Владимир Васильев - Враг неизвестен. Горячий старт.

«Вот те на… — растерянно подумал Шейд. — Я его сдал Камиллу, а ему ничего не сделалось, оказывается! И вдобавок он меня так быстро и легко отследил! Даже здесь, за барьером!»

Единственное, что слабо утешало Шейда, — это первая весточка, подтверждающая, что Камилл все-таки не всесилен.

Это давало слабенький проблеск надежды на то, что все как-нибудь уляжется и устроится. Без ущерба для него, Шейда, и так уже пострадавшего дальше некуда.

— Ладно, не дрожи, хакер, — успокоил Энди. — У меня к тебе нет претензий. Камиллу ты меня, конечно, засветил, но зато привел в сие… э-э-э… узилище. В общем, второе куда ценнее.

«Привел! — поразился Шейд. — Да я сюда случайно попал! Ладно, лишь бы он не догадался, что случайно. А так… Типа услуга за услугу».

Шейд старательно подавил мысль, что произошедшее скорее смахивает на «подставу за подставу» или «предательство за предательство». Но в конце концов, разве он клялся на верность этому неведомому Энди Трушину? Значит, точно не предательство!

Энди, казалось, утратил интерес к Шейду и сконцентрировал внимание на узнике.

— У меня есть несколько вопросов к тебе, Ностромо.

Шар-узник стал несколько поярче, словно приободрился

от наплыва гостей.

— А… с кем имею?

— Энди Трушин. Bloody Andy, Bloody.68. Слыхал?

— Кто ж не слыхал… — тихо-тихо выдохнул узник. — Суперхаб…

— Ты — Олег Палек, Nostromo.202/19? Правильно?

— Уже нет, — мрачно изрек заключенный сетевой тюрьмы и принял все-таки анимированный облик. Он стал похож на болезненного подростка с неестественно бледным лицом и такими же бескровными кистями, торчащими из-под мешковатого темного свитера. — Я давно уже не Ностромо. Года четыре как.

— Почему?

— Потому что бывший Ностромо — это я плюс Камилл. Я как-то решился сходить за барьер на свою беду… Ушел; моя копия — неполная, разумеется, — осталась тут и стала Камиллом. Когда я вернулся, в тело меня уже не пустили. Только сюда, в этот чертов закрытый холд. Как мышь в банку.

— Холд уже открыт, я же говорил. Только прошу: не исчезай сразу, у меня еще есть вопросы.

Шейд помалкивал в уголке. Возникла невольная пауза: осколок Ностромо, похоже, прощупал возможность выхода из явно осточертевшей ему тюрьмы. Наконец он с некоторым сомнением сказал:

— Хм… Действительно открыто… Как ты это сделал?

— Так ли уж важно — как? Сделал и сделал, — проворчал в ответ Энди. — Знаешь, у меня сейчас война с Камиллом. Полагаю, что враг Камилла — твой друг. Не так ли?

— Так, — подтвердил экс-узник. — Только знай: воевать с Камиллом — опасное занятие. Он умен и хитер… бестия. Я тоже когда-то таким был.

Энди смешно фыркнул, поплотнее запахиваясь в любимый халат.

— Полагаю, совесть и честь достались тебе, а беспринципность и прочая наглость — Камиллу. Так?

— Так, — угрюмо подтвердил лучший осколок Ностромо.

— Значит, Ностромо — это больше ты, чем Камилл?

— Возможно.

— Как Камилл намерен стать Сетью? Что это вообще значит? Что ты разработал? Можешь объяснить? В двух словах.

— В двух — вряд ли. Я занимался вопросом непосредственного взаимодействия человеческого мозга и сетевого железа. Наверное, я был первым, кто вошел в Сеть без мнемо юстов. Боже, как давно это было… Лет пятнадцать назад.

Ностромо ненадолго умолк, погрузившись в воспоминания.

— И что? — нетерпеливо спросил Энди.

— В общем, я случайно заметил, что программы определенного типа, будучи запущенными на терминале, куда я подключался, позволяют… как бы это сказать… хранить воспоминания, мои воспоминания. Даже когда я вне Сети. Словно бы какая-то частица личности остается там, на диске. Собственно, это побочный эффект, программы я писал совсем с иными целями.

— Какими? — немедленно поинтересовался Энди.

— Да пытался оптимизировать прямой доступ в Сеть… Короче, несколько лет шлифовки, и как результат — калькирование личности, прорыв за барьер и прочие прелести. Ты же сам этим пользуешься. А потом меня заперли. Я так понял, Камилл довел программы до совершенства. Он меня навещает. Иногда. В общем, если он разместит в Сети достаточное количество копий базовой программы и одновременно запустит их — Сеть накопит его воспоминания и станет как бы подмножеством его личности. Грубо говоря, он подключится не как один из пользователей, а как глобальный админ. Я не знаю, как он умудрился достичь такого эффекта, — возможно, тоже случайно. Но программы его рабочие. Я имел счастье убедиться.

— Это обратимо? Я имею в виду: спихнуть его с этого насеста получится, если он добьется своего?

— Только если отрубить все в мире компы. Пока останется хоть один работающий терминал — Камилл будет жив. Я думаю, он реализует проект в мире, где полно принципиально неотключаемых компов. Да и потом — у многих ведь система кладется софтверно, а не кнопкой. Соответственно Камилл не позволит системе лечь. Мне кажется, прижучить его будет практически невозможно.

— Ностромо… — сказал Энди и закашлялся от волнения. — Что было конечной целью проекта «Реальная виртуальность»?

— А это и было. Попытка срастить интеллект и Сеть. Правда, в самом начале мы представляли себе это совершенно иначе.

— Значит… Камилл начал осуществлять свой план. Осуществлять конечную цель «Реальной виртуальности»?

— Да он уже несколько лет как этим занялся. Он ведь не из торопыг, как и я…

Решительно огладив бороду, Энди заявил:

— Я намерен ему помешать, Ностромо, ибо ни секунды не верю, что Камилл — именно тот владыка, который нужен Сети. А чтоб помешать, позарез необходимо распознать его программы. Ты можешь мне помочь?

ТЬорец «Реальной виртуальности» не ответил. Не отвечал он так долго, что Шейд уже подумал: а не отправиться ли отсюда подобру-поздорову? В бесцельное и, возможно, бесконечное путешествие по Сети?

Он даже начал привыкать к своей нетленности и робко радоваться ей.

— Да, — ответил Ностромо спустя короткую бесконечность. — Я попробую тебе помочь. В конце концов, именно ты вскрыл эту консервную банку со мной в качестве содержимого. Пусть у меня нет теперь тела, но будет хотя бы виртуальная свобода.

— У многих теперь нет тела, — моментально повеселев, сообщил Энди и указал на Шейда. — У меня вот, у него. Кто мы теперь? Всего лишь тени. Жалкие призраки в виртуальности.

— У тебя правда нет тела? — удивился Ностромо. — Почему?

— Люди Камилла убили человека Энди Трушина. Но кто-то сохранил его личность в Сети. Меня то есть.

Ностромо повернулся к Шейду:

— А у тебя?

— И у меня нет, — грустно констатировал Шейд. — Я так думаю. А еще я знаете, что думаю?

Трушин и Ностромо выжидательно уставились на Шейда.

— В общем… Я тоже хочу вам подсобить. По-моему, этот Камилл изрядная скотина. Я вообще-то не мстительный. Но тут…