Сергей Кусков - Ангел с пламенными крыльями-1

- И чего тебя вечно к моему игольнику тянет? - картинно вздохнула она. И добавила с покровительством:

- Хуан, тебе еще рано выходить против такой, как я. Занимайся больше.

- Марифе! - вновь обратилась она к Марии Фернанде, нахмурившись. - Почему так плохо нашего мальчика учите? С такой подготовкой его в толпе в момент скрутят!

- Ну, кое-что у него уже начало получаться, - сеньора, - совершенно серьезно ответила девчушка. - Не всё, но многое. Особенно с теми, кто не 'работал' в толпе. А против остальных да, рановато...

Я про себя выругался. Разговор профессионалов, блин! И не придерешься.

Катарина восприняла разговор как само собой разумеющееся, словно говорили о сетевом маркетинге пудры и помады:

- Учите его, девочки, учите. Главное, не забывайте, где вы. Та жизнь осталась за воротами, здесь всё по-другому. Малейшее оступление - и вы как минимум вылетите.

- Есть, сеньора майор! - в один голос воскликнули девочки. Не все, но многие.

Катарина улыбнулась.

- Не забывай наш разговор, Чико.

- Есть, сеньора майор! - теперь вытянулся и я.

- Ладно, вольно всем, - махнула она рукой. - Пошли. - Это мне. - Тебя с 'улицы' вызывают. Второй раз за полчаса.

- Марина? - напрягся я. Благоверная не осчастливливала меня звонками уже несколько недель, и не сказать, что я по этому поводу огорчался.

- Мама, - покачала она головой. - Но убедительно попросила тебя позвать. А твоей маме отказать я не могу, сам понимаешь!..

Да, маме отказать сложно. Она не девочка какая-то. Да и личные контакты, когда я проходил тестирования и валялся раненый (оба раза), они, похоже, наладили.

- Девчонки, увидимся! - помахал я рукой всем оставшимся, чувствуя в глубине души, что это бравада. Сгодня мы больше не пересечемся. И сказки тоже не будет. Бывает иногда в душе такое предчувствие - сеньора Лопес лучше объяснит подробности. Но вот о причине такого предчувствия мой дар предвидения молчал.

'Наш разговор'... Я поёжился.

Вопрос ломки личного состава в первые два года до Полигона здесь центровой. Многие, очень многие из вновь прибывшего контингента - бродяжки. Многие - воровки. И дать им спуску, значит подставить. Ангелы вышибут любую, кто оступится; под эти цели изначально принимается несколько больше человек, чем останется в штате. К слову, карцеры и рамы для плёток с июня месяца почти не простаивают - я уже не помню развода, чтоб кого-то из 'малышни' не наказывали. Но карцеры, кнуты и плетки - ерунда. За настоящие проступки здесь вышибают, а возвращение в родной приют на данном этапе для девочек хуже, чем смерть. Такое там не прощают. И я со своим смягчением прессинга, с человечным к ним отношением, пришелся не ко двору. 'Расхолаживаешь девчонок, Чико!' - говорили мне практически все кураторы и оперативные. Я отмахивался от них... Пока не грянуло.

Не буду говорить, что было. Но получилось очень нехорошо. Две девочки решили, что то, что к ним относятся по-человечески, это норма. А норма человеческого отношения для детей улиц... Конечно же проявление слабости. И они показали характер, попытавшись 'нагнуть' меня.

Это был мой косяк. И отдать девочек офицерам для выкидывания на улицу я не мог. Да, оступились, но на их месте оступились бы не они одни! Просто их недодавили, и недодавили благодаря мне. Я чуть ли не на коленях умолял Катарину и куратора девочек спустить дело на тормозах, дескать, разберусь, вырулю из ситуации. Обещал, что подобного не повторится. И они пошли навстречу. И Мишель ничего не смогла сделать, хотя хотела - психологи службы вербовки в деле 'обламывания рогов' мелюзге весят больше, чем мнение главы 'взрослой' части организации.

Я же собрал все четыре взвода пополнения в одной большой аудитории, после чего мои 'пятнашки' долго-долго месили провинившихся. Применяли болевые приемы, заставляя испытать муки ада. Ломали морально. И всё это делалось с маской истинного хладнокровия на лице, словно они бездушные механизмы. Ни крики, ни мольбы, ни стоны - ничто не имело действия. И пока одни 'пятнашки' ломали собственно девочек, другие внимательно следили, чтобы остальные не отлынивали, наблюдали за экзекуцией, 'впитывая' в себя нужную информацию. А отвернуться хотели многие, если не все.

Нет, девочкам ничего не отбили. И не сломали - тут учат, как бить правильно. Но больше, надеюсь, ни у кого из пополнения не возникнет мысли посчитать себя 'выше', 'круче' других, поставить кого-то на место.

После для оставшихся я рассказал очередную поучительную сказку, сообразно моменту. Где популярно разъяснил, что когда человек к тебе с добром, это не значит, что он 'ниже' или слабее. И бедные они будут, если еще хоть раз в жизни сделают ошибку, неправильно оценят посыл, им адресованный. И что вся их уличная иерархия взаимоотношений - пыль, оставшаяся за воротами.

Прошло два месяца, но больше эксцессов не было. Я давал девочкам добро, но на шею садиться они больше не рисковали. Я бы больше сказал, меня боялись. Боялись сильнее, чем Катарину, хотя перед нею вытягивались в струнку, а со мной улыбались и панибратничали. Просто Катарина и другие кураторы приказывали, а я с тем же результатом мило просил.

* * *

Я прошел на терминал связи, и когда зажегся зеленый огонь разрешения, набрал номер.

- Да, мам?

- Сынок, здравствуй! - Голос мамы был не просто взволнованный - на грани истерики. Я моментально напрягся:

- Что случилось?

- Беатрис, твоя девочка... И Марина...

- Что, 'и Марина'? - похолодел я, вспомнив, что благоверная не звонила несколько недель. И что до этого момента воспринимал это как благо.

Марине приходилось звонить мне минимум раз-два в неделю по техническим вопросам. То связанным с охраной, то режимом и тестам, что они сдают, а последнее время оповещала насчет здоровья Беатрис. На этом настоял я, и, раз признал отцовство и ответственность, она восприняла отчетность как само собой разумеющееся.

...Господи, у Тигренка срок большой! Опасный!..

- Мам, что случилось? - чуть не закричал я.

- Не знаю. Они не отвечают. Я звонила и одной, и второй - несколько дней. А сегодня решила съездить, мало ли что...

- И?

- И они не пустили меня. Как дура проторчала за порогом.

- Они были дома?

- Да. Марина ответила через дверь, что всё нормально, чтобы я ехала домой. Что просто она не хочет видеть у себя мать королевского убийцы. Если что-то случится - обязательно позвонит, а пока чтобы я... Уходила.

- Хуан, там что-то произошло! - закричала она.

Ну, это уже и так понятно.

...Не хочет видеть у себя дома 'мать королевского убийцы'... С моих губ сорвалась трехэтажная тирада в адрес Марины. Но стыдно перед мамой не было.

Немного взяв себя в руки, я вновь выругался, но уже про себя. Да, там что-то произошло, и естественной реакцией моей благоверной стало отрицание. Пусть даже отрицание моей мамы, как ближайшей и единственной родственницы. И плевать ей на мнение остальных членов семьи - я уже убедился, дома строит всех она, и сестру, и родителей - вот такая пробивная девочка. И если захочет чего-то сделать - никто ее не остановит.