Борис Сапожников - В чужом небе [СИ]

— Профессор? — изобразила искреннее недоумение Сигира. — Зачем вы явились ко мне, да ещё и среди ночи? Желаете скомпрометировать даму? — она сделала нарочито игривый жест.

Лицо Боденя тут же побурело, став похожим на свеклу, он опустил глаза. Голос его, когда он заговорил, был каким-то совсем жалким и едва слышным.

— Мне надо срочно поговорить с вами – это насчёт маркиза. Вы позволите войти к вам в каюту?

Говорил он столь быстро и невнятно, что предложения сливались чуть ли не в одно длинное слово.

— Нет, — отрезала Сигира. — Говорите тут. Мне не нужна компроментация.

Отвечала она нарочито резко, пытаясь вывести профессора из равновесия, заставить уйти, окончательно смутившись. А после уже самой заявиться к нему без лишнего и ненужного совершенно риска, хотя его и так будет уже слишком много. В то, что за профессором сейчас не следят, и что Боргеульфу уже не известно, что тот встречался с Сигирой на пороге её каюты, следователю верилось слабо. Да нет, такого просто быть не могло, и точка.

— Но дело не терпит отлагательств, — внезапно начал настаивать профессор. — Времени у нас слишком мало. Боргеульф готовит предательство – подлинное. Вы слышали, что он говорил об Урде и империи. Но я знаю, вы все из Блицкрига, вас разоблачили ещё на Катанге. Так вот и на Блицкриг Боргеульфу наплевать – он хочет власти для себя, и только для себя. Он много раз рассуждал при мне, что он, рождённый в древнем роду, который некогда соперничал даже с нынешними кайзерами империи, — он часто любил это повторять! — он достойней дворянина в первом поколении. Я знаю, Боргеульф намекает на вашего правителя, генерал-кайзера, верно? Он сам хочет править Блицкригом, а возможно и всем Континентом. И я, я вложил в его руки оружие, с помощью которого он может добиться своей цели!

— Для чего вы это мне высказываете? — ещё более притворно удивилась Сигира. — Это что, какая-то провокация?

— Да нет же! — вскипел профессор, становясь похожим теперь уже на разъярённую свеклу. — Это – предупреждение об опасности! О той опасности, что грозит всем! Вы знаете, что замыслил сотворить маркиз? Нет! А вот я – знаю!

— И знанием этим лучше не делиться ни с кем, — раздался голос Боргеульфа, — особенно с нашей очаровательной спутницей.

Его долговязая фигура в вечном чёрном кожаном плаще и высокой фуражке появилась в конце коридора. За ним шествовал Озо, пригибаясь, когда надо было проходить под рёбрами шпангоута. Его массивная фигура занимала почти всё пространство. В коридоре разом стало как-то темнее.

Сигира отступила на полшага внутрь каюты. Она поняла, что визит профессора не просто спутал ей все карты, он обрёк её на смерть. Боргеульф теперь уничтожит её, хотя бы для того, чтобы быть спокойным за свой тыл. А это значит лишь одно – опыт и чутьё следователя не подвели Сигиру. Маркиз предал Блицкриг, и готовится начать собственную игру.

— Простите, милая следователь, — улыбнулся маркиз, подойдя достаточно близко, но не настолько, чтобы его можно было достать кнутом, — но мне придётся вас убить. Это жестоко, понимаю, но склонять к предательству вас попросту глупо. Вы ни за что не перейдёте на мою сторону целиком и полностью, потому что вас с детства воспитывали в преданности правителю, кем бы он ни был – императором ли или внуком торговца колбасой, как наш генерал-кайзер. А я таковой не имею, и, честно вам говорю, не желаю более служить внуку какого-то колбасника.

Вперёд выступил Озо, потеснив Боргеульфа. Он левой рукой оттолкнул профессора, так что тот рухнул на палубу, прокатившись по ней ещё добрых пять футов.

— Осторожнее с профессором, — тут же осадил телохранителя Боргеульф. — Он нужен мне живым и здоровым. Ни в коем случае он не должен пострадать.

— Так точно, — кивнул Озо, и в следующий миг началась схватка.

Продлилась она не дольше нескольких мгновений, как всегда и бывает, если дерутся опытные профессионалы. А такими были и Сигира, и Озо.

Телохранитель Боргеульфа только выхватывал из кобуры свой длинный пистолет, как ноги его оплёл хвост кнута Сигиры. Это только кажется, что для него нужно много места – настоящий мастер-кнутобоец, каким была Сигира, может орудовать им даже в узких коридорах небесного крейсера. И орудовать весьма эффективно. Рывок на себя – и Озо валится на палубу, бритый затылок его врезается в переборку. Но крови нет, хотя он вроде и должен серьёзно рассадить его о металл. И оружие он выхватил всё равно раньше Сигиры. Это было немыслимо, невозможно, но это было.

Все отточенные долгими годами тренировок в академии, а после и практикой во время множества выполненных или проваленных заданий, навыки не спасли Сигиру. Тело Озо было чудовищно преображено Владыками Нижних миров, как и тела жутких штурмовиков из личной гвардии Боргеульфа, которые до поры нигде не появлялись. Лишь одного он отправил в погоню похищенным образцом с комплекса на Катанге.

Сигира только выдёргивала массивный пистолет из кобуры, когда Озо уже нажал на курок. Он стрелял не целясь, казалось бы наугад, но попал точно, как всегда. Три выстрела – три смертельных ранения. Два – грудь, и одно – в голову. Сигира дёрнулась на месте и повалилась навзничь. Умерла она ещё до того, как тело её коснулось палубы.

Озо же быстрым движением вытащил левой рукой нож и разрезал опутывающий его ноги кнут. Маркиз спокойно переступил через него, ещё не начавшего подниматься, склонился над лежащим на палубе профессором Боденем.

— Не стоило вам делать этого, — покачал головой Боргеульф. — Я бы убил вас за это маленькое предательство, но вы слишком важны для моего предприятия. Однако в следующий раз прикажу Озо сломать вам обе ноги, чтобы вы уже точно никуда не пошли без моего ведома. Голова ваша останется на плечах, а помогать мне вы сможете и сидя в инвалидном кресле. Вы всё поняли, профессор?

— Да-да, — торопливо закивал Бодень. — Простите, маркиз, это не повторится…

— Озо, уведи это светило мировой науки, — выпрямился Боргеульф, — и проследи, чтобы завтра утром он был на палубе.

— Так точно, — ответил Озо всё той же казённо-уставной фразой, будто иных и не знал.

Забавная вышла история – мы с Духовладом сидели, привязанные к соседним стульям. Сидели мы в жарко натопленной избе – единственной уцелевшей на всём хуторе, на месте которого был разбит лагерь Народной армии. Допрашивать нас пока не начинали. В этот момент командарм Бессараб рассказывал пришедшему в себя Будиволне и Гневомиру с Готлиндом заодно историю своего чудесного появления.

— Почти все эти, — он кивнул на нас с Духовладом, — подались по чугунке в город, да там и сгинули. — Будиволна ещё не успел сообщить о том, что убитый мной генерал Хлад сам сознался в предательстве и о том, что почти вся Молодая гвардия фактически перешла на сторону претендента на престол. — Гусары следом подались, но прежде напали в казармах на наши кавдивизии. Не успей я людей об измене предупредить, куда больше бы вырезали. Нападали прямо на спящих, резали как свиней, не давали шашек из ножен достать. Но это только сначала – после мы им отпор дали, нас всё-таки намного больше. Славная рубка была, скажу я тебе, товарищ Будиволна, давно я так не рубился. Почти все пешие, но никто не стреляет, дерёмся шашками – только звон по всей округе стоит. Многих они наших положили, всё равно, крепкие ребята эти гусары и злые. А как почуяли, что не одолеть им нас – прорвались к коням и ходу! Мы – за ними. Ещё в сёдлах кое-кого порубали, но не многих, тут нечем похвастаться. Утекли они, наверное, тоже в город клятый подались.