Борис Сапожников - В чужом небе [СИ]

В коридоре был весь личный состав стражи Усть-Илима, понял я. Да ещё и чоновцы почти всё время дежурят в окрестностях Катанги. Даже если и присмирел сильно бандитский элемент – этого числа людей слишком мало для обеспечения порядка. Особенно на просторах Севера. Пускай они не так уж сильно заселены, но десятку стражей не справиться нормально даже с таким городом, как Усть-Илим. Он хоть и захолустный, но не столь уж мал.

Я не стал спрашивать у Дрозда, телеграфировал ли он о тяжёлом положении дел у себя в Езерск. И так был уверен – он это делал. Но и ответ из тамошнего штаба я, наверное, мог бы процитировать дословно. Что-то вроде, всем сейчас тяжело – идёт война, держитесь своими силами. Такие же слали нам в Хаджитархан, когда я только пришёл служить там в отряде ЧОНа.

— Да ещё контрразведка на мне вся, а людей где взять? От Верена – моего зама, что в комплексе на Катанге торчит – ни слуху, ни духу. Он по идее должен следить там на инспецами, может и следит даже, да только вестей от него нет.

— Здесь, в Усть-Илиме за ними тоже следят, и каковы результаты?

— Да почти нулевые, честно сказать. В городе они от казармы своей до лётного поля только и передвигаются. Вот только раз удалось Сигиру поймать моему человечку, да и то уже сами знаете чем закончилось. А после того случая посреди ночи ко мне наведался Озо. Так у меня до сих пор поджилки трясутся.

— У вас, товарищ Дрозд? — не поверил я. — Может ли такое быть?

— Очень даже может быть, — кивнул тот.

Заночевал Дрозд как обычно в своём кабинете. Не было ни сил, ни особого желания возвращаться в холостяцкую квартиру. Давно покинула её женщина, с которой начальник стражи Усть-Илима делил свой быт. Они не венчались и даже перед народной властью отношения свои оформлять не стали. Детей заводить не собирались, а значит и обязательств особых друг перед другом у них не было. Когда дела пошли совсем туго и Дрозд стал возвращаться на квартиру всё реже, в один из вечеров своей женщины он там не застал. Чему, в общем-то, не сильно и удивился. Да и на расстройство времени и сил просто не было. И чего в ту ночь, растянувшись на диване в своём кабинете, Дрозд вспомнил ушедшую от него женщину, он и сам себе сказать не мог.

Казалось, он только смежил веки, как тут же сон куда-то улетучился. За окном кабинета было ещё темно. Рука сама собой нырнула под подушку. Пальцы нащупали ребристую рукоять револьвера.

— Не надо, — произнёс голос. — Я выстрелю раньше.

Голос говорил со знакомым по речи инспецов акцентом. Только его Дрозду ещё ни разу не приходилось слышать. Голос был шипящим, будто у говорящего перебиты связки. В темноте слегка светились татуировки, покрывающие тело незваного гостя. Это свечение обрисовывало его силуэт. В нём без труда можно было узнать Озо – телохранителя главного инспеца. Слишком уж колоритной внешностью тот обладал. В мускулистой руке он держал длинный пистолет, украшенный теми же светящимися символами, что и тело Озо. Ствол смотрел прямо в лицо Дрозда.

— Маркиз Боргеульф велел передать вам, — было слышно, что проговаривать длинные и сложные фразу на чужом ему языке, Озо было довольно тяжело, — чтобы вы не делали больше таких провокаций. Это может сильно его разозлить. И тогда может умереть не только один никчемный человек.

— Вы угрожаете, — прохрипел Дрозд. Пальцы сомкнулись на рукояти револьвера, однако начальник стражи понимал – выхватить оружие он просто не успеет. Ведь Озо достаточно только нажать на курок, чтобы отправить его на тот свет. И Дрозд не сомневался – тот сделает это с превеликим удовольствием. — Мои люди отомстят за меня.

В ответ Озо только громко и неприятно рассмеялся. Он ничего не стал говорить Дрозду – всё и так было понятно. Вряд ли десятку стражей удастся справиться с инспецами со всей их охраной.

— Маркиз предупредил вас, — сказал Озо на прощание. Он убрал пистолет в кобуру – и ловким прыжком выскочил в окно. Хлопнул на прощание ставень.

Только сейчас Дрозд понял, что, несмотря на холод, впущенный в кабинет, всё тело его покрыто холодным потом. И как только у него достало духу бравировать перед этим жутким человеком, начальник стражи Усть-Илима сам не понимал.

— Мне не стыдно признаваться в страхе, — честно закончил свой короткий рассказ Дрозд. — Увидите его своими глазами – поймёте, о чём я говорил. Даже фотографии этого не передают.

Он порылся в ящике и выложил на стол картонную папку, озаглавленную «Инспецы».

— Здесь всё, что у нас есть на них. Несколько фотографий да отчёты о слежке. Ничего полезного там нет, сразу могу сказать.

— Я ознакомлюсь с ним, — кивнул я. — Думаю, часа мне на это хватит, а после мне нужно отправляться на сам комплекс. Аэроплан тут для этого найдётся?

— А вот с этим загвоздка, товарищ Ратимир. Аэропланы после налёта на комплекс охране приказано сбивать. Все, кроме двух. Первый возит туда-обратно инспецов. Второй – грузовой, с образцами, что везут на комплекс и вывозят оттуда.

— И когда ближайший рейс?

— В конце недели будет грузовой с комплекса. Сколько он прождёт тут поставок на лётном поле – бог весть. Аэроплан же инспецов вовсе летает безо всякого расписания.

— Другие способы попасть на комплекс есть?

— Раз в месяц туда отправляются подводы с припасами. На них же – смена охраны. Третьего дня только отправили.

— Значит, верхом я смогу их догнать, — прищурился я. — Значит так, товарищ Дрозд, мне нужен хороший конь и один сопровождающий. Понимаю, что бессовестно у вас ещё кого-то забирать, даже и ненадолго, но, сами понимаете, без сопровождения мне никак.

— Да всё я понимаю, — махнул рукой Дрозд. — Берите с собой Горяя. Он – парень лихой, из чоновцев, по ранению к нам попал. В седле держится будь здоров, не то, что мои тюхи городские. С ним в лесу не пропадёте, да и знают его в лицо почти все.

— Вот и славно, — кивнул я. — Я пока часик у вас в кабинете посижу с делом инспецов, вы уж не взыщите, что выселяю вас из кабинета. А через час – отправлюсь в путь.

— Да кабинетов у нас сейчас больше, чем людей. Я и в вышерадовом посижу. А через час к вам пришлю Горяя.

Кажется, сказав, что верхом быстро смогу догнать подводы, везущие в комплекс на Катанге припасы и людей, я сильно погорячился. Дорога представляла собой бесконечную лужу грязи, которую месили копыта наших с Горяем коней. Двигались мы просто с черепашьей скоростью. Да ещё и постоянно сеющий с неба дождик не добавлял положительных эмоций. Чтобы защититься от него мне в страже выдали длинный плащ, раньше, скорее всего, принадлежавший какому-то офицеру царской армии. Выглядел я в нём старорежимно. Наверное, кое-где в меня бы даже стрелять начали, приняв за какого-нибудь недобитка или заграничного шпиона. Ведь именно так изображали их плакаты нарпросвета. Но грел плащ хорошо и от дождя защищал.