Олег Бондарев - Кремль 2222. Чертаново

«Черт, даже не знаю, что бы я делал, если бы Бо превратилась в нео», – невольно подумал Громобой, откидывая в сторону крышку люка.

Та с грохотом обрушилась на обломки серого кирпича, и нейромант невольно сморщился и громко скрипнул зубами: за мыслями он как-то не подумал, что его рефлекторное движение повлечет за собой такой шум. Втянув голову в плечи, Громобой повернулся к лежаку, где оставил жену…

Нет. Ничего. Даже не шелохнулась, кажется. Как лежала, так и лежит. Благо, хоть грудь едва заметно вздымается и опускается – значит, дышит, значит, еще жива.

«Еще…»

Проклятая судьба уже столько раз ставила жизни Громобоя и его любимой супруги под угрозу, что он уже со счета сбился. Бо пропадала из его жизни, потом находилась, но долго не узнавала (сказывались выкрутасы Красного поля смерти)… Затем, после короткой и довольно безмятежной передышки, ее похитили шамы, после едва не прикончили сиамы…

«И вот – опять!..»

Громобой понимал, что все так и живут в нынешнем мире – от беды к беде, в отчаянной попытке не умереть. Но он подозревал, что большинство давно бы уже окочурилось от проблем, подобных тем, что пережили они с Бо. Не раз и не два Громобою казалось, что запас удачи исчерпан и нейромант либо умрет сам, либо потеряет любимую жену…

Не хотелось думать, что сейчас настал именно такой момент.

Сзади послышался звук, будто мешок с песком рухнул на пол. Громобой с ленцой оглянулся и увидел труп ворма, который катился к нему, нелепо раскинув руки. Нейромант просто отступил в сторону, позволив окровавленному телу бродяги-мута провалиться в темнеющий зев открытого люка. Дождавшись очередного характерного звука – с которым ворм приземлился, – Громобой нырнул в люк следом за покойником.

Первое, на что нейромант обратил внимание, – это, конечно же, дикая вонь. Пахло падалью в самом худшем смысле этого слова. Громобой сразу же представил, как новоиспеченный нео Глеб обгладывает с костей очередного убитого Ермаком мута сырое мясо, и с трудом сдержал рвотный позыв. Нейромант ненавидел проклятых нео всеми фибрами своей израненной души и искренне хотел уничтожить всех до единого дикарей, дабы не засоряли планету и не портили жизнь хорошим людям…

Вроде них с Бо.

Громобой едва-едва нашарил третью сверху ступеньку, когда спиной почувствовал на себе чей-то хмурый взгляд. Рефлекторно оглянувшись через плечо, он вздрогнул – увиденная картина заставила.

Бедняга Глеб, натуральный тупоумный верзила, каковых Громобой перевидал за свою жизнь с десяток тысяч, сидел в камере за массивными прутьями решетки и сверлил взглядом непрошеного гостя. Снаружи, аккурат рядом с помянутыми прутьями, валялись чьи-то останки – судя по ошметкам, когда-то это были крыланы.

– Ты – мясо? – безапелляционно спросил Глеб.

– А по мне разве не видно? – не удержался от колкости Громобой.

Тут Глеб на какое-то время завис – сказывалась чудовищная деградация из человека разумного в дикаря, думающего обыкновенно только о собственном прокорме.

И тот нео, что ныне смотрел на нейроманта из клетки, на первый взгляд ничем не отличался от прочих своих собратьев: большой, сильный, с лохматой шкурой на плечах… Однако во взоре Глеба присутствовало нечто такое, чего обычно не ожидаешь увидеть в глазах прирожденного дикаря.

«Хотя, может, это самообман?.. Но нет, не похоже…»

И действительно, на первый взгляд сохранилась в Глебе крохотная толика человека, вот только большой вопрос – сколько еще она в нем просуществует? Что, если Ермак, вернувшись, обнаружит, что сын изменился до необратимого состояния? Как отец переживет подобное странное и страшное событие – смерть души его единственного сына?

«Не хотел бы я в тот момент оказаться на его месте».

– Так кто ты, мясо или нет? – недружелюбно прорычал Глеб.

Он выглядел напряженным, готовым наброситься при первом намеке на опасность. Надо думать, если бы не прутья решетки, Глеб бы так и поступил – еще до того, как Громобой достиг середины лестницы. Но даже сейчас «нео» излучал враждебность в таких объемах, что в подвале буквально нечем было дышать. Громобой, впрочем, на это особого внимания не обратил: за свою жизнь он так часто оказывался в недружелюбной компании, что уже давно перестал на это хоть как-то реагировать.

– Человек я, друг твоего отца, – сказал нейромант, хмуро посмотрев на нео исподлобья.

– Отца? – осклабился Глеб.

Их взгляды встретились.

– Не помню отца, – по-звериному мотнул головой сын Ермака.

Громобой промолчал, лишь продолжил внимательно смотреть в глаза мутанта – не брешет ли, странной шутки ради? Показалось, что нет.

– Да и с чего б ему дружить с тобой, хомо? – презрительно фыркнул Глеб.

Нейромант резко выдохнул. Ну вот, приехали. Он, оказывается, не помнит вообще ничего .

– Ладно, забудь, – махнул рукой Громобой. – Вон твое мясо, жри.

Он пнул дохлого ворма ногой, и труп подкатился к камере. Развернувшись, нейромант ухватился за перекладину лестницы и уже собирался покинуть подвал, когда сзади послышалось:

– Кабы не клетка эта, я бы тебя лучше сожрал. У хомо мясо помягче.

Нейромант вздрогнул и снова обернулся через плечо. Нео в его сторону уже не смотрел: просунув лохматую лапу между двумя соседними прутьями, он пытался дотянуться до трупа.

– А тебе почем знать, какое у хомо мясо? – медленно, с долгими паузами, спросил Громобой. – Ты его что, пробовал?

– Конечно, – осклабился нео.

Нейромант удивленно заморгал.

«Что он несет? Примерещилось ему, может, что-то, из-за мутации?..»

– Когда ты мясо хомо жрал-то? – спросил Громобой.

– Недавно.

– Брешешь.

– Хошь верь, хошь нет, а жрал совсем недавно такого же, как ты, – прорычал мутант, злобно сверкнув глазами. – Прямо тут, в подвале.

Громобой ушам своим не верил. Что же, получается, кто-то без ведома Ермака сюда спускался? Или Ермак все прекрасно знал, но просто не успел… или не захотел рассказывать о случившейся трагедии нейроманту?

– Что давно было – того не помню, – продолжал между тем Глеб. – А вот это было-то вот-вот…

Громобой уже не слушал его. Повернувшись, он все-таки полез наверх. Нео еще рычал что-то вслед, но тоже без особой охотки: он наконец дотянулся до трупа ворма, а это значило, что трапеза начнется с минуты на минуту.

После подвала воздух на поверхности пьянил, словно хороший спирт. Пошатываясь, Громобой пошел к Бо. Она по-прежнему была без чувств. Шумно и часто дыша, нейромант опустился на пол рядом с ней, оглянулся через плечо и тут же, протяжно скрипнув зубами, вскочил. Погруженный в мысли, Громобой забыл закрыть люк. Дабы исправить эту досадную оплошность, он вернулся и, пыхтя, вернул тяжелую крышку на место. Проворачивая ключ в замке, нейромант ломал голову, кого от кого защищает эта стальная заслонка – Глеба от окружающих или окружающих от Глеба.