Борис Сапожников - В чужом небе [СИ]

— Вы так долго воевали против Блицкрига, что вашу эскадрилью можно назвать его самыми последовательными врагами, а теперь вдруг меняете решение, — произнёс полковник Криг. — Я нахожу этот поступок весьма странным.

— Я уже объяснил вам мои мотивы, и они не изменятся оттого, что я повторю их снова, — ответил Бригадир. — Мне надоело воевать на стороне побеждённых. Нейстрия пала. Котсуолдцы сбежали на свой остров. Вы знаете не хуже моего, что они развернули целую пехотную дивизию прямо в море. Они не желают больше воевать. И что мне делать теперь? Прорываться с вами в империю. А сколько продержится она, вы можете мне сказать? Вот и я не могу дать ответа.

— На восточном фронте наступление Блицкрига практически остановилось, — слова Крига звучали как-то обречённо. Как будто он и сам слабо верил в то, что говорил.

— Сколько дивизий освободится после того, как возьмут Дёйнкирхе? На то, чтобы держать под контролем Нейстрию и её сателлитов, не нужны боевые войска – значит, все их направят либо против империи, либо против Урда. А у тех даже общей линии фронта теперь нет, а значит нет и координации действий. Сами понимаете, насколько это губительно.

— Нейстрия так просто не покорится.

— Генерал-кайзер уже выбил почву из-под ног Сражающейся Нейстрии, — усмехнулся Бригадир. — Вы же знаете о том, кого он поставил во главе своего марионеточного правительства.

Эти новости дошли до нас ещё до битвы в небе. Сразу после оккупации столицы королевства во всеуслышанье было объявлено, что новым майордомом Нейстрии будет бывший северный майордом. А ведь именно под его знамёна встала большая часть не сложивших оружие офицеров и солдат, которые сформировали костяк Сражающейся Нейстрии. Да что говорить, сам генерал ле Дёз был из их числа.

— А теперь вопрос уже у меня, — произнёс Бригадир. — Почему вы столь последовательно и вопреки здравому смыслу продолжаете воевать с Блицкригом?

— Потому что в этой войне для меня есть лишь одна сторона, — ответил полковник Криг.

Он помолчал секунду, будто решая стоит ли откровенничать с Бригадиром, однако после прикрыл глаза, и начал рассказывать.

— Именно мои войска возвели на своих штыках на престол Блицкрига нынешнего генерал-кайзера. Он был в нашем странном альянсе представителем местной аристократии, уставшей от вечного гнёта имперских графов. Империя в те годы трещала по швам, и потому отделиться оказалось даже проще, чем мы думали. Когда новоявленные фюрсты Блицкрига явились на аудиенцию к императору, тот не приказал арестовать их. Не отдал он приказа и о карательной акции против нас. В то время все слишком устали от войны. Император легко подписал отказ от территорий, которые образовали Блицкриг. Там и так уже не было власти имперских ландграфов – всюду стояли преданные нашему делу части, состоящие их прошедших войну ветеранов. Император мог бы усмирить нас, но это стоило бы ему большой крови, и он не решился.

Полковник перевёл дух, поглядев на нас. Никто не смел перебивать его.

— А после в Блицкриге начались перемены – большие перемены. Мы не желали жить по-старому, и принялись с азартом ломать всё, чтобы выстроить на обломках нечто своё – новое и невиданное прежде. Знакомо звучит, господа из Урда?

Он кивнул нам с Гневомиром, скривив в ухмылке тонкие, бескровные губы. Мы ничего отвечать не стали – зачем?

— И постепенно власть стали прибирать герметисты – оборотистые ребята, несмотря на все их мистические штучки. Они всегда были куда большими прагматиками, нежели хотели показаться. И генерал-кайзер попал под их влияние – он всегда был мистиком, хотел верить в нечто этакое, считал себя чуть ли не избранным. Я всегда посмеивался над этими его заблуждениями – аристократ, что с него взять, они все слегка не в своём уме. Держат в голове сто поколений предков, и знают, кто и чем был знаменит. Тут уж, конечно, поверишь в свою избранность. Но герметисты во главе с адмиралом Адельгаром, который теперь вроде бы начальник разведки, умело использовали это. Не стану утомлять вас всеми перипетиями, но в итоге я едва вырвался из Блицкрига с несколькими сотнями верных мне людей – они и образовали костяк будущего Корпуса смерти. Назад нам пути нет – никому, слишком уж много знаем мы о Блицкриге и его правителях такого, что они мечтали бы похоронить вместе с нами.

Я заметил, как при этих словах загорелись глаза Гневомира. Наверное, он бы дорого дал за возможность более откровенно побеседовать с полковником Кригом. Однако не хуже моего понимал – это невозможно. Не станет этот человек так вот запросто откровенничать неизвестно с кем.

Бригадир поднялся из кресла, протянул руку для пожатия Кригу. Тот встал одновременно с нашим командиром, крепко сжал протянутую ладонь.

— Удачи тебе, — произнёс Бригадир.

— И тебе удачи у новых хозяев, — ответил полковник Криг, — только знай, они вовсе не те, за кого себя выдают. По крайней мере, часть их. Даже я не знаю, насколько много таких притворщиков, но они принимают решения в Блицкриге – уж это-то я узнал на своей шкуре. Берегись их, Бригадир.

— Надеюсь, мы не встретимся на фронте.

На этом мы распрощались, отдав друг другу, как полагается, воинский салют.

С фельдмаршалом Фредефродом мы встретились уже на следующее утро. Нашу делегацию, возглавляемую Бригадиром и Чёрным бароном, без проблем пропустили прямо к командующему войсками Блицкрига. Утром мы поднялись из траншей, опоясавших окраины Дёйнкирхе, и под белым флагом направились к позициям врага. Уже второй день пушки осаждающих молчали – они явно ждали нас.

Нашу делегацию встретили и тут же проводили в большой крестьянский дом вдали от линии окопов – проще говоря, вне досягаемости орудий, возможно расположенных в Дёйнкирхе. Занимал его, само собой, фельдмаршал Фредефрод со своим штабом. Он встретил нас на пороге дома, и выглядел, надо сказать, весьма впечатляюще. Серый мундир, грудь украшена всего парой орденов – имперским и блицкриговским. Сапоги сверкают, будто зеркало. Лицо кривится из-за монокля. Руки затянуты в перчатки чёрной кожи. Левая ладонь лежит на рукояти церемониальной шпаги. В общем, фельдмаршал встречал нас при полном параде. Точно так же выглядели и сопровождавшие его адъютанты и офицеры штаба.

Но и Бригадир с Чёрным бароном в этом вопросе не подкачали.

Чёрный барон облачился в чекмень цвета ночи с серебряными газырями, перетянутой наборным поясом с закреплённым впереди кинжалом, как принято ходить у горцев Талыша. На голове папаха с серебряной эмблемой добровольцев – черепом в башенной короне. Офицеры его сопровождали тоже все, как на подбор, в мундирах цветных полков, носящих имена генералов, погибших на фронтах Гражданской войны. Я настолько привык ненавидеть всех этих вешняковцев, дроздовцев и бельковцев, что в первый момент, когда я увидел знакомую по Гражданской форму, у меня скулы свело. Но я приказал себе успокоиться – ведь скоро мне, вполне возможно, придётся прикрывать с воздуха солдат именно в такой форме. И только генерал Невер, уже открыто сопровождавший Чёрного барона, носил мундир ещё царской армии со старорежимными золотыми эполетами и внушительной колодкой орденов на груди.