Альфред Элтон Ван Вогт - Клетка для разума (сборник)

Импульс затаившейся перед прыжком пантеры, неутомимый поиск пути сквозь барьеры сопротивления других людей, сражающиеся между собой идеи… Если в этом сопротивлении запрограммированному промыванию мозгов и открывался когда-либо просвет (порою подобное случалось), то сжигаемый ожиданием безумец устремлялся туда. Какие бы импульсы им ни владели: желание царствовать, деньги, имущество, власть — какими бы способами он ни пытался это осуществить: с помощью убийства, пыток или арестов всех противников без сострадания — он подчинялся им и выполнял беспрекословно.

И женщина-землянка хотела быть именно здесь, рядом со своим богом — молчаливая принцесса, никогда не задающая вопросов, достигшая такого положения, требующая только одного: чтобы он, ее бог, оставался на вершине… и делал все, чтобы не слететь с нее.

Те мужчины и женщины, которые не добились этого, ждали, расстроенные и нетерпеливые, удобного случая.

Зувгайты были правы. Человеческая раса совсем не достойна того, чтобы существовать.

Модьун не удивился тому, что эта мысль, похоже, не волнует его. Он постепенно начал замечать изменения в самом себе.

Вся эта борьба. Такая длительная. Они были безжалостны и полны решимости — и поэтому заставляли его делать одно действие за другим, выполнять новую программу. Начиная с автоматического включения системы защиты против первого человека-гиены… потом та грациозная битва, которую он вовсе не считал таковой, с использованием всей мощи черной дыры, а теперь вот наконец, последовало это беспощадное нападение на него уже как на личность…

«Тупые идиоты, — подумал Модьун, — они превратили меня в воина, да так искусно, что я этого не заметил».

Уже думая так, его восприятие… прояснилось.

Модьун понял, что стоит перед прозрачной дверью здания Зувгайтов. Его окружала гробовая тишина.

«Конечно, — подумал он, — что же еще?»

Он вспомнил момент, когда только прибыл сюда.

Именно в эти самые первые мгновения его прибытия сюда Зувгайты пытались вместе подчинить его мозг контролю. И в течение всех этих ужасных мгновений его мозг с его способностями, так замечательно усовершенствованные Нунули, сражались в этой молчаливой битве за выживание на уровне, лежавшем в области подсознания, где, увы, человек действительно действует…

Бесконечность и безвременность подсознательных ментальных сил, которые-то и привели человечество на край гибели, этот никогда не задающийся вопросами и со всем соглашающийся идиотизм мгновенно сменяющихся настроений, которые привели в конце концов к положению, когда один мужчина и одна женщина противостояли в одиночестве своим врагам перед ликом вечности.

Еще раз Модьун оглядел горный пейзаж, а потом вернулся к двери и заглянул внутрь себя. «Да, — чувствовал он, — никаких сомнений: на этот раз я здесь».

Оставалось только решить один вопрос: о его будущем.

Модьун осторожно открыл дверь и прошел внутрь приемной.

Нунули-Повелитель, ожидавший его за конторкой в двадцати футах, протянул ручку и показал на книгу для записи гостей.

Модьун взял ручку и, наклонившись, решительно, без колебаний расписался:

«Модьун, человек с Земли, находится здесь, чтобы обсудить условия постоянного мира, которые победитель диктует побежденному в битве врагу…»

Написав эти слова, он заметил, что они, фактически, полностью отрицают всю его предыдущую жизненную философию.

«Да, — подумал он, — если ты изменяешься внутри, то это действительно изменение».

И его ощущения свидетельствовали: любая раса делает все необходимое для выживания. Без негативных мыслей по поводу группового существования. В таких рамках недовольные личности могут ожидать, что рост и изменение, возможно, постепенно уничтожат неприятные черты, возникающие в результате эволюционного приспособления расы к окружающей среде. Но человек никогда не согласится на такие качественные ограничения.

Любая раса принимала жизнь.

Да, это совсем другое чувство. Да, да, да, да.

Еще через несколько секунд более длительных раздумий Модьун снова воспользовался ручкой и добавил к написанному:

«…чтобы жить и действительно давать жить другим».

Он подчеркнул главную мысль:

«Действительно».

А потом выпрямился во весь рост, сознавая, что при этом испытывает чувство, которое никогда прежде у него не было, какое-то ликование; то, что он сделал эту запись, не повлекло за собой никаких последствий.

— Какая дверь? — спросил Модьун, и его голос громко прозвучал в тишине приемной.

Последовала долгая пауза. Странное, напряженное, испуганное выражение возникло на гладком сером лице. «Получает инструкции», — подумал Модьун.

Медленно и неохотно Нунули поднял руку вверх и указал на дверь справа.

Модьун направлялся в комнату за дверью с ликованием одержавшего победу воина.

Жарко, очень жарко в эти полуденные часы на улочках маленького гаитянского городка. Конечно, в саду, под сенью деревьев, прохладнее, но жизненная необходимость увидеть ветхого старца вынудила Марию покинуть спасительную тень и ступить на пышущую жаром, словно раскаленный металл, мостовую. Потому что тот сидел прямо на солнцепеке и гнусно улыбался, оскалив белые вставные зубы.

— Так ты, значит, просишь денег на поднятие затонувшего корабля с сокровищами? Неужели ты думаешь, что я выжил из ума?

Он вновь ощерился, утомленно-похотливо, и подмигнул ей.

— Разве что, — со значением произнес этот замшелый пень, — такая молоденькая, красивая девочка будет добренькой к старому человеку…

Он ждал ответа, жадно, подобно сморщенной жабе, впитывая тепло солнца в свои заплесневелые кости, видно уже неспособные согреться естественным путем. Но и испепеляющее солнце помогало слабо: его непрерывно била дрожь от озноба.

Мария Ледерль взглянула на него с любопытством. Ее воспитал старый морской волк с изощренным чувством юмора, а посему она восприняла слова возможного заимодавца спокойно, лишь чуть-чуть удивившись, что глаза этой сладострастной развалины еще сохранили возможность увлажняться при виде молодой девушки.

Проигнорировав его намеки, она твердо заявила:

— Дело верное. Корабль затонул в войну в открытом море неподалеку от Санта-Юиля. Капитаном на нем был — в последний раз! — мой отец. Когда компания отказалась финансировать экспедицию, он решил сам собрать необходимые средства. А о вас он узнал от одного из своих приятелей.

Это была неправда, поскольку старик стоял последним в длинном списке потенциальных кредиторов. Но Мария продолжала без остановки:

— И, ради бога, не обижайтесь. Ведь любителей риска все еще встречается не так уж мало. Так почему бы такому испытанному игроку, как господин Райхер, не пощекотать себе нервы в последние дни жизни?