Петр Заспа - Арктика-2020

– Нет, Филипп, тебя никто не торопит.

– Вот и хорошо, – промурлыкал Тейлор, щелчком сбивая кончик ампулы. – Однажды наши ищейки торопили меня с одним мексиканцем. Кажется, дело касалось государственной измены. Я их предупреждал, но им не терпелось. А даже такую крохотную ампулу амитал-натрия требуется вводить в течение двадцати минут. Опустошать шприц нужно с ювелирной точностью. В результате они потеряли свою добычу, а обвинили меня. Оголите ему вену!

Филипп Тейлор присел рядом с креслом Каткова и посмотрел ему в глаза, протирая для укола руку.

– Мой юный друг, сейчас я поведу тебя в волшебную страну, где ты будешь порхать мотыльком и резвиться на лужайке счастливой овечкой. Нил, переведи ему, что мы его друзья, это должно отложиться в подкорку, пока он ещё в сознании. И не давайте глазам закрываться, придерживайте веки пальцами.

Надавливая на поршень шприца, Тейлор улыбался блаженной улыбкой, словно не Кириллу, а ему вводили в вену мощный психостимулятор. Сквозь поблёскивающие очки он следил за расширяющимися зрачками и продолжал мурлыкать тихим вкрадчивым голосом:

– Говори, мой друг. Ты не молчи. Скоро твой язык станет, как моток верёвки не вмещающийся в рот. Ты его не держи. Ты его отпусти – пусть катится. Он меня не понимает, Нил, поговори ты с ним.

– О чём?

– О чём угодно. Не дай ему замкнуться в себе.

Вдруг Тейлор, не отводя глаз от глаз Каткова, поднял палец и выкрикнул:

– Тише!

Прислушавшись, он повёл головой.

– Часы! Уберите со стены часы. Он пытается сосредоточиться на их стуке!

Дальше процесс пошёл, как хотелось Тейлору, и он снова замурлыкал:

– Так, так, так… очень хорошо. Сердечко частит, дыхание тоже. Ты ведь уже паришь, мой друг? Нил, он готов.

– Сколько он пробудет в таком состоянии?

– От десяти минут до часу. Всё очень индивидуально.

Баррет подвинул свое кресло к креслу Каткова и, прищурившись, заглянул ему в лицо, словно в окно иллюминатора.

– Кирилл, ты здесь? Это я, Нил. Твой друг. Ты меня помнишь? Это я вытащил тебя из норвежской тюрьмы. Это я тебе всегда помогал. Кивни, если меня вспомнил!

В ответ, мотнув головой, Кирилл издал мычание молодого бычка. Баррет удивлённо оглянулся, но Тейлор успокоил его снисходительной улыбкой:

– Последние всплески сопротивления. Для начала поболтай, Нил, на отвлечённые темы. Об увлечениях, бабах, рыбалке.

Головокружение превратилось в несущуюся по кругу карусель. Вначале всё вертелось в горизонте, но теперь он вращался и в вертикальной плоскости. Вверх – вниз, голова – ноги. Кирилл прикусил губу, поставив себе целью сделать дыру для пирсинга. Но губы превратились в деревянные щепки, и он их не почувствовал. Во рту пересохло, как в пустыне. Свет померк, предметы уменьшились в размерах, лицо Баррета потеряло очертания. Думать, думать, думать! Зациклиться на неприятном воспоминании, обиде! Как можно быстрее! «О чём, чём, чём?» – в голове эхом металась мысль, теряя под собой опору. Вспомнил – драка! Тогда ему разбили нос! А где это было? «На рыбалке», – всплыла подсказка. На рыбалке? «Но я не рыбак!» – последняя вспышка борьбы и яркий свет, заливший всё вокруг. Он вдруг стал невесом. Прилив энергии рвёт его на части, мысли ясны и прозрачны, как горный хрусталь. Хочется раздирать всё вокруг на мелкие лоскуты и кричать от осознания собственной силы. Но он связан, и всю свою мощь он может лишь вылить в словесные потоки. Из него прёт водопад слов! Конечно, это было на рыбалке! Они сидели у костра и ели что-то из котла. Что-то лёгкое, как эфир. Кирилл в благодушном настроении и, не давая никому открыть рта, рассказывает о преимуществах спиннинга перед удочкой. Молчаливый полицейский Доккен сосредоточено ковыряет в костре, дружище Нил внимательно кивает, отец Кирилла подсыпает в котёл соли и предлагает Гор Горычу снять пробу. А Кирилл вдруг превратился в восьмилетнего ребёнка и говорит ещё не сломавшимся детским голосом, с пеной у рта. Гнёт спиннинг, завернув его в дугу, доказывая прочность. Отец даёт лёгкий подзатыльник, чтобы не перебивал старших. Но Нил его придерживает за руку и просит показать на бис! Кажется, Гор Горыч не верит, и Нил уговаривает его взглянуть ещё раз. Но Гор Горыч не хочет смотреть, и маленький Кирилл убегает, затем, спрятавшись в кустах, долго и протяжно рыдает от обиды. Его не могут найти, и это ему нравится. Он чувствует, как засыпает, а все проходят мимо, едва на него не наступая, и при этом не замечают. Но, кажется, его нашёл Нил. Он склонился и мягко похлопывает по щекам: «Кирюша, просыпайся».

– Катков, приди в себя! – Нил Баррет наотмашь ударил по левой щеке, потом по правой. – Филипп, ты можешь что-нибудь уколоть, чтобы быстрей вернуть его в сознание?

– Кофеин, но это лишнее. Ещё пару минут и он сам очухается.

– Уколи, у меня нет этой пары минут.

– Услышал что-то интересное?

– Да, но, к сожалению, без деталей. Катков! – Баррет тряхнул Кирилла за воротник. – Кто такой Гор Горыч? Филипп, может плеснуть воды?

– Погоди, Нил. Кажется, наш друг снова валяет дурака, – Тейлор расширил пальцами Каткову веко и всмотрелся в зрачок. – Он уже пришёл в себя, но симулирует беспамятство. Скажи ему, что его обман раскрыт, но если он будет продолжать – пообещай разряд электрошокера.

Вместо электрошокера Баррет влепил ещё одну тяжёлую пощёчину.

– Кирилл, я знаю, что ты меня слышишь. Наш специалист предлагает встряхнуть тебя хорошим разрядом тока. Но я считаю, что это лишнее – поджарить тебя мы всегда успеем.

– Сэр, – вдруг подал голос Харрис. – Ещё в свою бытность капралом в Афганистане, я с парнями пытал одного араба током от нашего палаточного генератора. Мы привязали его к стулу, а ноги в тазик с водой. Накинули один провод на одну ногу, второй на другую и дали напряжение. В конце концов мы его замучили, но перед этим узнали то, что даже сами не ожидали услышать.

– Катков, слышал, что предлагает наш Харрис? – спросил Баррет. – Не хочешь ему что-нибудь ответить?

– Если только пожелать этой твари осиновый кол в зад, – застонал Кирилл.

– Рад, что ты снова с нами. Так кто такой Гор Горыч?

– Впервые слышу, – устало опустил голову на грудь Катков.

– Хочешь перейти на следующий уровень? Я думал – ты умнее. Мы ведь только начали, а у Тейлора в рукаве есть в запасе ещё много фокусов. Или мне попросить Харриса поностальгировать о былой службе?

– Вспомнил! – вдруг выкрикнул Кирилл. И торопливо зачастил: – Это мой школьный учитель! Математик! Редкостная зануда. Я убегал с его уроков, а он отлавливал меня на перемене и заставлял решать примеры тут же, в коридоре, на подоконнике. Никого из учителей не помню, а этого как сейчас вижу! Седые растрёпанные волосёнки, губы слюнявые, пальцы вечно измазаны мелом, и шепелявит: «Катков, ты опять не можешь осилить уравнение с двумя неизвестными! Будь я твой отец, ты бы у меня с ремнём в обнимку спал».