Алекс Маршалл - Клинок из черной стали

Общаться с этим кузнецом оказалось намного сложнее, чем с первым, из-за языкового барьера и нежелания Мрачного посвящать Гын Джу в подробности своего дела. Но у варвара не было другого выбора, поскольку усатый толстяк, хмуро смотревший на гостей в отблесках пламени кузнечного горна, ни слова не понимал ни на непорочновском, ни на кремнеземельском. С тех пор как Мрачный очутился в Кобальтовом отряде, он стал лучше говорить по-имперски, но все же не так хорошо, чтобы обойтись без изрядной доли пантомимы. Учитывая сложность вопроса, было бы удобней довериться Гын Джу, чем самому излагать просьбу, рискуя быть неправильно понятым.

Гын Джу все удивленней таращил глаза, пока Мрачный рассказывал, что именно собирается сделать с дедушкой; в прошлый раз он оставил стража добродетели у палатки, когда беседовал с понимающей непорочновский язык женщиной-кузнецом. Видя, насколько потрясли мальчишку его объяснения, он уже решил отказаться от своей затеи, как вдруг ажурная маска колыхнулась от тяжелого вздоха. Гын Джу резко кивнул, обернулся к теряющему терпение кузнецу и затараторил по-имперски, как будто с рождения знал этот грубый язык. Когда он закончил, кузнец усмехнулся, и зубы Гын Джу под маской тоже оскалились в улыбке. Они обменялись еще несколькими гортанными фразами, затем страж добродетели подошел к Мрачному, и даже сквозь маску было видно, насколько юноша воодушевлен.

– Он слышал об этой технике – она называется «святой сталью», – начал Гын Джу, и едва ли не приятней, чем сама новость, прозвучали слетающие с его губ слова на почти чистом кремнеземельском. До этого непорочный не подавал виду, что способен хотя бы поздороваться на северо-восточном торговом, а теперь он вдруг заговорил, словно продавец специй из Рега. – Хотя сам он никогда не делал ничего похожего. Но я тоже читал об этом, так что вместе мы должны справиться.

– Правда?

Мрачный поочередно смотрел то на улыбающегося потного кузнеца, то на горящего энтузиазмом стража добродетели. Кузнец приподнял свой молот с короткой рукоятью и снова проворчал что-то по-имперски.

– Судя по качеству металла, эта вещь, попавшая ему в руки лишь вчера, незадолго до начала сражения, именно так и была изготовлена, – перевел Гын Джу. – Раньше молот принадлежал боевой монахине, она умерла в нашем лагере. Охранники принесли его в кузницу вместе с другим оружием, мастер сразу понял, какая это ценность. Ему надо было только укоротить рукоять, чем он сейчас и занимался. Кузнец считает наш приход добрым предзнаменованием; едва он приспособил цепистский трофей к своей руке, как появляемся мы с просьбой сделать оружие, которое будет обращено против той же Цепи.

– Ух! – выдохнул Мрачный, не зная, как отнестись к этому рассказу. – Значит, в том молоте, что он держит в руках, заключен предок, но не его предок? Не принесет ли это нам неудачу?

Последовала еще одна серия резких фраз, причем кузнец не переставал крутить молот в руках.

– Он уверен, что мертвые, заключенные в сталь, служат тому, кто владеет оружием, – объяснил Гын Джу.

– Что ж, хорошо. – Мрачный улыбнулся неожиданным союзникам, поверив, что задуманное можно сделать, что это известный вид магии, а не просто строка из песни дедушки. – Тогда я принесу его сюда, и мы начнем. Если нужно доплатить, чтобы работа была закончена послезавтра, я раздобуду монеты.

– Послезавтра? – повторил Гын Джу с такой интонацией, словно поправлял плохо знающего язык иноземца, сказавшего не совсем то, что собирался сказать. – Я спрошу у него, если вам угодно, но готов поставить свою чернильницу на то, что для изготовления такого ножа потребуется неделя. И это самое меньшее.

– Ммм… – протянул Мрачный, размышляя, что будет, если он даст дядюшке Трусливому больше времени, чем собирался. – Тогда скажите ему: для меня чрезвычайно важно, чтобы он управился как можно быстрее. Прошу вас.

Гын Джу с кузнецом снова заговорили по-имперски, и то немногое, что Мрачный сумел разобрать, не обещало ему ничего хорошего. «Безумно», «глупо», «невозможно» – эти слова он выучил, путешествуя по империи, и отражали они впечатление, которое дедушка производил на чужаков.

– Он говорит, что понадобится больше времени, – объявил Гын Джу, когда кузнец замолчал.

Мрачный подождал резких слов кузнеца с рыбьими усами, но их так и не последовало, были лишь сдержанные:

– Возможно, не намного больше.

– Ммм… – повторил Мрачный, не желая задерживаться в лагере ни на секунду сверх необходимого.

Разъяренный бегством дядюшки Трусливого, он неосмотрительно поклялся, что проведет в лагере три дня, прежде чем отправится в погоню, и заявил, что оставляет Хортрэпу свои сапоги, чтобы не уйти раньше времени… Но при всем при том он не может отказать дедушке в той славной судьбе, что пообещал этот кузнец с кровью шамана, особенно теперь, когда знает, что такое возможно. Затем он вспомнил о пустом месте на перевязи Чи Хён, о мече, что она потеряла вместе с двумя пальцами в последнем сражении.

– Мне придется уйти, прежде чем он закончит. Что, если вместо копья или солнценожа он сделает меч? Такой же, как тот, что был у Чи Хён?

Раздался свист втягиваемого сквозь зубы воздуха, и Мрачный с запозданием вспомнил, кто его переводчик. Но теперь уже ничего не поделаешь. Гын Джу опять посовещался с кузнецом по-имперски, а затем обернулся с виноватым видом, несколько смутившим Мрачного: с какой стати стража добродетели должен беспокоить обряд погребения дедушки?

– Ему уже доводилось делать клинки для непорочных, – осторожно начал Гын Джу. – И поскольку у Чи Хён есть второй такой меч, изготовить замену будет проще. Но… ведь это ваш дед, так почему бы не выковать наконечник для копья или нож, о чем поначалу и шел разговор, чтобы вы могли воспользоваться им, когда вернетесь?

– Потому что я могу не вернуться, – хмуро объяснил Мрачный и добавил, чтобы мальчишка не радовался раньше времени: – Я планирую вернуться, но наши планы порой меняются, верно? Мне бы не хотелось, чтобы дедушка после смерти служил тому, кого не знал при жизни, так что пусть он окажется в клинке, которым будет пользоваться Чи Хён. С тех пор как мы покинули саванны, она первая и единственная отнеслась к дедушке по-человечески, не смотрела на него свысока, как на капризного старого дикаря. Вы согласны?

– Согласен, – с задумчивым видом проговорил Гын Джу, когда Мрачный уже решил, что страж добродетели рассмеется в ответ на его предложение. Все-таки он чертовски странный, этот мальчишка. – Но предположим, вы вернетесь, и что тогда? Ваш дед будет заключен в оружии, с которым вы не умеете обращаться.

– Не беспокойтесь, я быстро учусь, особенно чему-то смертоносному.