Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие — уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

Посвящается всем, кто видит сны о чем-то большем…

У слова «мечта» в русском языке нет родительного падежа во множественном числе. «Сбыча мечт» лишь суррогатный заменитель смысла. Быть может, потому что на самом деле настоящая сбывшаяся мечта может случаться только в единственном числе?..

На небо я смотрю не часто. В основном для того, чтобы узнать, какие именно пакости и в каком объеме могут оттуда свалиться в ближайшее время.

Вот как сейчас. Там, сверху, в мрачной круговерти штормовых туч, образовался характерный просвет, круглая белая проплешина посреди бескрайнего темного океана. До боли знакомая «клякса»!

Я побежал быстрее.

Трава предательски скользила под подошвами. Не оступиться и не растянуться на ней — мне везло просто чудом!.. С враждебных небес обрушивалась влага, щедро барабаня по голове и плечам словно тяжелыми литыми гранулами. Периодически вверху не слабо вспыхивало, и вслед за молниеносной ослепляющей вспышкой грохотал взрывной гром. Этот сумасшедший грохот яростно сотрясал землю, а взбесившийся ветер наотмашь хлестал в лицо, бил по всему телу беспощадно, как будто стремился разорвать меня, разодрать на куски.

Поэтому неудивительно, что я старался двигаться как можно быстрее. Только пятки сверкали! В пределах возможностей собственной реакции, конечно, но скорость развил более чем приличную. Сумел разогнаться вопреки непогоде, вопреки зверской усталости… И выдерживал его, бешеный темп. Это мне позволило за сравнительно недолгий отрезок времени оставить позади солидную дистанцию.

Однако без толку. ОНО все равно неотступно гналось, приближалось сзади, настигало.

Я знал.

И ничего не мог поделать. Я не оглядывался, да и, если бы даже оглянулся, вряд ли смог бы увидеть нечто, теперь преследующее меня. То, что свалилось в пробел с неба. Ничегошеньки не разглядеть в этой истеричной кутерьме, в удушливом сумраке, перемешанном с дождевыми струйными россыпями. Рассчитывать приходилось исключительно на чуйку: что-то внутри меня уверенно, безапелляционно давало знать — ОНО там, за спиной.

Острого, выворачивающего кишки наизнанку ощущения того, что угроза вот-вот материализуется, еще не возникло. Но высверкнуло отчетливое понимание: несмотря на все мои старания, то, что за мною гонится, все ближе и ближе… И вслед за этой молнией осознания ужасающим громом меня заполнило страхом, что ОНО буквально повисло на хвосте!

Преследует упрямо, неотступно, а сражаться с ним бесполезно и бессмысленно…

Страх захлестывал, душил. Он обжигал изнутри, заставляя выжимать из тела последние капли энергии. Ни в коем случае не сбавлять обороты! У меня нет достойного оружия… нет ничего такого, чем можно дать отпор, хоть какой-нибудь ощутимый… Я могу только одно — ускоряться. Замедление темпа в прямом смысле означает смерть.

Ужас, пронизывающий насквозь!!!

ОНО не имеет никакого отношения к людям…

Преследующее меня чудовище гораздо опаснее обычной человеческой сущности. Против НЕГО я бессилен, мне совершенно нечего противопоставить настолько сокрушительной силище. Кажется, стоит ЕМУ нагнать — и хватит неуловимого мгновения, чтобы от меня не осталось и следочка на лике Вселенной… Поистине инфернальная жуть дышит мне злобой в затылок, вот-вот догонит и вцепится…

Но вдруг высверкнула новая молния осознания! Не от собственного ли страха я убегаю?!. То, что я вдруг ощутил, не выразить никакими словесными конструкциями. Это возможно лишь прочувствовать самому — инстинктивную мощь, которая пробуждается, когда возникает острейшая необходимость спасаться, выручать себя, отвоевать свое право на бытие и сознание… Хотя скорее это состояние можно было назвать не мощью, а волей. Волей к жизни. Именно она позволила и дальше мчаться, несмотря на запредельную усталость. Мгновение за мгновением избегая смертельного финала.

Пусть и не выиграть мне этого нечеловеческого забега, не победить в соревновании с настигающим страхом. Фактически я уже не сомневался, что обречен… но отрицал эту несомненность, прятал ее, лихорадочно засовывал в подсознание.

Потому что жить я обожаю. Не то слово! Жить я настолько люблю, что до последней капли сил буду бороться со страхом…

И все еще бегу. Значит, живу.

А воздух… стал невероятно свеж. Такого свежего в Зоне редко когда удается отведать. Почти никогда, если точно формулировать. Он был уже просторным, как сама свобода, и врывался в легкие словно живительное спасение. Воздух стал воистину прекрасен! Дождь беспощадно долбил по земле, по мне и по моему «сопернику», наверное, тоже… Водяные бомбы, как будто возникающие прямо из окружающего пространства, падали кучно и прицельно.

Гроза бушевала, разряды сверкали, сопровождаемые раскатами, неожиданно приглушенными… Молнии прочерчивали на небесном листе настолько яркие линии, что они просматривались даже сквозь облачную мглу, но звук этот пологом из туч начал фильтроваться; облачность не пропускала его в полном объеме, задерживая там, где-то в недостижимой выси, придерживая, не позволяя лавиной обрушиваться сюда, вниз… А я все отдал бы, чтоб сейчас оказаться на воле! Взлететь высоко-высоко и обрести свободу полета… Но я-то бегу по земле, к несчастью, и за мной по-прежнему гонится ОНО.

Проскочил полосу кустарника, и ветки, одетые в листья, обремененные водой, отхлестали меня по бедрам. Дальше немножко чистого пространства… Молния шваркнула оземь в нескольких шагах от меня! Глаза залил ослепляющий свет, от неожиданности я метнулся в сторону, оступился и начал падать… Колокольным звоном разразилось в ушах, я ощутил вибрацию, волнами пронзающую тело. Небесное электричество захлестнуло падающего меня… И вот, кажется, я уже распростерт на земле, вдавлен в мокрое грязное месиво. Сознание меркло, а тяжелые струи все валились и валились с неба, и я тонул, захлестываемый леденящими потоками…

Но не позволил разуму угаснуть совсем. Все же поднялся и шагнул вперед… Смертельная угроза никуда не делась, наоборот, вот-вот дотянется. Место, куда шарахнул разряд, было сожжено. Напрочь выгорела трава, спеклась почва; остались сажа и дым, в смешении с дождевой водой они превращались в грязный туман.