Андрей Стригин - Артефакт [Полная версия]

— Всё же ты нашёл подходящую фразу, — нервно смеётся Семён.

— Нашли. Ты прав. Надо было подобрать правильные слова. Оказывается, механика, переплетается с ментальной волей — чудовищная технология различных цивилизаций, — произношу я, и уверенно добавляю: — Этот лифт, наследие протоцивилизации, а всё вокруг, наслоение из новых культур.

— Как всё сложно.

— Мы тоже, прейдя в этот мир, использовали развалины заброшенного города, ведь это удобно, не так ли?

— Сравнил, — поджал губы Семён.

— У каждого свой уровень, — развожу руками я. — Чем же так воняет? — я ощупываю свою куртку. — Муравьи забрызгали меня какой-то гадостью! — возмущаюсь я. — Где бы помыться?

Долго не можем отдышаться, сидим, осматриваемся, сто процентная тишина и почти полная тьма, на стене тускло светится схема. Рассмотреть, что-либо сложно, едва высвечиваются ровные стены, этажей нет — это большой пустотелый куб. В центре здания темнеет квадратное сооружение, на нём, так же дверь, без замков и каких либо других аксессуаров.

Семён приходит в себя и ползает вдоль стен, ищет включатель, я улыбаюсь, знаю — их нет в принципе. Во мне зреет убеждение, что всё здесь работает на уровне ментальных образов, как говориться, надо подобрать правильные слова. Улыбаюсь про себя, мысленно произношу фразу, да будет свет. Естественно ничего не щёлкнуло, свет не зажёгся. А может, попробуем несколько иначе? Представляю вспышку света.

— Ой! — взвизгивает Семён.

Открываю глаза, всё тонет в молочном сиянии.

— Ещё скажи, нас окружают, — рассмеялся я, реагируя на эмоции друга.

— Ты нашёл нужную фразу!

— Нашёл. Образ. Здесь не обязательно говорить, всё очень просто и очень сложно. Не удивлюсь, что народ, когда-то живший здесь, прекрасно владел телепатией.

С интересом осматриваемся. Зеркальная чистота. У стены, наполняя воздух свежестью, стоит круглая мраморная ванная, заполненная прозрачной водой, вода проточная. С плоского каменного лепестка, светлые струю бесшумно вливаются в чашу, а сквозь щель вверху, излишки уходят. Каменные скамейки рассчитаны на человека, удобные сидения и изогнутые спинки. Овальные столики, стойка пустующего буфета, а в центре помещения, расположена вертикальная труба диаметром 3–4 метра и в ней ещё одна дверь, совсем как в лифте. Бросаю взгляд на стену, на ней огромная карта.

— Вот это да! — слышу возглас Семёна. — Отсюда, карта подземного мира, смотрится просто грандиозно… станции, тоннели… а это что, города?

Теперь мы можем детально её изучить, в безмерном удивлении всматриваюсь в путаницу схем. Я догадывался, подземная страна огромна, но не настолько. Считаю ярусы, сбиваюсь, их бесчисленное множество. Причём, чем ниже, тем обширнее сеть ходов и огромных пустот. Грустнею, никогда не разобраться в этой паутине, даже служебный тоннель найти не могу, где-то он должен быть вверху, я представляю его, вспоминаю даже стены, сверкающие металлическим блеском, внезапно, длинная извилистая тонкая полоска вспыхивает изумрудным светом.

— Что это? — отшатывается Семён.

— Здесь всё на образах, — вздыхаю с облегчением, — это тоннель, по которому прокатились наши дети на вагонетке.

— Здорово. А давай найдём их вагонетку?

— Это идея. Сейчас попробую, — воодушевляюсь я и представляю катящийся по рельсам предмет, в ту же секунду на карте замигала красная точка.

— Вот они! — относительно нас, — я вызываю образ нашего помещения, он сразу наливается на карте рубиновым цветом, — на три уровня ниже. Их вагонетка стоит. Они смогли её остановить. Молодцы! А сейчас мы попробуем найти детей, — с замиранием в сердце представляю лукавое личико Светочки и серьёзное — Игоря.

Замигали две точки, они перемещаются внутри квадрата.

— Сейчас дети находятся в каком-то большом доме. Дай бог, чтобы там задержались, — я невероятно рад, они живы. Семён улыбается, торопит меня. Я и сам не хочу задерживаться, но хмурюсь мыслям, представляю пещерных существ, указываю на квадрат, где находятся дети. Внутри животных нет, но с наружи затаилось огромное красное пятно, проникнуть в дом не может, вероятно, дети заперлись.

— Теперь в лифт! — говорю я посуровевшему Семёну. Как бы мимоходом представляю открывающую дверь в сооружении стоящим в центре, она гостеприимно открывается. Влетаем внутрь. Мысленно вызываю образ третьего уровня и уже не удивляюсь, когда кабина рванула вниз.

Спускаемся не долго. Останавливаемся. Дверь скользит в сторону. Выходим в помещение зеркально похожее на то, где только что были. Я даже пугаюсь, что вернулись обратно, но у входной двери не валяется голова муравья убийцы.

Перед тем как выбраться из лифта, нахожу такой же бассейн с чистой водой, мне кажется просто необходимо смыть с себя вязкую гадость, которой нас забрызгали муравьи. Снимаем одежду, собираюсь пихнуть её в воду, но неожиданно достаю металлическую колбу, что подобрал в развалинах, отвинчиваю крышку. С усердием, близким к помешательству, я соскребаю всё, что было на моей, да и на одежде друга, в сосуд. Затем, плотно завинтив колбу, бросаю на дно своего рюкзака.

Семён с серьёзным видом наблюдал за моими манипуляциями, но не стал спрашивать, зачем я это сделал. После, мы тщательно выполоскали одежду, сильно отжали и, не дожидаясь, когда она высохнет, вздрагивая от мокроты и холода, одели.

На раскачку время не даю, вспоминаю предыдущее открытие двери — всё повторяется, но без грохота. Когда выскользнули во внешний мир, я понимаю разницу. Во-первых, относительно светло, как ночью в неполную луну, следов боевых действий не видно, возле здания стерильная чистота, ничто не помешало открытию двери. Во-вторых, мы оказались в полностью целом городе. Ни одно здание не разрушено, но от этого ещё более жутко, чем в первом случае. Там, хоть всё понятно, была война, смело всё, людей нет, животные вселились в пустующие развалины — здесь всё целое. В темноте выделяются мрачные строения, ни в одном окне нет света, на улицах молчаливо покоятся автомобили, виднеются площади, на одной из них журчит в фонтане вода. Попытаюсь мысленно усилить свет, но законы в лифте не действуют в городе. Вероятно, это разные цивилизации и в них проходят другие процессы. Даже лифтовое сооружение резко отличается от этих строений. В городской архитектуре прослеживается нечто человеческое, есть балконы, лесенки, беседки, дворики, дороги для автомобилей и тротуары… только зелени нет… и людей — город мёртв давно.

— Кошмар, — ёжится друг. — Как же в нём отыскать Светочку и Игоря?

— Отыщем, — вздыхаю я. Мне очевидно, без них не уйдём или… останемся здесь.

— Где искать? — в голосе друга тоска и страх, мне не очень нравится его состояние.