Олег Быстров - Укради мою жизнь

Сейчас Вик сидел на застланной кровати и вертел в руках «блюдце» из шероховатого серого металла. Бас примостился рядом на корточках и с любопытством наблюдал за действиями друга.

— Понятно, — заключил тягун, прочитав недлинный текст на листке бумаги. — Действительно, ничего особенно сложного. Гнезда для подсоединения, пульт управления, питание. Наладил, нажал кнопку и готово — это волшебное блюдечко должно сосать витакс из поля как пылесос. Ну-ка, помоги мне, — обратился он к Басу.

Вместе они, применив обычный ремень, приладили «блюдце» на груди Вика. Он подвигался, покрутился на месте, даже попрыгал.

— Удобно, — отметил удовлетворённо. — Нужно опробовать приборчик. Давай, друг, ты ведь теперь мой напарник, хоть тягуны парами и не работают. Собирайся, сходим на охоту.

— Вик… — Бас посмотрел на друга почти жалобно, — ты уверен, что это не опасно?

— Ни в чём я не уверен, штурман, — постарался ответить вор как можно беззаботнее и подмигнул. — Но где наша не пропадала. Слышал, что Софья выпытала у своего папика? Прибор прошёл все стендовые испытания. Работает чётко. А обратного пути у нас всё равно нет: три дня плюс сегодня.

Он подключил пульт, открыл кейс и быстро разобрался с нехитрым управлением. Привод сбрасывал витакс дистанционно, что было очень удобно. Тягун надел свободную куртку, отдал конденсатор товарищу, и охотники спустились на улицу.

Неподалёку от дома располагался рынок, а на рынке — пивная. Качество тамошнего напитка вызывало большие сомнения, но вокруг заведения тёрлись с утра и до позднего вечера местные алкоголики. Вкус продукта и его свежесть их не интересовали: покупая у рыночных торговок сивуху, воспламеняющуюся от зажжённой спички, они мешали её с разбавленным пивом и употребляли крепчайшего «ерша» с огромным удовольствием.

Обычно Вик у пьяниц не тянул. Поле у любителей горячительного рыхлое, будто свалявшееся комочками, и в то же время липкое, как скатерть, залитая дешёвым вином. Вору казалось, что о такое поле можно испачкаться, — замарать, замазать тот загадочный и столь важный для тягуна орган, который позволяет забирать витакс, и что после такого контакта станет он мутным и никуда негодным. Это было иллюзией, но иллюзией стойкой и очень неприятной.

Реальность же была такова, что алкоголики отдавали жизненный потенциал неохотно и скупо. Частенько обычные усилия приводили к съёму всего нескольких единичек. Видно, существовал некий природный закон, охраняющий горько пьющих людей. С другой стороны то, что витакс при неумеренном потреблении спиртного расходуется, было известно давно. Алкоголики буквально сжигают себя в голубоватом спиртовом пламени, и умирают, когда энергия жизни заканчивается. Поэтому всегда существовала опасность, что забор «на глазок» от истощённого объекта может оказаться для него последним.

Возьмёт и грохнется посреди съёма, и начнёт умирать — что тогда делать?

По этим причинам Вик с алкашами не связывался, но сейчас пошёл именно сюда. Он хотел опробовать аппаратуру, а для проведения испытаний около пивной были свои резоны. Во-первых, здесь постоянно толкались любители пропустить кружечку, снедаемые неутолимой жаждой, и посреди бела дня в этой компании можно было заниматься чем угодно без риска, что кто-нибудь обратит на тебя внимание. Во-вторых, на случай, если объекту станет дурно, имелось вполне правдоподобное и естественное объяснение: перебрал человек, бывает. Собутыльники вызовут неотложку, и все дела.

Далее — а если не поздоровится самому Вик? Это перед Басом он напускал на себя бравый вид, — мол, всё ему нипочём. На самом деле вор опасался осложнений. Мало ли: пропускать через себя большие, — да и малые тоже, — дозы витакса ему ещё не приходилось. Это ведь совсем не то, что отработанная методика удержания. Как среагирует организм, не подведёт ли в самый ответственный момент? Тогда Басу придётся его спасать…

Наконец, была ещё одна причина — контролёры сюда не заглядывали. По одной простой причине — тягуны здесь не появляются.

Вот и пивная: огороженный павильон с кривовато врытыми в грунт одноногими столиками. За окном раздачи маячил здоровенный детина: то ли Тарас, то ли Потап, Вик точно не помнил. Он профессионально наливал пиво в гранёные кружки, которые здесь традиционно называли бокалами, избыточным напором создавая высокую шапку белой пены. Вообще-то, это был откровенный недолив — если дать кружке постоять, в ней останется всего две трети содержимого. Но отстоя тут никто не ждал: посетители торопливо припадали к бокалам, жадно втягивая в себя мутноватую жидкость.

Вик с Басом тоже взяли по одной и стали в сторонке. Время всё же было раннее, мужики с испитыми рожами забегали ненадолго, глотали пиво как лекарство, и, не задерживаясь, топали дальше. Но за дальним столиком явно собиралась компания завсегдатаев, и скоро их количество достигло пяти человек. Они-то и заинтересовали Вика.

Вначале от столика слышался громкий смех. Один из выпивох, длинный и худой, рассказывал что-то смешное, и компания дружно поддерживала его одобрительным хохотом. Но постепенно тональность беседы стала меняться. Может, сказано было что-то поперёк, или длинный принял уже изрядно, но в голосе его зазвучала угроза. Он явно напирал на широкоплечего крепыша, а тот вяло отмахивался, вызывая смех окружающих короткими репликами.

То, что надо, подумал Вик. Пьяная ссора — особая песня. Поле начинает ползти по швам, не нужно ни особых навыков, ни старания — витакс начнёт изливаться сам. Хоть проводи показательный урок для начинающих тягунов.

Он слегка прищурился, левой рукой нащупал пульт в кармане. Сейчас судьба давала ему последнюю возможность отказаться от задуманного. Сейчас ещё можно выключить загадочный «пылесос», вернуть оборудование инженеру и забыть всё как сон. Странный и тревожный сон из тех, что приходят перед самым пробуждением, и проснувшись, ты мучительно соображаешь, пытаешься понять — сон это был вообще, или явь? Некое иное измерение, где жизнь течёт своим чередом, и события происходят помимо твоей воли?

Но в следующий миг всё изменилось. Всё стало немного по-другому: фигуры людей виделись теперь ярче, контрастней, будто попали под луч мощного прожектора. И словно взметнулась легковесная пыль в этом луче, припорошила силуэты, и вокруг ярких, но в то же время чуть плывущих контуров возникло вязкое перетекание. Грязно-жёлтое, неверное и зыбкое, с блёклыми разводами.

Удержаться Вик уже не мог. Не в силах тягуна, увидев поле, не тронуть его, не потянуть заветную живительную субстанцию чужой жизни. Все сомнения и колебания отпали враз, и он тронул, коснулся едва-едва тем неведомым, — может сознанием, а может, горячим своим желанием — это грязноватое перетекание…