Сурен Цормудян - Край земли. Затерянный рай

– Похоже, не в этом случае. Вообще, у росомах… У обычных росомах ступни лап непропорционально велики. Это отличительная черта данных хищников. Возможно, туловище зверя не так велико, как нам кажется. Это если мы имеем дело с пропорциями типичной росомахи, которая просто аномально огромная…

– Но даже в этом случае ее туловище будет гораздо крупнее взрослого человека, Анатолич!

– Вот именно, – кивнул Сапрыкин. – Вот именно. И эти звери очень прожорливы [26]. Значит, такой крупной особи нужно очень много пищи. А хищники, которые провели успешную охоту на человека, обычно в дальнейшем переходят именно на этот рацион.

– Какой рацион? – мрачно спросил Жаров.

– Человечина, – спокойно ответил старик.

– Значит, если на сотни километров вокруг больше нет людей, оно останется здесь и будет охотиться на нас? – предположил Вишневский.

Сапрыкин кивнул:

– Верно. Здесь много пищи.

– Но… – Никита снова взглянул на автомат погибшего, что держал в руках. – Я не пойму, неужели этого зверя нельзя убить? Вулканологи из казарм слышали три автоматные очереди. Три автоматные очереди, дядя Женя!

– Да, мы тоже слышали, – сказал еще один пожилой вилючинец. – Потому и пришли сюда, когда рассвело.

– Но как, я не понимаю? – продолжал Вишневский. – Его что, нельзя убить?

– Любое существо, которому требуется пища, смертно, – ответил Сапрыкин. – Его можно убить. В нашем случае даже нужно. А что касается оружия… Парень ехал ночью на велосипеде. Темно. Слабенькая фара светит на несколько метров вперед. И все. Он просто не видел зверя, когда тот напал. А эти выстрелы… Он, скорее всего, стрелял не прицельно. Похоже, что это был просто рефлекс. Отчаяние. Вон там мы странные дырки в земле нашли. Потом поняли. Одна автоматная очередь просто ушла в землю. Другие, быть может, вообще в небо. И вот еще что. Следы зверя мы видим вот на этом пятачке. Но вокруг их нет. Будто он появился из ниоткуда. Но ведь так не бывает, верно?

– Верно. И? – взглянул на Сапрыкина Жаров.

– Тогда я осмотрел деревья. – Старик поднялся и поманил Андрея и Никиту за собой, к ближайшему дереву. – Смотрите. Тут ветки обломаны. А тут следы когтей. Идем к следующему. Видите? То же самое. И так вон до той поляны. Там снова следы на земле.

– Этот зверь прыгает с дерева на дерево? – удивился Вишневский. – Росомахи разве так делают?

– Меня сей факт тоже смущает, – кивнул Сапрыкин. – У меня создается впечатление, что этот зверь чередует движения по земле и по деревьям для того, чтобы заметать следы. Росомахи обычно такой ерундой не страдают. Они просто живут в таких труднодоступных местах, что им это ни к чему.

– Так, может, это не росомаха? – озвучил свои сомнения Андрей.

– Мы не можем знать наверняка. Следы похожи. Но вот размеры ломают любое представление об известных нам камчатских хищниках. В любом случае мне почему-то кажется, что этот зверь все-таки постоянно уходит от погони и пытается запутать преследователя.

– И кто его преследует? Мы не гонялись за ним.

– Нет. – Сапрыкин кивнул. – До сих пор нет. И судя по тому, что нам, людям, это существо до сих пор не было известно, ублюдок просто не имеет ни малейшего понятия, с кем связался. И уже не важно, кто гнался за ним до этого. Теперь он нажил себе самого хренового врага, которого можно только себе представить. Говорящих атомных обезьян.

Сказав это, Евгений Сапрыкин зашагал в сторону места гибели Ермалавичюса.

– Говорящие атомные обезьяны? – проворчал Жаров. – Это он о чем вообще?

– О людях, Андрей. Конечно же, о людях, – ответил Вишневский.

К ежедневной рутине добавились и скорбные ритуалы. Тела последних жертв землетрясения погрузили на повозки, и траурная процессия отправилась на юг, в сторону кладбища. Там же был и ящик с останками Альгиса Ермалавичюса, убитого неизвестным зверем.

Никита Вишневский вернулся в родной поселок и теперь стоял перед школой и смотрел вниз, на руины дома, в котором когда-то жил, и на траурную колонну. Затем поднял заправленный свежей пленкой фотоаппарат и сделал несколько снимков для истории. Историей был занят и Александр Цой. Он писал очередные страницы их летописи, занося туда трагические события последних суток. Андрей Жаров находился на заводе и занимался работами по ремонту тральщика. Восстановление корабля было уже на заключительном этапе, и ему не терпелось начать ходовые испытания. Горин отправился в Вилючинск для оценки нанесенного землетрясением ущерба, а заодно обсудить предстоящий суд. Никита дождался, когда к школе поднимется группа собирателей – пять человек, с рюкзаками и плетеными корзинами за спиной. И теперь у каждого было оружие. У двоих автоматы, у троих арбалеты. Никита сменил в руках фотоаппарат на СВД и присоединился к группе.

– Смотрите внимательней на деревья. Эта тварь опасней и хитрее, чем мы думали.

Все утвердительно закивали, и группа отправилась в сопки.

Хлопот прибавилось и у тройки вулканологов. Первую половину дня Михаил посвятил осмотру их жилища. В здании появились новые трещины, но они не выглядели слишком опасными. Наиболее крупные из них в северном крыле, остававшемся необитаемым. Однако решено было жилище Михаила и Оливии переместить на первый этаж, на случай нового землетрясения. С первого этажа легче и быстрее эвакуироваться.

После того как Антонио и Оливия исправили повреждения, нанесенные стихией курятнику, они принялись переносить вещи со второго этажа на первый. Михаил же отправился на поиски той машины, о которой рассказывал накануне Цой.

Крашенинников катил на велосипеде в сторону Вилючинска. Позади скрипела тележка, в которой находился домкрат и прочие инструменты. Машину, брошенную в лесу, оказалось найти не так сложно, как он думал. К тому же большой радостью было то, что Цой все-таки не обманул. В зарослях действительно находился УАЗ 452. Михаил принялся осматривать машину, перед тем как приступить к демонтажу нужных частей. Первое, что бросилось в глаза Крашенинникову, это местами смятая трава. Кто-то здесь был. Причем совсем недавно. Возможно, даже сегодня. Еще в одном месте трава была не смята, а будто срезана. Михаил подошел к этому месту и присел, ближе разглядывая траву. Теперь было видно, что она надкусана. Здесь паслась лошадь? Если и так, то не очень долго. Возможно, сам всадник и натоптал вокруг машины. Впрочем, все это не так интересно. Ему не терпелось приступить к работе.

Второй странностью оказался запах. От машины несло характерным и сильным запахом рыбы. Причем запах был совсем свежий, а машина здесь стоит не один год, это очевидно. Значит, не похоже, что рыбу на ней перевозили буквально на днях. Крашенинников неторопливо ходил вокруг «таблетки», осторожно заглядывая в окна. Кто-то прятал здесь рыбу? Какой-то вилючинец решил утаить от общины свой улов? Но какой смысл прятать рыбу здесь? Сейчас лето, и она испортится очень быстро. Еще быстрее с этим тайником покончат мелкие грызуны и лисицы. Самое странное, что внутри запах был еще сильнее, не оставляя сомнений в том, что он шел из кабины. Но вот никакой рыбы Михаил так и не увидел. Внутри «уазика» не было ничего лишнего. Сиденья. Запасное колесо, лежащее на полу. Прошлогодняя листва, которую сюда нанесло минувшей осенью. Излазив кабину и оценив сохранность сидений и запасного колеса, Михаил с удовлетворением отметил, что они еще в приличном состоянии, а значит, их непременно надо будет забрать. Но не все сразу. Тележка слишком мала для этого.