Валерий Цуркан - Операция «Странник» [тетралогия; СИ]

Сейчас Дайна нет рядом, уехал в другой город ещё в начале весны — решил найти там работу после завершения учёбы. Гворы небогаты и не могли оплатить дальнейшую учёбу, и потому он станет простым клерком в одной из контор. Стабильная и невысокая оплата, скучнейшая монотонная работа. Делай то, что прикажут — до конца дней. Если сможешь дать детям достойное образование, будут тебя боготворить. Не сможешь — устроятся в такой же конторе и до самой смерти станут исполнять чужие указания за небольшие деньги. И так до бесконечности — не каждому удаётся разорвать замкнутый круг и вырваться из паутины бедности.

На воинскую службу Дайна не призвали по той же причине — слава почившему императору — тот освободил от воинской обязанности малоимущие семьи, в которых остался только один родитель, — ведь иначе семья теряет рабочие руки. Отец погиб, едва родился младший брат, и мать вынуждена на всём экономить. Дайн, сколько себя помнил, мечтал, что вырастет и пойдёт работать, чтобы облегчить маме жизнь. И вот его мечта сбылась — как мало нужно для счастья. Правильно кто-то сказал — чем меньше у человека есть, тем меньше ему нужно. Зато богачи мечтают — ни много ни мало — о собственных планетах, где неплохо было бы проводить время в полном одиночестве.

Слойн остался в Исваре и дожидался, когда пришлют уведомление о призыве на службу. В какие войска пошлют, не знал — этого никому никогда не сообщают. Это как лотерея, всё узнаёшь в последний момент. Эмма ждала этого с сожалением, очень не хотелось расставаться, но долг империи нужно отдать. Пять лет жизни! Каждый мужчина проходил через это, многие даже оставались довольны приобретённым опытом, и потом рассказывали детям и внукам о том, какими доблестными воинами они были.

Защитнику империи положено два отпуска в год. Они будут изредка видеться, и это грело душу. А может, повезёт, и Слойн останется на Истире, и Эмма сможет приезжать на выходных. А если оставят в самом Исваре, так смогут видеться чуть ли ни каждый день.

А потом, через пять лет — Эмма как раз закончит колледж эмпатов к тому времени — они создадут семью. Отец, конечно, против — твердит, что негоже Эргам родниться с Грегами, но вся надежда на мать, ей нравится Слойн. Да и Лесл благосклонно относится к юноше, хотя поначалу тоже думал, что это не лучший вариант для сестрёнки. Так и говорил: «Он тебе не пара, тоже мне, нашла друга!» Но Эмма оставалась тверда и дружбы со Слойном не предавала. Да и с Дайном тоже… Хотя Дайна брат и сейчас не признает — куда нищим и безродным Гворам до Эргов. Греги в этом плане выигрывают — хоть и бедны, но родовиты, семейство их не менее древнее, чем Эрги.

Сегодня Слойн обещал зайти, а после они собрались прогуляться — говорил, что откопал один интересный ретро-бар, в котором можно послушать старую музыку и неплохо отдохнуть. Лето заканчивалось, погода стояла прекрасная, на небе ни облачка. Почему бы и не прогуляться, тем более что парня скоро могут отправить неизвестно куда.

Рано утром Эмма поднялась, приготовилась и в назначенное время сидела одетой в своей комнате. Выбрала для прогулки лёгкое цветастое платье, под стать солнечной погоде, но совершенно не подходящее настроению. Если бы выбирала одежду под настроение, то надела бы невзрачный серый комбинезон, в котором ходила в школу.

Слойн заявился вовремя — всегда был пунктуальным — за всё время учёбы только он ни разу не опоздал на уроки. Эмма увидела знакомую фигуру друга на экране видеосторожа, едва только он приблизился к дому. Слойн выглядел, как и всегда — широкие плечи, огненно-рыжие волосы до плеч, одет в зелёную рубаху, с которой не расставался последние полгода — так она ему понравилась.

Выбежав из дома, схватила друга за руку.

— Ну как ты?, — спросила, заглядывая ему в глаза. — Есть новости?

Слойн улыбнулся и, положив руку подружке на плечо, сообщил:

— Да, у меня есть одна новость, но давай поговорим об этом чуть позже. Пойдём, я покажу тебе этот бар. Тебе там понравится. Он очень уютный.

И они, взявшись за руки, дефилировали по улицам Исвара. Город только недавно отошёл от гуляний, которые устраивали в честь нового императора, но всё ещё то тут, то там попадались остатки празднества. Хоть уборщики и старались, навести порядок в миллиардном городе так быстро не удавалось.

Брели пешком, мимо высоченных разноцветных зданий, подпирающих своими остроконечными пиками синие небеса, мимо входов в порталы подвесных троллейных дорог, электромагнитных и пневматических транспортных линий. Общественным транспортом пользоваться не стали, хотелось побыть наедине, если можно так назвать прогулку по многолюдным городским улицам. Он сверкал рыжими, как солнце, волосами, длинными, как у девчонки, а ее причёска была по-мальчишески короткой.

Эмма могла бы и сама узнать, что за новость принёс Слойн, ведь телепатам открыты все тайны, но у них уговор, что она не копается в голове товарища. Ей, конечно, очень хотелось заглянуть поскорее туда, но обманывать не стала. Скажет сам, когда посчитает нужным. При всём при том простую женскую интуицию не обманешь, тут и телепатом быть не нужно — она и без этого догадывалась, что новости нерадостные.

Не спеша достигли кафе, о котором говорил Слойн. Снаружи ничего необычного — незатейливая вывеска заглавными буквами — «РЕТРО», — и простенькие витражи, словно хозяин совсем не думал о привлечении посетителей. Эмма не сразу поняла, что это и есть реклама заведения. Ведь это же ретро, а раньше всё делали именно так, без броских и крикливых витрин, всё просто, полный минимализм.

Внутри всё оформлено подобающе — полусумрак, старые дубовые столы с выщербленными столешницами, тяжёлые стулья, дощатый пол, а на стене висел огромный плакат, изображающий крестьянина в поле, с подписью «Дорог каждый колос». Эмма видела такие плакаты в фильмах. Да, это настоящее ретро, но намешано всего, из разных времён. Плакату с крестьянином лет двести, столы и стулья помоложе, а стены обклеены обоями, какие были в моде лет тридцать назад.

Несмотря ни на что здесь отдыхала одна молодёжь, хотя казалось, логичнее бы увидеть здесь пожилых людей, страдающих ностальгией по старым временам.

Заняли столик и стали ждать официанта. Играла медленная музыка, несколько пар танцевали в центре зала. Эмма не знала имени исполнителя, но часто слышала, мать гоняла эти песни, когда оставалась одна. Это музыка маминой юности. Тексты какие-то глуповатые, Эмма не понимала, как можно сочинять и петь такие глупости.

Несмотря на пустые тексты, музыка была красивой и чарующей, а слова вбивались в голову будто молотком, и хотелось их напевать всегда и везде. Прилипчивая музыка, отметила про себя Эмма.