Данияр Сугралинов - Level Up. Fight! (СИ)

«Недостаточно победить в одной драке. Надо победить во всех сразу. Раз и навсегда»

«Игра Эндера», Орсон Скотт

Майк Бьорнстад Хаген, хоть и имел в своей родословной скандинавские корни, был так же похож на викинга, как чихуахуа на дога. «Плакса Майки», «Малыш Майки», «Доходяга Майки» и даже просто «Эй, ты, членосос!» - как его только не называли, но никогда «мистер Хаген».

Единственный раз, когда это почти случилось, был в банке, куда Майк забрел в надежде получить кредит на дом. «Простите, мистер Хаген, но ваш кредит не одобрен», - сказал тот клерк, не скрывая ухмылки. И Майк бы охотно ему врезал, если бы умел драться.

Дом... Мечтами о собственном доме для него и малышки Джесс Хаген жил все те три года, что они были вместе, пока Джессика не сбежала с тем громилой-дальнобойщиком из Аризоны. Или из Техаса? Да, уже не важно.

Важно то, что следующие пять лет Хаген больше ни с кем не встречался, и не потому, что так уж сильно любил и тосковал по Джессике, нет. Просто он не был никому интересен, даже татуированной толстухе Шейле из магазина напротив. Та торговала комиксами, а Хаген частенько заходил за новыми выпусками «Rat Queens» или «Extremity».

Как-то, хорошо выпив в баре у Чака, Майк набрался смелости и пригласил ее в кино на очередных «Мстителей». Чувствуя себя смелым и развязным, Хаген заявил: «Подружка, как насчет выгулять твое роскошное тело с самым отвязным парнем на районе?». «Отвязным? - оторопела Шейла. - Ты это о себе?». И выдала классическую речь о том, что будь Хаген последним мужчиной на планете, даже тогда она бы никуда с ним не пошла. Дослушивать Майк не стал. Уже поняв, что получил отказ, он впал в ступор, а мозг включил стандартный защитный механизм, который Хаген начал практиковать еще в младших классах, каждый раз, когда его обзывали уродом и закидывали объедками в школьной столовой - ничего не слышу, никого не вижу. Едва передвигая непослушные ноги, он вышел из магазина комиксов и больше никогда туда не заходил. Комиксы пришлось заказывать онлайн, а это совсем не то, вы же понимаете. Нет, никакой злости на Шейлу Хаген не затаил, но возвращаться в ее магазин еще раз? Хуже унижения не придумаешь.

В тот вечер, когда он вернулся с работы, была пятница сразу после Дня благодарения. Впрочем, для Хагена все эти семейные праздники ничем не отличались от прочих дней. Отца он никогда не видел, а мать ушла из жизни несколько лет назад. Все этот чертов рак! Мама - единственный человек в жизни Хагена, кто искренне его любил. Кто-то мог бы сказать, что ее любовь была чрезмерной, но только не сам Малыш Майки. Мать была и мамой, и лучшим другом, и самым интересным собеседником. Джесс претендовала на такую роль, и в какой-то момент даже казалось, что успешно, но потом она сбежала, а когда Хаген вернулся к матери из первого самостоятельного «круиза по жизни», как выразился дядя Питер, мама уже была смертельно больна. Рак головного мозга на третьей стадии. Врачи давали тридцатипроцентный шанс на успешное излечение, но денег на оплату клиники все равно не было. Да и пришлось бы ехать в Филадельфию, а как, если здесь и работа, и жилье? Кто бы его отпустил?

Мама умерла в жутких мучениях, Хаген провел с ней все последние дни, держа за руку и не в силах унять слезы.

Первый год после ее смерти Майк будто учился жить заново. Привыкал готовить, пытался стирать одежду, с переменным успехом просыпаться вовремя. Мать, опекавшая сына, ушла, ее места никто не занял, и второй раз в жизни (первый был тогда, когда он ушел к Джесс) Хаген принял самостоятельное взрослое решение. Не сдаваться, не опускать руки. Без особых целей, плывя по течению, но - жить!

И он научился. Мамину готовку заменила еда из китайской забегаловки, раз в неделю Хаген ходил в прачечную, а утром его поднимал будильник. Жизнь почти наладилась, но мамы все равно очень не хватало.

Из всей гипотетической родни Хаген знал только дядю Питера, старшего брата матери. Бывший военный, прошедший Ирак и Афганистан, в свои редкие наезды тот пытался подключиться к воспитанию Хагена, добавляя мужской руки в его образовательную программу, но ничего путного из этого не выходило. Плюнув, дядя Питер остановился на трех краеугольных камнях, важных для каждого мужчины: умении постоять за себя, помощи матери и соблюдении правила: «никогда не ныть!».

Все три пункта провалились.

Хаген до истерик боялся физической боли и предпочитал сразу сдаться или убежать, нежели «стоять за себя», хотя и мечтал научиться драться, как знаменитый «Могучий Мышонок» Деметриус Джонсон, чемпион UFC в наилегчайшем весе. При росте сто шестьдесят сантиметров и весе меньше пятидесяти семи килограмм этот величайший боец одиннадцать раз защитил титул! Маленький Хаген часто представлял, как станет достойным наследником Джонсона - Плакса Хаген, сто пятьдесят девять сантиметров, пятьдесят шесть килограммов, чемпион UFC! Три раза «ха».

Помощь матери? Это было скучно, куда скучнее игр на консоли и чтения комиксов, да и не требовала мать ничего такого от единственного сына.

А вот насчет «не ныть» - Хаген и сам старался, но ничего не получалось. А что ты сделаешь, если слезы сами наворачиваются на глаза, стоит только услышать что-то обидное? Даже сейчас, когда Хагену уже под тридцатник, он, бывало, не мог сдержать слез. Взять хотя бы того тупого покупателя мистера Горецки с его чертовым ноутбуком. В магазине техники, где Хаген работал, никто кроме него не разбирался в компьютерах, и каждый раз, когда мистер Горецки, рыская по нелегальным сайтам для взрослых, наматывал на жесткий диск своего лаптопа очередной вирус, кому приходилось разбираться с этим? Конечно, Малышу Майки. Но мистер Горецки в достаточной мере прокачал свои навыки «Наглость» и «Хамство», чтобы всегда обвинять именно его в заражении ноутбука.

В общем, в ту пятницу, когда мистер Горецки снова пришел к Хагену, в выражениях он не стеснялся. Вместе с запахом чеснока и лука, от которого Хагена чуть не стошнило, он изрыгал ругательства. «Тупорылый урод» и «прыщавый ублюдок» были самыми мягкими оскорблениями в его речи, полной эпитетов и характеристик. «Хорошо быть таким смелым, - думал Хаген, чувствуя, как плотину прорвало, и слезы ручьем катятся из глаз, - когда ты в два метра ростом, а твои предплечья объемом шире, чем моя нога». В общем, денек выдался так себе, хоть и пятница.

В растрёпанных чувствах Хаген побрел в бар Чака, где помимо основной задачи напиться, он все еще надеялся познакомиться с какой-нибудь чикой. Неважно, с какой, лишь бы у нее была дырочка между ног. Он даже заметил одну - та одиноко сидела за барной стойкой и глушила чистый виски, но подойти так и не решился, хотя и порывался. А когда, наконец, отлепил зад от стула, было уже поздно - незнакомка вульгарно хохотала над тупыми шутками какого-то хлыща в костюме и при галстуке.