Алексей Корепанов - Бардазар

– Именно так, – подтвердил Хорригор. – Собственно, если бы не этот постулат, который просто невозможно обойти, я непременно выиграл бы войну, потому что как стратег я сильнее тебя, Ал, и ты это знаешь. Нанес бы несколько ударов на разных направлениях с применением магии – и где была бы сила Пан?

– Не буду спорить, Хор, – мягко сказал Аллатон, хоть и поморщился слегка, и вновь перевел взгляд на Тумберга. – Битва на Пятой Точке была особой, и ловушки там особые. Не каждую можно нейтрализовать, а если и можно, то не навсегда, поскольку они самовосстанавливающиеся. Потому мы и создали там защитное сооружение, и барбовер в Пузыре не просто гуляет, а работает. Без перерывов на обед. Вас удовлетворил мой ответ, уважаемый Шерлок?

– Вполне, – сказал следователь, и прозвучало это смущенно.

– Ловушки ловушками, а меня другой вопрос интересует, хотя мне тоже не хотелось бы выступать в роли обвинителя, – с подковыркой начал Хорригор. – Всех этих пропавших – заключенных, танкистов, пограничников – кто-то пытался искать? Были созданы поисковые группы, прочесана Галактика? Что вы на это скажете, Шерлок?

– Ничего не скажу, – мотнул головой Тумберг. – Может, поиски и были организованы, я просто не в курсе. Я следователь окружного управления полиции, и у меня свой круг обязанностей.

– В моих базах нет сведений о таких поисках, – проинформировал всех Бенедикт Спиноза посредством воздушного разведчика. – Но отсутствие сведений еще не означает, что ничего не предпринималось.

– Дохлый номер! – заявил Умелец, наливая себе вторую чашку кофе из высокого пузатого кофейника, похожего на самовар Темных веков. – Тут и наша доблестная полиция не справилась бы. Это сколько планет нужно было бы обшарить! Задание нереальное, отвечаю. Вот если бы замастырить такой расклад, как тот Алькор фантазировал, – помните, был у нас такой базар, когда от Боагенго к дырке пилили? – тогда совсем другая масть. Ну там, живой космос, мы – его частицы, и должны чувствовать, что и где происходит, и все эти дела.

– Да-да-да, припоминаю, – покивал Аллатон. – Используя собственные скрытые способности, мгновенно добираться до звезд, без космических кораблей. Мы и космос – единое целое.

– Вот, нашел кое-что, как раз по теме, – сказал Спиноза и негромко, но очень художественно продекламировал:

Я сливаюсь со Вселенной.

Космос, звезды, мирозданье

постигают силу мысли,

что ласкают страхи поздних,

кем-то выстраданных жизней.

Чтобы стать ступенькой света —

ничего не нужно. Стань ей,

укрываясь небом звездным,

чтоб сомнения не грызли.

Я сливаюсь со Вселенной.

Звезд лучи – фаланги пальцев,

а Луна – всего лишь капля

той слезы, что не упала,

а зависла на ресницах…

Постигаю неудобство —

веки требуют оваций,

только этого им мало —

проморгаться б и забыться…

Я врастаю в бездну – бездной.

Я за гранью запределья,

где змеей ползучий ужас

искусал чужие вены

беззащитного, как я.

Чтобы слышать тех, кто рядом, —

пью космическое зелье

и дрожу, когда колени

обвивает мне змея.

– Алькор, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Шерлок.

– Нет, не Алькор. – Этой короткой фразой супертанк враз поставил под сомнение всю присущую динтинскому следователю проницательность. – Совсем другая манера. Это Валерий Сорокин, стихотворение «Слияние». Жил он в одно время с Алькором, и они были знакомы друг с другом. Иногда встречались в кабаке «Богема», в лисаветский период жизни Алькора.

– По-моему, неплохие стихи, – с видом литературного мэтра проронил Хорригор. – Или даже хорошие.

– Что-то ты, железя… – Умелец испуганно осекся, вспомнив не столь давние угрожающие слова Бенедикта Спинозы. – Что-то ты… э-э… Длинный Ствол, начал чужими стихами увлекаться. Свои уже не сочиняются?

– Мои послабее будут, – ответил супертанк. – И вообще, чем больше я знакомлюсь с творчеством истинных поэтов, тем меньше у меня желание делиться с миром собственными строками. Настоящим творениям присуща некая магия, в них есть какой-то элемент, не поддающийся алгоритмированию.

– Магия? – встрепенулся Хорригор.

– Магия, – подтвердил Спиноза. – Может быть, не в прямом смысле, но именно магия.

Добрыня Кожемяка остановился, не дойдя до конца кают-компании, и повернулся к столу.

– Вот вы тут красиво так рассуждаете о магии, гамбит мне в дышло… А не могли бы вы с помощью этой самой магии ускорить запуск редуктора?

Маги переглянулись, и Хорригор, едва заметно пожав плечами, принялся отстраненно помешивать ложечкой в своей уже пустой чашке. А его коллега-пандигий проникновенным голосом объяснил командиру фрегата:

– Видите ли, магия – она разная, как и материя, и не воздействует как попало и на что попало.

– Редуктор стабилизирующего контура – это отнюдь не что попало, – веско проговорил Кожемяка. – Это системообразующее устройство, а не какая-нибудь пустая бутылка. Или даже полная!

– Понимаю-понимаю, – поспешно кивнул Аллатон. – Наверное, я не совсем точно выразился. Воздействовать-то, в принципе, можно, но желательный эффект достигается далеко не всегда. Точнее, не то что желательный эффект… Случается, и вообще нет никакого эффекта.

– Тогда это не воздействие, а только попытка воздействия, – заметил педантичный Шерлок.

– Да, вы правы, – согласился глава пандигиев и вновь перевел взгляд на командира фрегата. – В принципе, если приложить определенные усилия, то с этим вашим редуктором можно, вероятно, что-то сделать. Но будет ли он после этого выполнять свои функции? Предвидеть не берусь.

– Так бы сразу и сказали, что помочь не можете! – с досадой воскликнул Добрыня Кожемяка. – «Да – нет» – и все понятно, камертоном по рекурренту!

Он опять принялся ходить по кают-компании, бросая сердитые взгляды то на магов, то на экран.

– «Камертоном по рекурренту» – мощно звучит! – с наигранным оживлением произнес Шерлок Тумберг, явно стараясь разрядить обстановку. – И где вы только такого нахватались? Или сами придумываете?

– По-разному, – уклонился от прямого ответа командир фрегата, и лицо его немного разгладилось. – Но иногда просто как-то само собой выскакивает. Кругозор дает о себе знать, а он у меня на все пятьсот шестьдесят градусов.

– В этом плане король-самозванец Беня Хипеж вам уступает, – сказал супертанк. – Помните, как он выругался? «Кый сюлем! Кыед губи!»

– Да, с чувством произнес, – кивнул Кожемяка.

– «Кый сюлем» означает всего лишь «змеиное сердце», – сообщил Спиноза. – Хотя тоже весьма неординарно. А вот «кыед губи» попроще. В переводе на росиан – «навозный гриб». Но тут, господа, интересно другое. Я прошелся по своим базам, и получается, что по крайней мере один из населяющих Доду народов говорит на удмуртском языке!