Михаил Нестеров - Посланники Великого Альмы

Тут уже и остальные присоединились к Джулии.

А на берегу бодрствующие индейцы тоже радовались удаче и улыбались, слушая заливистый смех, раздававшийся с корабля: «А я ему говорю: ой, извините, я нечаянно свалилась…» — «А я думаю, ну, все, хана Лори. Разбегаюсь, бах! — по двери ногой, — а там…» — «Ой, говорю, что это вы так плохо прибили люстру?.». — «А капитан стоит над ней и не знает что делать…»

Через полчаса все капитаны были доставлены на «Марию Глориосу». Джулия приняла их в каюте, указав рукой на свободные стулья.

— Прошу вас, сеньоры, садитесь.

Те неловко переглянулись, но предложение приняли, положив перед собой на столе судовые журналы.

Джулия улыбнулась. Сейчас она походила на строгого ревизора, неожиданно прибывшего инспектировать в далекую провинцию. Эта мысль ей понравилась, с неё она и повела разговор.

— Что творится у вас на кораблях? — грозно спросила она. — Вертеп какой-то! Вы что же думаете, раз дона Иларио нет, вам можно и пьянствовать, и забросить все судовые работы?

Капитаны снова переглянулись. Если они надеялись, что, прибыв на «Марию Глориосу», получат хоть какие-то объяснения произошедшего, то сейчас запутались окончательно. Десятки вопросов крутились в головах, но все молчали.

А Джулия продолжала «разносить» капитанов.

— Вы, кажется, капитан этого судна? — она прицелилась пальцем в Химено Франциско, на скуле которого багровел огромный кровоподтек.

— Да, — сказал он, почтительно приподнимая свой зад со стула.

— Сидите. Вы столько времени провели в разгуле, что, кроме вина, других запахов не различаете. На «Санта Марии» — там, ничего, вроде бы нормально, но здесь, извините за выражение, воняет. Амбре. Из трюма несет застоялой водой и, я имею подозрение, нечистотами. Извините, капитан, я тут без спроса порылась в вашем буфете.

Джулия разложила перед ними перья и чернила.

— Прошу вас детально описать в судовых журналах то, что произошло. Вы пробудете в этой каюте до полудня, после чего вас препроводят в форт. Команды кораблей отправятся туда с рассветом. Хочу предупредить вас, господа, чтобы вы не предпринимали попыток к бегству. А: это бессмысленно, потому что бежать вам некуда. Б: вас будут строго охранять не одна сотня индейцев, которые получат от меня приказ стрелять на поражение. Но беспокоиться вам нечего, и это — В: вы не будете нуждаться ни в чем — вода, пища… и даже вино. В разумном количестве, естественно.

Капитанов немного отпустило, они в третий раз переглянулись, но уже с явным облегчением, хотя и с туманными головами.

От Джулии не укрылось это, и она поставила на стол наполовину наполненный вином кувшин.

— Я хочу, чтобы ваши головы прояснились, а руки не тряслись. Налейте себе по полбокала и приступайте к работе.

— Простите, сеньора, — сказал Гарсия де Сорья, промочив горло. — Могу я задать вам вопрос?

— Можете.

— Вот вы упомянули здесь дона Иларио, не хотите ли вы сказать, что это он вас послал?

— Да что вы, любезный! Налейте себе ещё вина!

— А он жив?

— Интересно следить за ходом ваших мыслей, — заметила Джулия. — Вы кидаетесь из крайности в крайность. А вам самому как хотелось бы? Чтобы он был мертв?

— Да нет, сеньора.

— В вашем «да» звучит игра чувств. Что ж, поиграйте на печальном: он жив. Но попал в такую скверную историю, что я ему не завидую.

— А нельзя ли узнать цель ваших действий? — спросил Диего Санчес.

— Ба! Да она яснее ясного. Препятствовать вашему войску в возращении на родину. На этом, дорогие капитаны, закончим дискуссию и возьмемся за дело.

— А, простите, с чего начать?

Джулия улыбнулась и позвала Лори. Усадив её на свое место, она сказала:

— Начните с нее. Я думаю, глядя на эту юную сеньору, каждому из вас что-нибудь да припомнится. Но пока не ставьте после написанного даты и свои подписи. К полудню вам будет что дописать, после чего вы сдадите журналы мне. Приступайте, джентльмены.

Когда в полдень капитаны вышли на палубу, они не узнали своих кораблей: рангоут [45] Рангоут — общее название всех деревянных приспособлений, предназначенных для несения парусов. и такелаж [46] Такелаж — общее название всех тросовых снастей. Мачты и рангоут удерживаются на своих местах стоячим такелажем, паруса управляются бегущим такелажем. оставались на месте, но вот парусов не было.

Пока они находились во временном заточении, команды были препровождены на палубу и под присмотром сотен индейцев живо сняли паруса. Их на шлюпках перевезли на берег и складировали в большую кучу. Капитаны увидели три огромных бело-серых копны драгоценной материи, которые стоили гораздо дороже, чем три подобные кучи золота. Рядом сновали индейцы, обкладывая их сухим хворостом.

Далее Джулия показала и разъяснила шкиперам принцип действия трудов Фей и Дороти. Капитаны были поражены четкостью и слаженностью работы команды Джулии, а сама же она назвала это оперативностью.

В журналы были занесены соответствующие записи, и матросы встретили своих начальников внутри форта.

Джулия ещё раз побывала на «Санта Марии», заглянув в каюту Хуана де Иларио. Она пролистала книгу Петра Каместора, перебрала личные вещи командора, впитывая через них знания об их хозяине; села в его кресло, положила перед собой книгу и попробовала представить себе грозного конкистадора. Вскоре ей предстояла дуэль с ним, исход которой будет зависеть от того, как хорошо она сумеет подготовиться к поединку. Она открыла его гардероб и долго вертела в руках костюм из фиолетовой тафты. Но взяла ещё один — коричневый. Этого было, конечно, мало, но, слазив ещё и в рундук одного из матросов, она нашла то, что искала: длинную кривую иголку и моток ниток. Обратная дорога неблизкая, и, сидя в пироге, она сумеет что-то перешить, перекроить, чтобы предстать перед доном Иларио в цивилизованном виде.

Джулия открыла несессер и нашла в нем письменные принадлежности и листы пергамента, увенчанные испанским гербом.

«Это будет символично — написать послание профессору Харлану на личной бумаге командора его же пером». Она закрыла несессер и взяла его с собой.

Ночь, как всегда быстро, забросала небосклон яркими звездами. Тишина, скользя по каменным мостовым улиц, обволакивала дома и струилась в проемы дверей, затыкая уши спящих завоевателей. И хотя бились в груди сердца и вырывалось наружу негромкое дыхание, город, в котором совсем недавно бурлила жизнь, походил на страну мертвецов. Опутанные паутиной гамаков тела походили на жуткие коконы неорганического существа. Оно бдительно охраняло покой своих детей, которые вскоре холодными толпами будут слепо бродить по серым булыжникам мостовых, совершая ещё одно преступление, но уже против времени; они будут убивать его, чтобы, разорвав его оболочку на куски, нацепить на себя ломкими плащами и устроить очередной маскарад. На этом празднике теней будет присутствовать только один персонаж, одна маска, и они будут узнавать друг в друге себя, а узнав, разбредутся, забираясь в гамаки-паутины.