Андрей Стригин - Артефакт [Полная версия]

Стягиваем пропитанный кровью комбинезон. Как у всякого врача в моей сумке всегда найдётся перевязочный материал, антисептики, ранозаживляющие порошки, а так же — хирургические инструменты.

Первым делом диагностирую пациента. С облегчением вздыхаю, серьёзных внутренних повреждений нет. Благо человек без сознания, поэтому промываем раны, с помощью Семёна быстро накладываю швы и крепко стягиваю рёбра своей курткой, затем вливаю в рот, немного воды с антисептиком, человек глотает, стонет, вновь открывает страшные глаза, попытается подняться, но я мягко удерживаю его. Он скашивает глаза на перетянутую моей курткой грудь, хрипло произносит непонятную фразу, видимо благодарит.

Оставив с ним Семёна, я обследую других людей, к сожалению — все мертвы. Постоянно шарю глазами по окружающим зарослям, но наш помощник не торопится показаться, это беспокоит и нервирует, непонятно, что у того на душе, вдруг зарядит из-за кустов из автомата. Возвращаюсь к раненому и говорю Семёну: — Что будем делать?

— Подтащим к катеру, а там сами пусть им занимаются.

— Как всегда прав, — улыбаюсь я.

Семён стягивает с себя куртку, раскладывает на земле, привязываем пару толстых веток и получились достаточно сносные носилки. Затем осторожно перемещаем туда человека, тот скрипит зубами от боли, но не стонет, сразу видно, крепкий орешек, привык переносить боль.

Стараясь идти плавно, подходим к реке, ни кто нас не встречает. Катер уткнулся в отмель, слегка покачивается, чёрная броня тускло блестит, спаренный пулемёт задран вверх, внезапно он дёргается и качнулся в нашу сторону.

— Да, что б вас! — ругаюсь я, но носилки не бросаю. — Эй, вы, там! Примите раненого! — взревел я.

Может мой властный тон, подействовал, круглый люк бесшумно вывинчивается, появляется автомат, затем высовывается человек в защитном шлеме, он держится настороженно, но славу богу в нас не целится.

— Всё, наша миссия закончилась, кладём раненого и уходим, — шепчу Семёну.

Бережно опускаем носилки и собираемся уходить, но не тут-то было, раздаётся резкий выкрик и над нашими головами трещит автоматная очередь.

— Что за хамство?! — оборачиваюсь я, раздражение накатывается как волна.

Чужак стоит на берегу, автомат направлен в нашу сторону. Я жалею, что ружья висят за спинами, снять явно не успеем, замерли, стараемся не делать резких движений, хотя есть нестерпимое желание послать его, используя ёмкое короткое слово.

Незнакомец подходит к раненому, всё ещё целясь в нас, между ними завязывается разговор.

— Как собаки лают, — ехидно усмехаюсь я.

Что-то, обсудив, чужак направляется к нам, остановился в трёх метрах, визгливо выкрикивает, указывая на ружья.

— Хочет нас разоружить. Вот что, клади влево, а я — вправо, а как кашляну, прыгай в сторону. Мы этого молодчика стреножим, он ещё не знает, с кем связался, — уверенно говорю я.

Всё получилось как по нотам, только я подал сигнал, Семён отскакивает вбок, а я метнулся в ноги чужаку. Произошло всё быстро, приёмом самбо перехватываю руку на излом, но в последний момент жалею, не стал ломать, просто швыряю через плечо. Болевым приёмом перехватываю автомат и вот теперь стою с оружием в руках, а спецназовец уткнулся лицом в сырую землю и от неожиданности зло повизгивает как обычная дворняжка, но интонации жалобные и какие-то… не мужские.

Затем, пока тот не пришёл в себя от удара, заслонился его телом, в случае если на катере ещё кто-то есть, оттаскиваю к каменным балкам. Там Семён занимает оборону, а я усаживаю чужака рядом с собой и с бесцеремонностью сдёргиваю шлем — чёрные как ночь густые волосы, обрамляющие лицо чужака, искрясь, рассыпаются за плечами.

— Девица?! — ахает Семён. — А симпатичная какая!

Я отпрянул в удивлении и восхищении — безупречный овал лица, чуть вздёрнутый без изъянов носик, пухлые губы ждут любви, кожа, словно белый фарфор, глаза прикрыты пушистыми длинными ресницами. Внезапно из щёлочек глаз вырвался багровый огонь — мигом трезвею.

Женщина в упор смотрит, чуть не испепеляет взглядом. В огромных глазах бушует пламя, вытянутые зрачки принимают форму огненных шаров, губки упрямо сжимаются, она с вызовом рыкнула нечто невразумительное.

— Ты бы не рычала, а сказала, что ни будь, — примиряющее говорю я. Женщина слов моих не поняла, но интонации речи воспринимает правильно. Её зрачки сужаются в вертикальные линии, она внимательно рассматривает меня, губки чуть приоткрываются, блестят как жемчуг ровные зубки. Внезапно глаза вновь наливаются огнём, она вытягивает шею к моему плечу и с напряжённым вниманием рассматривает шрам в виде короны, затем поднимает взгляд, огня в них нет, едва заметные красные щёлки гармонично вливаются в пейзаж чёрных глаз.

Даже не ожидал, что спецназовец в юбке может так ворковать, как голубка перед своим голубком. Лающий голос сглажен мягкостью интонаций, вся фигура выражает покорность и немалое удивление.

— Ладно, проехали, — смягчаюсь я. Поднимаясь, её автомат перекидываю рядом со своим ружьём, протягиваю руку, помогаю встать. Она покорно обхватывает своей лапкой ладонь, резво встаёт, упругие груди тяжело качнулись под толстой тканью, пухлые губы трогает кокетливая улыбка… ну, совсем как земная женщина, даже в пот бросило, так вспыхнуло непреодолимое влечение. Но, внезапно, в моей памяти, словно из сна, появляются бездонные глаза моей ненаглядной Лады, и я виновато отвожу взгляд. Неожиданно вспоминаю фразу: «меня царицей соблазняли, но не поддался я!». Мне стало смешно, желание к прекрасной незнакомке, комкается и улетучивается, как роса под жгучими лучами солнца… так, лишь в подсознании засело в виде нескольких алмазных осколков, но это уже не страшно. Я глянул в её чёрные глаза, зрачки вспыхнули красным огнём — и последние осколки угасли. Всё же, наши земные женщины лучше в тысячу раз… особенно моя Лада!

Странно, но пещерная женщина словно прочитала мои мысли, фыркнула и вздёрнула вверх аккуратный носик, но я интуитивно ощутил, что она прониклась ко мне уважением. Почему-то, испытывая перед ней неловкость, и даже некоторую вину, я несколько грубо произношу: — Поможем погрузить твоего напарника на катер, затем, извини подруга, будем вынуждены откланяться. Дела. Надеюсь, нас не зарядишь очередью из пулемёта в спины?

Она с гневом дёрнулась, огненные зрачки полыхнули испепеляющим огнём. Неужели она читает мысли? Но незнакомка уже отвернулась, искусно пряча взгляд, и лишь прикусила губу, маскируя бушующие в ней страсти.

Вновь оказываемся на берегу. Раненый, видит нас, попытался приподняться, но падает, снова скрипит зубами от боли, пот крупными каплями блестит на потемневшем лице.