Александр Афанасьев - Большая игра

Проблема только была в том, что американцы проиграли войну. И снова встал вопрос: что делать? Что делать элитам, многие из которых были мультимиллионерами и отстроили в Кабуле виллы в несколько этажей. Что делать этническим меньшинствам, которых пуштуны обещали вырезать за коллаборационизм, и все понимали, что это не пустые слова.

И что делать с молодежью, своей молодежью, которая вышла из-под контроля старших, смотрит в Интернете ролики про джихад, уезжает на джихад, а то и создает ячейки Исламского государства. Представьте себе: из Афганистана уезжают на джихад. Сюр, бред, нонсенс, взрыв мозга. Но это есть…

Между тем, что было, скажем в 2000 году и тем, что есть сейчас — есть разница, и ее здесь понимают — здесь неглупые люди. Девяностые были временем безудержного исторического оптимизма, когда казалось что кончилась история, и все проблемы можно решить, в том числе и афганскую, и решить ее относительно мирно. Было табу на изменение границ. Сейчас, после Крыма, Косово, Абхазии, Осетии, Донбасса, Ливии, после двух просранных Америкой войн, после экономического кризиса, долбающего нас уже который год, после десятков, сотен нерешенных проблем и разочарований — рождается понимание, что впереди — нет ничего кроме тьмы. Америка — готова скинуть с себя мировое лидерство, и что-то делать с Афганистаном… да со всем с этим — придется в том числе и нам.

Рождается понимание, что есть два Афганистана: они разные, и даже язык у них разный. Есть юг и восток Афганистана — они населены пуштунами и язык у них — пашту. Есть север и частично запад Афганистана, они населены преимущественно национальными меньшинствами, в том числе узбеками и таджиками, и язык у них — дари, представляющий разновидность фарси, персидского. Да, узбеки и таджики переселились на землю Афганистана со своей земли, их оттуда выгнали Фрунзе с Буденным, и строго говоря, они живут на чужой земле — но они живут на ней лет сто, они здесь укоренились, и они нормальные, вменяемые, способные к государственности люди. На дари говорит Кабул, столица и крупнейший город страны. В то время как пуштуны — никогда не прекратят поддерживать Талибан, в сельской местности близ Кандагара поддержка талибов близка к ста процентам, и ярость пуштунов — это ярость людей ведущих не только религиозную, но и национально-освободительную войну. Но при этом — большинство пуштунов живет на Племенной территории Пакистана, причем своей государственности у них нет.

Так может, и в самом деле нет смысла поддерживать целостность Афганистана? Зачем, чтобы юг опять пошел войной на север, чтобы снова брали Кабул, чтобы артиллерийским огнем разрушили довольно-таки неплохо уже отстроенный город? Может, стоит разделить страну надвое, оставить пуштунам два следующих по значению города — Кандагар и Джелалабад — оба вполне могут выполнять и столичные функции. И помочь пуштунам воссоединиться с братьями по ту сторону афгано-пакистанской границы? Ведь пока этого не произойдет, покоя тут точно не будет. Это говорили еще с восьмидесятых, а со времен советского присутствия — а в девяносто четвертом истек срок договора по Зоне племен, который заключали еще король Афганистана и чиновник Британской Индийской администрации Мортимер Дюранд. Он был заключен на сто лет, точно так же, как через три года после этого был арендован у Китая Гонконг. Гонконг был возвращен, так может, стоит и Зону Племен возвратить тем, кто живет на этих землях — пуштунам?

Или наоборот — создать большую Зону племен как часть большого, децентрализованного Пакистана? Но вопрос — а согласится ли на это сам Пакистан? Ведь даже та Зона племен что у них есть — источник постоянных неприятностей в масштабах всей страны…

А насчет северных территорий Афганистана — вообще отдельная тема.

По факту — получается, что у нас по обе стороны границы живут два разделенных народа: таджики и узбеки. Есть и другие меньшинства, например, хазарейцы, но основные — два вышеперечисленных народа. История в последнее время знает немало примеров, когда новосозданные государства очень быстро доходили до состояния национальной катастрофы просто из-за нехватки ресурсов, нехватки управленческого и административного опыта, отсутствия готовых кадров. Чтобы этого не было — возможно, есть смысл разделить северный Афганистан и присоединить районы компактного проживания таджиков и узбеков — к корневому Таджикистану и Узбекистану, создав Великий Таджикистан и Великий Узбекистан соответственно. Но тут возникает два вопроса. Первый — мы тем самым стабилизируем афганские территории — или дестабилизируем корневые Таджикистан и Узбекистан соответственно? Последнее вполне возможно. Второе — что делать с кабульскими элитами? Кем бы они ни были — таджиками, узбеками, кем то еще — на потерю власти они точно не согласятся даже если будут знать, что власть эту — они не потянут. Создавать еще одно государство — Кабулистан? А как делить залежи полезных ископаемых в Афганистане — вот, где грызня то начнется, ведь в этих горах чего только нет…

И как быть, если весь мир будет против нас? Ведь помимо желания у кого наложить руку на плохо лежащие полезные ископаемые, у кого — поджечь за счет Афганистана Среднюю Азию, Иран или Китай — есть еще негласное табу, которое не зафиксировано ни в одном договоре, но негласно соблюдается с 1945 года: никакая страна не должна прирастать территориями, никаких «великих» быть не должно. Делить — можно. Присоединять — нет. Было всего четыре, по-моему, исключения — объединение Северного и Южного Вьетнама, Северного и Южного Йемена, ГДР и ФРГ и наш Крым. Первые три исключения допустили лишь потому, что считали эти страны искусственно разделенными по политическим причинам (в случае с Йеменом это не так, но про Йемен мало знали) и воссоединение — сочли нормальным ходом исторического процесса, а не захватнической политикой. А за Крым — нас пинают до сих пор, и никогда видимо Крым нашим не признают. Если же мы теперь будем кроить Афганистан — пусть даже к его же пользе, ради прекращения войны, которая идет здесь вот уже сорок лет почти — мы сразу станем врагами для всех, и для ядерного Пакистана в первую очередь. А за Пакистан — не преминут вступиться и США, они моментально на сто восемьдесят развернутся.

Остается только одно. Искать на Севере, в Кабуле лидеров, которые смогут возглавить страну и провести необходимые реформы — или даже возглавить процесс сецессии юга. Людей уровня Ахмад Шаха Масуда — в Афганистане больше нет. Есть два типа: первый это силовики, которые приняли на себя роль «легальных полевых командиров» и борются с нелегальными, чтобы самим крышевать наркоту и контрабанду. И второй — это афганский политикум, который моментально понял, с какой стороны бутерброд икрой намазан и освоил все способы незаконного обогащения: крышевание, откаты, взятки, покровительство бизнесу родственников, дербан бюджета. А нынешний вице-президент Афганистана — имеет уникальный статус: он одновременно и вице-президент (то есть политик), и бывший министр обороны, до сих пор не чурающийся лично выезжать на операции (то есть силовик) и глава могущественной этнической группировки, имеющей корни за рубежом (узбек). Думаю, он и сам это понимает. И возможно, он решил, что час его пробил — потому и решил именно сегодня поиграть в гольф…