Валерий Большаков - Ракетчик звездной войны

Секунды будто в часы растянулись…

– Активировать двигательные установки, – скомандовал Антон. – Расчет готов?

– Да, капитан. Звездолет войдет в атмосферу на второй космической скорости. Параметры баллистического спуска корректируются.

– Молодец, продолжай в том же духе.

– Да, капитан…

– И вот еще что – перестыкуй космоистребитель, поставь его на место «аварийки», а то как бы его не сдуло.

– Выполняется, капитан.

Алехин откинулся в кресле. Можно и полениться малость…

Никто не видит, не надо «соответствовать высокому званию».

Лететь было недалеко, и Водан быстро разрастался на экране, четкий диск планеты приобретал размытую кромку – примету атмосферы.

Гелиос засвечивал сбоку, бросая блик на поверхность океана.

В блеске и сверкании плыли большие острова – Фео, Авалон, Мист…

Замечательные места – никаких чудовищ, никаких растений, опасных для жизни. Только песок и океан, мягкая, глянцевая красень и огромные бабочки с прозрачными, как у стрекоз, крыльями. Каждое крылышко – в две ладони. Бабочки ловили мелкую рыбку в лагунах, пользуясь тем, что их порхание почти невозможно было разглядеть из-под воды. А потом запивали нектаром из огромных, развесистых цветов – в каждом по чайной ложке «пищи богов»!

– Начинаем спуск по баллистической траектории!

– Начинаем, начинаем… – проворчал Алехин. – Давно пора.

На скорости одиннадцать километров в секунду «Заря» вошла в атмосферу Водана. Пробила верхний облачный слой. Внизу, за розовым разливом страто-сферы, клубились облака нижних слоев.

Толстая атмосфера планеты еще не нагревала обшивку, но сполохи небесного электричества уже пробегали по корпусу, змеясь голубой поземкой.

Смутно очертился берег залива. Комп отметил звездочкой местоположение города-колонии, а рядом поставил крестик. Это была цель. Мишень. Малый крейсер. Не промахнуться бы…

Внешняя акустика донесла слабый вой рассекаемого воздуха.

– Регистрируется слабый нагрев корпуса, – доложил компьютер.

– Принято.

Вой усиливался, и Антон отключил звукоприемники. Но растущую температуру вырубить не просто – делалось все теплее, кондиционеры работали на пределе. А потом по обзорному экрану зазмеились яркие струйки расплавленного металла. Керамитовая броня держалась еще, антенны с радиаторами сгорели первыми и отвалились. За падающим звездолетом потянулся белый дымный хвост. Пора уматывать.

– Немедленно покиньте корабль, капитан, – потребовал комп.

– Слушаюсь, – криво усмехнулся Алехин.

Покинув рубку, он на четвереньках пошагал к «аварийке» – донимала перегрузка. Выпрямился у люка и отжал рычаг. Рычаг легко поддался, но люк и не подумал открыться.

– Зорька! – крикнул Антон. – Люк не открывается!

– Сожалею, капитан. Люк оплавился.

– Что-о?!

И тут до Алехина дошло. Он все очень точно рассчитал, кроме одного. Он забыл, что плотные слои на Водане куда толще земных. Забыл, и не успел.

Панику Антон скрутил в зародыше. Унял тоску, прогнал отчаяние. И поплелся обратно. Отдыхая перед последним броском в рубку, вынул коммуникатор и очень спокойно сказал:

– Вызываю Кузьмичева.

– …зьмичев слу…ет, – пробилось через помехи.

– Это я, Антон. У меня не получится вернуться.

– Что-о?!

– Только что сказал то же самое… – командир корабля криво усмехнулся. – Представляешь, забыл о разной толщине плотных слоев атмосферы на Земле и Водане! Сижу жду… А время ушло.

– Антоша! – ворвался девичий голос, и Алехин мысленно застонал. – Антошечка!

– Ева, мне так жаль… Ах, Ева…

– Я так не хочу-у!..

– Ева, ты только не плачь, хорошо? Ну что уж тут поделаешь… И не расстраивайся. Никогда. Я тебя прошу! Будь счастлива. Целую тысячу раз! Прощай. Прощайте!

Алехин решительно выключил коммуникатор и отбросил его.

– Больше не понадобится, – хихикнул он. – Лучше займемся прицеливанием…

Жара в рубке стала невыносимой, пульт обжигал. Оптические интеграторы один за другим переставали выдавать «картинку» на панорамный экран, и целеуказателем для Антона стал малый монитор. В экране уже был виден толстый километровый диск малого крейсера – на нем дрожал крестик.

– Захват цели… – прохрипела «Зорька».

Алехин представил себе, какой вой сотрясает небо над Космоградом, какой грохот рушится вниз, и улыбнулся.

Так он и умер – с улыбкой на лице. «Заря» врезалась в малый крейсер на чудовищной скорости, и уже никакое оружие не спасло себум от гнева небес. Ослепительно сияющий болид сверзился, вытягивая хвост огня и дыма, врезался в крейсер и взорвался. Изжелта-белая полусфера взрыва поднялась и потянулась вверх сверкающим «грибом» цвета пламени. Огненная туча исходила раскаленным пеплом и мельчайшими окатышами – оплавленными кусочками двух звездолетов.

Оглушающий рев падения разом сменился непереносимым, инфернальным грохотом. Воздушной волной вырывало псевдобураки, сметало дюны песка, поднимая вихри и самумы. Сама планета вздрогнула так, что рухнули еще уцелевшие здания Космограда.

Поднялся сильный ветер и отнес пламенную тучу остывать и сеять керамитовую пыль. Упали все обломки. Осели пыль и песок. Развеялись дымы. И теперь только глубокий черный кратер на берегу залива напоминал о рукотворном катаклизме. О последнем таране Антона Алехина.

1

Давным-давно, кажется, в прошлом году, то есть двести пятьдесят лет тому назад, Кузьмичеву попался на глаза журнал с рисунками художников-фантастов. Сейчас ему вспомнилась репродукция, на которой был изображен некий посадочный модуль в форме тупого конуса. Модуль выпускал четыре опоры и подрабатывал планетарными двигателями…

Совсем как «аварийка». И внешне бот похож был на ту давнюю картинку – воображения старинного рисовальщика и современного инженера-конструктора пришли к общему знаменателю.

Георгий вздохнул. Что для него теперь старина и что – современность? Настоящее перемешалось с будущим, завязалось в такой узел, что и не знаешь, кому поручить его распутывать – физикам или психологам. Или психотерапевтам?

Аварийный бот сел рядом с каньоном, и его вышло встречать почти все население бывшей базы квазимодов.

Спустившись по трапу, Георгий оглядел лица встречающих. На лицах застыло выражение тревоги и усталости, даже покорности судьбе, тупого равнодушия. Дети не шумели, стояли тихо и были не по возрасту серьезны.

Впрочем, чего еще ожидать от беженцев? Однако Кузьмичев старательно искал в «зеркалах души» иные отражения и с радостью их находил. Он видел людей обозленных и сосредоточенных, смотревших на него твердо, не отводя пугливых взглядов. Иногда за прищуром мелькал настоящий металлический блеск. Да, потрепала «нормалов» война… Покривила людские души, всадила в них негатива по самое «не хочу». Волей-неволей, а в аномала обратишься…