Алексей Агеев - Бастард императора

Один из операторов ракетно-артиллерийского комплекса молниеносно выполнил приказ повелителя. И император хорошо рассмотрел дешевый гроб, на котором лежала дворянская шпага и шлем от бронескафандра. Рядом курили четверо грузчиков и сиротливо стояла одинокая женщина.

– Данные, кого хоронят, – сухо обронил самодержец. Через десять секунд ему ответили.

– Капитан гвардии в отставке, Рязанцев Сергей Иннокентьевич.

– Где располагается кладбище, на которое его повезут?

– Шестой крематорий, прах отдадут вдове. У нее нет денег на покупку места.

– Организовать место на центральном кладбище. На аллее героев. – Николай Павлович был способен на неожиданные милости. Он наконец сообразил, как дать волю своему подспудному раздражению. Император приказал экстренно садиться, чтобы лично отдать покойному гвардейцу последний долг.

– Внимание, посадка. – Тут же последовали синхронные команды телохранителей. – Планируем выход из катера. Обеспечить прикрытие.

– Оцепление организовано. Катер садится. Расставьте дополнительные посты. – На закрытом канале продолжалась работа сотрудников охраны. – Снайперам живее занять позиции.

А шок людей был непередаваем. Сам император прервал полет, вышел и пешком последовал к катафалку. По его команде гроб подняли личные гвардейцы из охраны и понесли по направлению к центральному кладбищу.

Немедленно за государем стали выстраиваться и следовать люди. Всякий хотел разделить честь вместе с императором сопровождать до могилы покойного. Слухи, сообщения в соцсетях и экстренные выпуски информационных каналов лавиной обрушились на метрополию.

Когда гроб свернул с проспекта Красоты, провожающих набралось столь много, причем всякого звания, преимущественно из высшего сословия, что полиция была вынуждена взять сопровождение процессии под особый контроль.

Именно в этот момент, а прошло не более получаса, Николай Павлович оглянулся и сказал провожавшим:

– Господа, мне некогда, я должен уехать. Надеюсь, что вы проводите его до могилы. – С тем отбыл, разумно полагая, что ни одна высокопоставленная сволочь не рискнет повторить его хитроумный маневр.

Уже садясь обратно в свой личный катер, он скороговоркой бросил дежурному статс-секретарю:

– Собрать малый совет. На шесть вечера. И соедини с командующим первым космофлотом.

Через двенадцать секунд зашифрованный обратный сигнал попал на личный терминал самодержца: «Мой император…» – Изображение мигнуло несколько раз и включилось на всю мощь голографии повышенной четкости, явив взору самодержца одного из девятнадцати соратников.

– Не паясничай, Лютый. Ворон перестает быть проблемой, это превращается в настоящую задницу. Ты читал последний отчет разведки?

– Смотрел. После очередной гибели трех беспилотных тяжелых крейсеров прорыва наши умники разродились меморандумом: «Комплекс мероприятий и действий по снижению эффективности боевого применения противником неустановленного способа доставки высокоточных ракетно-кассетных систем с самоприцеливающимися элементами. Тип «выстрелил – забыл» путем воздействия на их приемные устройства радиоэлектронными помехами». Аналитики оценивают предложенный способ снижением точности стрельбы на двадцать процентов.

– Это все очень хорошо, но малоэффективно. Мне нужно знать, как они доставляют эти чертовы ракеты к самому звездолету. Минуя все защиты и щиты.

– Боюсь, что Ворон преподнесет нам еще не один неприятный сюрприз. Мы откровенно проморгали его. Я убежден – сила Воронов в неизменной жестокости и абсолютной приверженности своим традициям. Они спаяны кровью, верой и неким планом.

– Думаешь, они понимают, что поражение неминуемо?

– Полагаю, у них есть несколько запасных ответок на каждый наш ход. Мы второй месяц не можем взломать их эшелонированную оборону. Точнее можем, только если не считаться с потерями.

– Мы это обсуждали. Вопрос закрыт. Уровень потерь при сплошном штурме неприемлем.

– Я попробую надавить на разведку. Встречная просьба – потрясти выходцев с Ворона. Вдруг кто что расскажет.

– Потрясем. Сколько тебе еще нужно времени?

– Неделя. Минимум, – осторожно произнес верный сподвижник.

– Хорошо, Лютый, не подведи. И повторюсь, мне нужны только факты! Никаких мнений и оценок – это уже работа для аналитиков. – Император оборвал связь и недоуменно посмотрел на своего дежурного адъютанта, который с пунцовым лицом слушал, что ему почти шепчет в ухо начальник личной охраны.

– Что там у вас? – Монарха разобрало любопытство.

– Оскорбление императорского дома. – Адъютант вытянулся в струнку и преданно пожирал своими глазами носки начищенных сапог самодержца. – В социальной сети «Подслушано», в новостном блоке топового подраздела «Мастерская слухов и фактов» семь минут назад появилась быстро набирающая популярность новость о членах императорской фамилии. Мы проверили, это не фейк.

– О, как… – Император переключился на своем терминале на рабочую почту и по контекстной ссылке отыскал рекомый документ:

«Нецензурщина пробирается в описание деятельности власть имущих. Вчера под суд за оскорбление императорской семьи попал редактор сетевого ресурса «Свободная мысль Поркуса» досточтимый профессор социологии, почетный член Императорской академии наук Галина Силласте. А причиной дикого скандала стала заметка, озаглавленная «Пребывание старшей дочери императора Марии Николаевны в Гестении». В «пребывании» «р» коварно заменилась на «о», и получилось чудовищное безобразие…»

Ошеломленный император схлопнул виртуальный дисплей свого терминала и крякнул, то ли от напряженной работы мысли, то ли от смеха.

– Дело замять. Профессора отпустить с извинениями. Того, кто конкретно допустил ошибку, – под наблюдение. Из новостных лент вымарать даже упоминание об инциденте. Любое публичное разбирательство, обсуждение лишь усугубит ситуацию. Поэтому действовать быстро и решительно.

Тем временем кортеж императора стал заходить на посадку. Незримое защитное поле дворца на мгновение истончилось, и катера – один за другим – стали нырять в образовавшуюся прореху.

Перед посадочной площадкой уже выстроились встречающие. Свита, придворные, прислуга, прочие прихлебатели и просители. Рев двигателей многократно отражался от стен и с силой обрушивался на Комендантский плац.

В вечных сумерках, при включенном искусственном освещении, здесь отчетливо чувствовалась вся мощь тяжеловесных каменных громад, псевдозащитных редутов, где располагались комендантские роты охраны дворцового комплекса. Всегда окутанные туманной мглой и сыростью эти стены олицетворяли мощь и угрозу одним только своим видом.