Владимир Васильев - Враг неизвестен. Горячий старт.

— И сколько треков рассеяно? — спросил Жмур Злыдня, выуживая очередную банку из холодильника.

— Больше семидесяти.

Злыдень сказал это спокойно, словно пожаловался на надоевший дождь.

— Федералка устраивала на него тотальную охоту, эдакое лихое сафари с перекрестным серверным эхом, — без толку. Народ посерьезнее, в том числе и Лошинин, до сих пор не страдал; вляпавшись же, сразу вызвонили меня.

— И ты за это взялся?

— Возьмусь. Вот отдохну недельку и возьмусь, — подмигнул Злыдень, на глазах веселея.

Жмур сразу понял: старая железяка просто выжидает, чтоб Фриппи успокоился и снова начал шастать по сетям, потому что сейчас он, безусловно, затаился и валяется на самом дне, отгородившись непроницаемым сигналом занятости.

Жмур понял и улыбнулся.

— Мы сможем помочь?

— Думаю, сможете, — заверил Злыдень. — Есть у меня идея… А пока — оттягивайтесь, семнадцать дней на перегоне — это не два байта переслать! Завтра свяжемся с Лощининым. Он обещал подкинуть какую-то заезжую команду в дубль.

— Ладушки. — Жмур не скрывал радости, потому что Ло-щинин всегда платил щедро. — Но молодежь оборзела. Пора показать ей, что такое настоящий затык.

— Может, еще и Энди подключить?

Злыдень с готовностью кивнул:

— Лощинин его крутит. Но ты же знаешь Энди… Жмур знал Энди: курчавого бородача в неизменном полосатом халате, любителя чая и четырехмерного тетриса. Его «Я» всегда было в блаженном равновесии, потому что на одной чаше весов покоились безграничные знания хакера старой школы, а на второй — безграничная и необоримая лень.

Жмур мечтательно зажмурился. Если Энди согласится, это будет добрая стая. А где добрая стая — там и добрая охота. А где добрая охота (сама по себе вещь заманчивая и щекочущая нервы) — там и пир вскорости.

Больше хакеру желать нечего.

~# root

~# open console 3

@comment: user [Аурел Чогоряну]

@comment: status [floating node]

@net locate: Slider.88.slider

Восьмиэтажные шпили «Зонул Сенсера» вонзались в темное вечернее небо, утопая в холодном свете прожекторов. Выглядели эти башни совершенно чужеродными, и то, что высота их не расплющила, представлялось странным. Люди, которые осмеливались подняться выше первого этажа, всегда казались Аурелу идиотами. Впрочем, теперь это чувство притупилось. Иногда он и сам переходил улицы по подвесным эстакадам, в двух шагах от проносящихся автомобилей, а дас-фальт оставался далеко-далеко внизу, метрах в четырех-пяти. Но представить себе безумцев, ежедневно возносящихся в лифте на восьмой этаж, было трудно. Даром что лифты с компенсаторами.

Аурел помнил горы Южного Пояса. Разве их забудешь? Как забыть темные провалы ущелий, где брошенный вниз камень исчезает прежде, чем успеваешь это сообразить, и взрывается на дне, словно маленькая водородная бомба? Восьми-этажки — те же горы, только рукотворные. Впрочем, строителям Сити нужно отдать должное: возвести эдакие громадины, конечно, было непросто. Да и поддерживать их в вечном антиполе — разве сахар?

Выплюнув на равнодушный дасфальт пустую капсулу нейростимулятора, Аурел зашагал прочь от центра. Рассеянный свет лился сверху, рождаясь прямо над улицами. Бесшумно проносились автомобили, исчезая в ночи и оставляя после себя только тусклые пятнышки габаритных огней.

Комнату он снял совсем недавно. Дня три назад. Даже привыкнуть еще не успел — Аурел долго сживался со звуками и запахами нового жилища всегда, сколько себя помнил. Переезды с места на место случались регулярно, как рассветы, сидеть на одном не получалось. А вещей у него было всего-то: мотоцикл, портативная клава, портативный диал да старая кожаная сумка, где болтались, словно горошины в матрешке, несколько коробок с дисками и зубная щетка. Заношенную одежду он просто выбрасывал, купив предварительно новую, как правило, что-нибудь джинсовое от Говарда Шепарда. С обувью поступал так же, только здесь у него определенной привязанности к производителю не сложилось. Покинув горы, Аурел старался больше не влезать в зимние широты, держась вблизи экватора, благо места от побережья до побережья хватало. Наверное, он пустился бы в пробег по островной цепи, если бы его мотоцикл умел скользить по волнам. А так…

Аурел резко остановился. Мысль была мгновенной и завершенной, как вспышка прорванной защиты. От побережья до побережья! Черт возьми! Сити стоит на западном краю материка, зона высадки — на восточном. Два самых больших города в мире, и между ними — миллион километров равнины. Редкие городки, разбросанные по экватору. И перегон — неведомо кем укатанная до полироидной гладкости земля, трасса, о какой можно только мечтать. Аурел ни разу не пересекал материк. Почему бы не сделать это впервые?

Не дойдя до улочки, где ждала снятая комната, Аурел свернул под ближайшую голограммную зыбь — рекламу небольшого бара. Бар звался «Потерянный кластер». Вероятно, его основали давным-давно, еще когда компьютеры были большими, потому что столики до сих пор были расписаны под древние трехдюймовые магнитные дискеты, которые вмещали — смешно подумать — аж полтора мегабайта! Интересно, кому были нужны файлы в полтора мегабайта? Что в такой ничтожный объем вообще можно впихнуть?

Народ здесь тоже собирался околокомпьютерный, ибо «пинг», «спам», «давить поганые форточки», «рулез» и «суксь» доносились из каждого угла. Аурел окинул взглядом зал, но взгляд вяз в табачном дыме. Длинная стойка, около которой грибами торчали высокие вертящиеся табуреты, показалась ему заманчивой. Он пересек прокуренное пространство бара, огибая столики-дискеты и стараясь никого не задеть. Взгромоздился на гриб-табурет и встретился с водянистыми глазками бармена.

— Пива, пожалуйста, — попросил он как можно вежливее. В этом баре скорее всего собирались обитатели какой-нибудь местной локалки или чат-канала, знавшие друг друга давно и прочно и, без сомнения, успевшие обрасти пропастью законов и правил, непонятных чужаку. К чужакам и относились неприязненно, это Аурел безошибочно прочел в бесцветных глазах бармена. Вероятно, Аурел был здесь единственным чужаком.

Бармен с сомнением взглянул на истертую куртку Аурела.

— А заплатить у тебя найдется чем?

Аурел пожал плечами и протянул ему зажатую между средним и указательным пальцами карточку, где на равнодушный пластик были напылены все сведения о его счете. Счет не был честным, но подкопаться под него никто не сумел бы, потому что Аурел в Сети чувствовал себя хозяином.

Бармен брезгливо покосился на белый квадратик, повисший над стойкой, но брать его не спешил. Аурел вопросительно поднял брови.

— Приятель, здесь расплачиваются наличными, — пояснил бармен.