлету. Главарь наемников посмотрел на летательный аппарат и решил, что пора заканчивать начатое. Он начал печатать слова, произнося каждое ровно с один ударом, добивая лежащего под ним Монаха:

— Скажу. Тебе. Честно.

Три слова — три удара. Якут смотрел с ужасом на своего напарника. Перед глазами всплыла картина, как его друга Тольку избивают трое пьяных сослуживцев, за убийство которых он потом и оказался за решеткой. А Алмаз продолжал:

— …Я. Не. Собирался. Забирать.

Главарь остановился передохнуть и победным тоном договорил:

— Твою дочь и жену.

Затем плотоядная гримаса появилась на лице наемника, и он добавил:

— Хотя вот жену, может быть подарил бы Шаху…

Это были последние слова сказанные Алмазом. Монах их услышал уже где-то в далеком тумане красной пелены, которая полностью застилала глаза. Внутри его сознания вспыхнуло понимание того, что изначально, по задумке Алмаза, у него бы не получилось вытащить Аню и Машу. А если бы их достали — участь родных была бы незавидна.

Он не знал тогда, что Опорник на обратном пути будет полностью разгромлен и что все его «козыри» аргументы для Алмаза в грузовике, когда они подъезжали к Аминску — были вовсе не козырями.

Он сам заварил эту кашу, и сам не смог из нее выбраться. Где-то в глубине естества рейдера вспыхнул маленький огонек ненависти, жажды мести, отчаяния, бессилия, злобы и горчи утраты. Весь этот адский коктейль разорвался с невероятной силой, выпуская наружу всю полуторагодовалую боль.

Проводник вдруг дернулся под коленом Алмаза и протяжно вымучено подал голос. Он все нарастал и нарастал. Удивленные наемники вокруг опешили вместе с Алмазом. Они думали, что лежащая на асфальте окровавленная избитая кукла уже ни на что не способна. Крик перешел в замогильный нечеловеческий вой, от которого даже у Якута встали дыбом волосы. На мгновение показалось, что его перекинуло на жаркий берег Австралии в невероятную духоту.

Монах поднял голову, невидящим взором посмотрев на удивленного Алмаза, и скрылся во вспышке пламени, мгновенно накрывшей всех наемников, стоящих вокруг. Нестерпимый свет рубанул по глазам Якута.

И это все — на фоне непрекращающегося крика его товарища, в котором застыла животная ярость и невероятной глубины страдание. Вспышка яркого пламени погасла, и Якут убрал руку от глаз. Монах лежал без одежды на асфальте. Вокруг него лежали обугленные тела наемников.

Кратковременная вспышка почти в тысячу градусов убила и их главаря — тут не помог никакой дар твердения кожи. Картина была до ужаса правильной в геометрическом плане — восемь обугленных останков, лежащих полукругом, одно человеческое обнаженное тело в центре и у его ног — самая большая дымящаяся туша Алмаза.

На удивление, тут же вокруг стало холодно. Словно Монах как то аккумулировал в себя все тепло вокруг. Да и дышать стало очень проблематично. Якут осторожно прикоснулся пальцем в чуть оплавленному асфальту — чуть теплый. Чертовщина какая-то. Неужто, дар, копившийся в напарнике полтора года, наконец-то нашел свой выход, да еще и с такой мощью. Рейдер искренне надеялся, что такая вспышка больше не повторится, иначе он тоже не переживет кремации. Ему итак повезло в том, что его бросили дальше от места происшествия.

Якут тихонько позвал:

— Монах!

Напарник молчал.

— Монах!

Проводник слабо зашевелился.

Якут торопливо резал уже путы на руках, после чего схватил автомат одного из наемников, перекинул его через плечо и бросился поднимать напарника:

— Давай! Вставай! Надо идти.

Тело Монаха было белым, словно он посидел в ледяной проруби. И температура его была как в морге. Чудно. Но проводник дышал. Якут взвалил его на плечо, и на полусогнутых побежал что было сил к вертолету, уже раскрутившему винты. Главное, чтобы его не заметили раньше времени. Якут обежал по дуге заднюю часть Ми-24 и положил Монаха на землю:

— Погоди!

Новичок сбросил с плеча автомат и на ускорении выполнил бросок к дверце вертушки. Открыв её, Якут наставил ствол на обоих пилотов: