Сергей Калашников - Неучтенный фактор (трилогия)

– Какие все-таки гадкие, эти американские дети. И все то у них с подковырочкой, все с борьбой за справедливость! В общем, готовься, в школе обижать тебя будут часто, до тех пор, пока не обуздаешь гордыню. И не станешь вежливым и внимательным. Не внешне, а из глубины своего разума.

Теперь про «заслужение». Ваша медицина это не лечит вообще. А наша – с великим трудом. И, чтобы справится с недугом, тебе придется радикально измениться, иначе, ты просто не сможешь пройти через это.

Неожиданно стало стыдно. Он, Бомбила Джек, авторитет всех трех школ, в которых учился за последнюю пару лет, отчитан, словно последний засранец.

Заночевали прямо на берегу. Рони пристала к месту со старым кострищем, разожгла огонь, не потратив на сбор дров и пары минут, подвесила котелки на приготовленные кем-то рогульки.

– Как у себя дома. – Отметил Джек, переодеваясь в длинные штаны, пока она натягивала палатку, привязав растяжки к сучьям деревьев. Отмечал молча.

Макаронно-тушеночное варево пошло легко и непринужденно. Котелок опустел в два счета. Чай оказался из какой-то травы, несладкий, но очень даже ничего. И Джек решился продолжить расспросы. Нарываться на колкости не хотелось, так что завязку беседы формулировал очень старательно

– Ты вот, говоришь, что взрослая. Но ведь тебе еще расти и расти. Как-то не вяжется. Расскажи поподробней.

– Все упирается в определение. Если взрослость считать связанной с размером тела, способностью к рождению потомства или количеством прожитых лет, то мне еще далеко до совершеннолетия. Но если речь идет о способности заботиться о себе и о других? Как тебе такое рассуждение?

– Имеет право на жизнь. Даже, пожалуй, вернее иных, более привычных.

Вот ведь незадача. Девчонка одной фразой исчерпала тему. Хотя есть еще лазейка. И Джек не сдастся так легко.

– А как на счет завершенного образования?

– Разумное существо учится всю жизнь. Собственно, это утверждение касается практически всего живого. Различия чисто количественные. И еще есть комментарий. Соотношение между получаемым и отдаваемым. В культурах, доминирующих в ваших мирах это особенно принимается в расчет. В общем, давай-ка на боковую. Оно, конечно, свет костра создает уют и располагает к доверительным беседам. Но нам завтра долго монотонно плыть, успеем все обсудить. Мой юный организм нуждается в десяти часах сна. Да и твоему отдых не повредит.

– А почему я не заснул от той сонной травы?

– Это были листья нюхачихи. Я тебя немножко обманула. Надо было убедиться, что у тебя разум пришел к осознанию необходимости принять местные реалии.

– А в ружье патрон был холостой?

– Обычный был патрон. С иньектором. Нормальный парень попытался бы увернуться, и я всадила бы заряд в мягкое место на кувырке. А ты чуть не навалил в штаны. Отбой.

Вот и поговори с такой. С виду – ребенок, а словами буквально размазывает тебя тонким слоем.

Утром костер не разжигался. При первых признаках света палатка была свернута, и путь продолжился. Рони выдала Джеку бутерброд из лепешки с толстым ломтем сыра. Напились прямо из реки. Рассудил, что если рядом «взрослый» человек, то не допустит, чтобы он принес себе вред неразумным поступком. Если она пьет, значит и ему можно. Иначе остановила бы.

Тишина утра, красивый рассвет, пейзажи, достойные кисти художника. Все было ново и как-то… Слов не нашлось. Конкретные категории, которыми он мыслил всю свою жизнь, здесь не имели значения. Все состояло из полутонов и нюансов.

Потом взошло солнце. Цвета стали внятными, а предметы – четкими. Волшебство улетучилось. Их катамаран из настила на двух надувных баллонах беззвучно скользил по водной глади. Ребенок качал рычаг, бугорки мышц на предплечье гармонично меняли рельеф. Нет, это бугорками называть неточно. Веревочки. Нет. Жгутики.

Джек удивился собственным мыслям. Он здесь меньше суток, а уже не тот. Откуда в нем это? Что это? Все запуталось. Сказка? Магия?

Они свернули к берегу.

– Держись! – Катамаран со всего своего невеликого хода вылетел носом на сушу. Резкое торможение. Остановка. – За мной.

Когда вбежали в прибрежные кусты, Джек понял, что его ведут за руку. Маленькая детская ладошка задавала направление. И он подчинялся.

– Подсади. – Сцепил пальцы в замок. Босая ступня, почти невесомо коснувшись ладоней, улетела вверх. – Ложись. Замри.

Прополз немного вперед. Выглянул, скрываясь за травой. Широкий плес, в который они только что вошли. Заросшие берега. Тихо. Над его головой Рони. Замерла на ветке. Посвистывает, пощелкивает. А вот похожие звуки, но из другого места. Вроде как переговаривается кто-то с его спутницей.

Всплеск. Далеко. Еще один, ближе. Видно, что с берега в воду бросают камешки. Вот бултыхнуло почти рядом. И уже видно, что под водой что-то движется. Что-то длинное. Выстрел. Вода взбаламутилась. Петля змеиного тела показалась над поверхностью. Снова выстрел, и видно попадание, вспучившее этот толстый канат. Бурление, словно кто-то перемешивает воду огромной ложкой. Но ложка невидима. Зато показывается голова. Выстрел. Попадание. Агония огромного многометрового тела вздувает настоящие волны. Катамаран покачивается.

Все стихло. Рони уже на земле. Закидывает якорек на веревочке. Вдвоем вытягивают. Ох, и тяжко! Сзади кто-то помогает тащить. Пятнистое тело показалось из воды. Еще подергивается. Замерли. Джек оглянулся. Два барсука, стоя на задних лапах, держат веревку за его спиной. Но пока не тянут.

Агония прекратилась. Потащили. Здоровый питон. Метров шесть. Игрушечная сабля оказалась весьма серьезным ножом. Плеть змеиного тела разрезали на куски и сбросили в воду. Собственно, в тех местах, куда угодили пули, резать оставалось совсем немного. Разрывные, что ли? Девочка о чем-то пересвистывалась и перещелкивалась со зверьками. А одного из них даже обнимала и поглаживала. Джек обменялся понимающим взглядом со вторым животным. Возникло ощущение сопереживания, но в чем дело он, конечно, не понял.

Отчалили. Теперь рычаг качал мальчик. Девочка плакала на носу и чистила ружье.

– Эта тварь утащила их сына. Он направлялся в школу, когда питон его подстерег.

– Разве у барсуков бывают школы?

– Эти существа приматы, как и мы с тобой. Ты их еще не раз встретишь. Пожалуйста, веди себя с ними так, как будто ты их домашний зверек. Без знания барнотской речи здесь непросто, для начала старайся реагировать на жесты и интонации.

Люди называют этих созданий ерсуками или барнотами. Сами они зовут себя феофанами. – Она произнесла это свистами. – Их жизненные ценности не слишком сильно отличаются от наших. Тем не менее, их действительно легко принять за обычных животных. Богатая нетронутая природа мест их обитания просто не позволяет возникнуть мысли о цивилизации.