Сергей Шмидт - Студент

Настроение у него было хуже некуда. В личный десяток попадали не только самые умелые, но и самые верные люди, они все принесли ему личную клятву верности на крови, такая клятва считается нерушимой, и он этих людей очень ценил. А за сегодня, на одном только штурме этого проклятого дома он потерял четырех. А ведь были еще те пятеро, которых он порубил до этого, и двое у кузнеца. А может он еще не о всех потерях знает, в прошлом селе, которое он захватил и разграбил два месяца назад, потерял только одного человека, а здесь уже одиннадцать. Ох, достать бы эту сволочь, которая навела на эту деревню, но кузнец уже и так его на куски порвал. Что ж, правы были селяне, когда говорили ему — вернёшься, умрешь.

К облегчению Грега, больше невосполнимых потерь не было, только пара легкораненых, сверх того, что он потерял у дома наёмника. Буквально через час все было кончено, все жители села захвачены, связаны и разделены по нескольким амбарам, так, что члены одной семье не содержались в одном помещении. Каждому было обещано, что если сбежит он, всю его семью сначала будут пытать, а потом убьют очень медленной и мучительной смертью, какой, пока не знают, но атаман большой придумщик. Нескольких баб, не из молодых, но все еще симпатичных, вытащили из сарая, и пустили по кругу, людям надо снять напряжение, но товар при этом портить нельзя, красивые и пригожие пойдут на рынок невольников, а девственницы там идут по отдельному прейскуранту, так что к молодым девкам и пальцам никто не прикасался, атаман следил за этим строго.

Теперь немного отдыха, а с утра заняться вдумчивым разграблением села, и отсевом живого товара, как раз поспеет отряд с повозками и клетками для перевозки рабов. Грег занял дом старосты, лег в еще теплую кровать и дал себе возможность немного поспать до рассвета.

— А папа точно успеет выбраться?

— Точно доченька, у тебя самый сильный папа на свете.

Они проползли по туннелю, который вырыл отец более 10 лет назад, он как никто другой был знаком с тем, что бывает с деревней после того как в ней порезвиться ватага разбойников, и смерть при захвате деревни была самой легкой участью. То, что на это село уж полсотни лет не нападала шайка больше 10 человек, от которых селяне успешно отбивались сами, благодаря постам на воротах, и вовремя поднимаемой тревоге, ничего для Корда не значило. Именно поэтому, когда у него родился сын, он начал потихонечку копать схрон, в котором вся его семья, могла бы безопасно пересидеть подобное нападение, руководствовался он опытом, которого успел набраться, пока воевал. Подземный ход был не широк, и не высок, примерно полметра на полметра. Этого было достаточно, что бы проползти одному, и один мог обороняться от сотни, если потребуется.

Он потратил две зимы на то что бы выкопать этот туннель, длина его получилась около 50 метров, и вел он к схрону, который был под сараем, из сарая в него можно было попасть, только если полностью сломать весь пол. По сути, пол сарая был потолком схрона, иначе, без вентиляции, в земляном мешке можно было задохнуться. В сарае всегда была огромная куча абсолютно ненужного хлама. Жемчужиной коллекции был расколотый диск жерновов для мельницы, который весил килограмм 250 и лежал у самого входа. Всевозможные сломанные инструменты, разбитая посуда, и тому подобный хлам сразу давали понять любому кто сюда заглянул — это хламовник, в котором даже на дрова взять нечего, а если и захочешь покопается, сначала продеться вытащить проклятый диск жерновов от мельницы, который в прошлый раз сюда в всемером перли, и не только потому что тяжелый, а еще и потому что хрен возьмёшься, ручка к этой каменюке не прилагалась.

Сам схрон был не большим помещением, размером примерно два на три метра, и высотой метр восемьдесят, там была невысокая кровать, которая занимала половину помещения, что бы в случае необходимости на ней могли спать всей семьей, стояла большая бочка с питьевой водой, на дне которой лежала серебряная монетка, так вода значительно дольше не тухла, но не смотря на это Корд каждый месяц менял там воду, и небольшая бочка с вином, разбавляя которое обычной водой, можно было гарантировано ее обеззаразить, этому он научился, слушая их отрядного лекаря. Запасы еды, как минимум на неделю, и небольшое отхожее место в виде дырки в полу, которая закрывалась крышкой, дырка была верхом бочки без дна, достаточно большого объема, закопанной в этом месте. Именно так достигалась полная автономность схрона.

Марианна и Мьёл перетаскали все припасы и драгоценные вещи еще до того как пришло подкрепление, Мьёл уже начала вбивать клинья в первые крепи туннеля, те специально были сделаны так, что бы в случае необходимости его можно было обрушить, после этого о существовании туннеля можно было только догадываться.

Сверху начался штурм, сначала было слышно несколько шагов, звон тетивы арбалета, Мьёл услышала, как Отец что-то говорит брату, через полминуты крышка погреба открылась, и Мьёл поняла, что отец с братом скоро присоединяться к ним. Спустя еще примерно минуту, в дом влетело несколько факелов, осветив пространство комнаты, брат быстро, на вскидку, выстрелил, повернулся к люку, чтобы спуститься и рухнул в низ, с арбалетным болтом в спине. Глаза Мьёл расширились от ужаса и понимания того что ее брат только что умер.

— Быстрее бегите! Я их задержу еще немного, и отомщу за сына. Меня они уже точно не отпустят, а вы еще можете спастись! — Крикнул отец. Звук его голоса доходил до неё как сквозь вату, а в голове стоял постоянный противный звон, который приглушал все звуки и не давал двигаться.

Вдруг волна боли от пощечины вернула Мьёл в реальность, внутри неё как будто лопнула пелена, и звуки рывком приобрели нормальную громкость, а тело подвижность. Пощёчину ей дала мать, посмотрела в глаза, кивнула сама себе, увидев них осмысленное выражение.

— Ты слышала, что сказал отец. Делай!

Они отползли до первой крепи, под которую уже были вбиты клинья, пара ударов, и ход позади них начал проседать. Мьёл смотрела на это и понимала, что там осталось всё. Её отец, её брат, её дом. Они вдвоем с матерью добрались до схрона и слышали, как произошел хлопок в доме, когда он загорелся весь разом, слышали крики заживо горящих людей, и слышали финальный выход Корда, слова о мести за сына и ругательства Грега.

Как и приказал Корд — они сидели тихо, их никто не искал, но бандиты из деревни не ушли.

Грег. Следующий день.

День выдался суматошным, тщательный обыск домов, сортировка ценного и малогабаритного, ценного габаритного, то что можно продать здесь, в империи не вызывая подозрений, и то, что нужно увозить в Южный халифат, и продавать там. Все люди естественно относились ко второй категории, рабство в империи было официально запрещено, кроме тех случаев, когда кто-то пересекал границу империи уже будучи рабом при хозяине. Но даже в этом случае, если раб сбегал, никто его в розыск не объявлял. Таковы были законы империи.