Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

– Так вот как теперь получают аудиенцию? – послышался женский голос, и Индсорит, потрясенная до глубины души, опустилась на задницу. Факел осветил ее забинтованные ноги, и тон голоса мгновенно изменился: – Ни хрена себе! Мордик, открой скорее дверь!

Замок, в тщетной борьбе с которым Индсорит разодрала в кровь пальцы, щелкнул, хотя в нем не было ключа. Женщина вставила факел в железную петлю на стене и вошла в клетку – с такой осторожностью охотник приближается к угодившему в капкан волку. Индсорит невольно вздрогнула, когда женщина медленно опустилась на колени и прошептала:

– Демоны милосердные! Что с тобой сделали?

От шока Индсорит не могла шевельнуть языком. Это она! Она пришла!

– Я не причиню тебе вреда, – сказала женщина, и в мерцающем свете факела Индсорит наконец-то разглядела серебристые волосы и шрам на подбородке. – Портолес добралась до меня и… да, я получила твою весть. Знаю, ты не посылала Эфрайна Хьортта против меня. Знаю, что во всем случившемся виновата Черная Папесса. Я пришла, чтобы вытащить тебя отсюда, и мы вместе отправимся за ней. Я хочу спасти тебя, Индсорит.

Мать наверняка ожидала бы от дочери твердости в этом последнем испытании, но леди Шелс давно лежит в могиле, которую сама для себя вырыла. Индсорит качнулась вперед на покрытых струпьями коленях, а София повторила ее движения, и они оказались лицом к лицу, две королевы, встретившиеся в самом чреве империи, которую обе не сумели защитить. Индсорит обвила слабыми руками шею женщины, которая сожгла весь ее мир и уничтожила всю ее семью, и повисла у нее на плечах, содрогаясь от рыданий и радуясь тому, что может спрятать лицо в волосах Софии. Она надеялась не напрасно.

София готовилась немножко позлорадствовать. Она с нетерпением ждала этой минуты. Тут нечем гордиться, так ведь правда не зависит от гордости. Но когда Мордолиз провел ее по темным подземельям замка Диадемы, когда она увидела, что сделала с Индсорит Вороненая Цепь, все эти мерзкие, мелкие мысли вылетели из головы. И пока София подбирала успокоительный тон и утешительные слова, внутри у нее кипел гнев и ненависть.

Выйдя из Врат Диадемы и насмотревшись по пути ужасов, она ожидала встретить в замке полный хаос. Но пока бунтующие толпы терзали город, в древнем вулкане царила тишина, как в Мерзлых саваннах при хорошей погоде. Горожане не могут прибегнуть к помощи демона, чтобы справиться со сложными запорами, однако скоро они найдут другие способы проникнуть в замок. По сравнению с творившимся на улицах кошмаром опасное путешествие между Вратами казалось прогулкой по садам Диадемы.

Не успев отойти даже на три квартала от Предвратной площади, София и Борис сошлись на том, что в охваченном анархией городе предпринимать какие-то дополнительные шаги совершенно излишне. Отказавшись от плана поднять восстание, она отпустила спутника на поиски каких-то его друзей. Борис хотел что-то сказать на прощание – возможно, искренние и сердечные слова, возможно, ироничные – или же просто сообщить, где и когда можно будет его найти после прибытия Кобальтового отряда, но в этот момент обрушились горящие здания, а когда дым и пепел развеялись, пригретый сестрой Портолес еретик уже исчез. София понимала, что шансы на новую встречу с ним невелики, но решила, что каждый должен идти своим путем и она слишком стара, чтобы договариваться о новой встрече.

Только проникнув в замок через ту же самую дверь, которой София впервые воспользовалась, когда Мордолиз расчищал ей путь к тронному залу короля Калдруута, она осознала весь масштаб беспорядков в Диадеме. Замок оказался безлюдным, как Эмеритус, но тишина испугала ее сильнее, чем творившийся снаружи ад. София вывела Индсорит из темницы, в которую уже врывалась однажды, спасая Сингх, а затем полночи помогала измученной королеве подниматься по бесконечным лестницам Диадемы и наконец сама повалилась без сил рядом с ней на роскошную кровать. Холодный Кобальт вся была мокра от пота, и не только от своего, и, пока Индсорит стонала и металась в лихорадке, София попыталась разобраться в лабиринте комнат. Мордолиз пособлял с этим, но, слишком хорошо зная своего демона, она понимала: заботясь об Индсорит, он преследует свои интересы. Демоны питаются только живыми, и если королева умрет, Мордолиз потеряет знатное угощение.

Обшарив всю кухню, София отнесла нежное апельсиновое масло, горшок с водой и другие припасы в спальню королевы. Она заставила Индсорит сделать глоток маслянистого напитка, сняла с ее истерзанного тела и бросила в огонь отвратительно воняющие лохмотья, вычистила ужасные раны раскаленным кинжалом, а затем обтерла королеву смоченной в абсенте губкой.

К исходу ночи София решила, что сделала все от нее зависящее, но, осмотрев бледную девушку, засомневалась, что этого достаточно. У нее заныли зубы от понимания несправедливости происходящего. Чего бы ни добилась Индсорит за долгие годы неумелого правления, один простой аргумент доказывал, что она была стократ лучшей королевой, чем София: она не сдалась, даже потеряв все шансы на победу, и продолжала бороться с пагубным влиянием Вороненой Цепи до самого конца. Это София должна лежать сейчас на смертном одре, а решительная и бесстрашная девушка – стоять возле нее.

София вышла из спальни и по обсидиановым коридорам добралась до открытой террасы тронного зала. Порывистый ветер холодил липкую кожу, но было все равно слишком жарко для этого времени года. Луна уже исчезла на западе, и только звезды еще светили в небе. София унеслась мыслями к склону горы над Курском, где в ее спальнике умирал Пао Пастушок. «Моя жизнь в обмен на его», – подумала тогда София, но не произнесла вслух, испугавшись, что Мордолиз согласится на это условие.

– Моя жизнь в обмен на ее, – сказала она теперь, глядя не на равнодушные небеса, а на своего равнодушного демона.

Он принялся облизывать ей руки, как и тогда, хотя в этот раз у Софии хватало воды, чтобы смыть кровь. Словно это было так просто.

– Моя жизнь в обмен на ее, Мордолиз. Что ты на это скажешь?

Он жалобно заскулил, а София вздохнула:

– Понятно. Не так уж заманчиво получить то, чего не ценит сам дающий, но больше мне предложить нечего.

София посмотрела в зоркие темные глаза и задумалась о том, не кажутся ли демону ее желания такими же непостижимыми, как его желания – ей. Она потрепала пса за ушами и подошла к трону, который оставила много лет назад. Рядом с ним находился еще один, чуть меньших размеров, и по серебряным цепочкам, оплетающим ониксовые подлокотники, София догадалась, кто его занимал. Как бы то ни было, для Кобальтовой королевы всегда существовал только один трон, и она тяжело опустилась на него, в оцепенении глядя на единственный вход в простор тронного зала. На рассвете она встанет, выйдет через эту дверь и направится в королевскую спальню, чтобы прикрыть простыней безмолвные уста Индсорит, ее невидящие глаза и сломанную корону, которую София оставила рядом на подушке.