Игорь Сорокин - Козак. Черкес из Готии [СИ,с издат.обложкой]

Тут такое дело козаче Бучма, твой друг Селим и двое его людей, пока поедут на твоем борту. Видишь ли, уважаемый атаман, возможно, ему не понравилось наше гостеприимство, еда из нашего котла, мясо нашего шашлыка, наша вода, и даже мой корабль с экипажем и вассалами не устраивают его. Наверное, ему было мало места на койке в моей каюте, и хочется больше пообщаться со своим другом Бучмой, чем с наследными вассалами моей семьи. Взамен я приглашаю на борт трех твоих ветеранов, чтобы освободить для рабов повелителя место на 'шайке', - мое предложение позволяет командиру козаков сохранить лицо, в любом случае.

Даю вот вам троим по кусочку надрезанной ткани, - даю каждому из провинившейся троицы, по квадратику обычной парусины, который надразрезаю ровно посередине.

Даю вам три дня для решения, вопроса - должны ли вы подчиняться ага эфенди Ингварь на его корабле в море? Если решите, что должны подчиняться рейсу Ингвару пока мы в походе, то я верну Вас на борт. Если нет. То - нет вам еды и питья, и места тоже нет, на корабле 'Азиз Николас'. Нет места бунту на корабле его высочества повелителя вселенной Селима 2-го. Тот кто осознает свою вину. Должен своими руками зашить разрез в этой ткани, которая словно не зашитая рана, пусть напоминает Вам о том, что мы вместе идем на войну с врагами папистами.

В это время без религиозной подоплеки и призыва служить монарху, ни как нельзя. Православные христиане и мусульмане, ближе друг к другу, чем католики и православные верующие. Все делается во имя бога и государя.

Только в конце смутных времен, с приходом к власти в будущей России, а пока еще в Московии, царей Романовых, в течение более сотни лет начнется постепенное отдаление православной традиции христианства от мусульманства, с последующим принятием в союзники католической традиции. Вспомним Петра -1 и его раскольников.

То, что Бучма мне отказать не сможет, тоже холодный расчет, и знание психологии.

Неважно стоит ли за действием Селима стоит кто-то, или это простая глупость простого вояки получившего небольшую власть и заболевшего 'звездной' болезнью.

В тот же день, когда черкесы пришли в Ачи-Кале, и пришвартовались возле кораблика с непривычным для всех флагом Мангупа, не обратить внимания на то, что это корабль единоверцев, да еще и с батюшкой на борту было невозможно. Не те времена, однако.

Далее опять все просто. Весть о корабле, с батюшкой, идущем в поход вместе с козаками, начала разноситься с арифметической прогрессией. С такой же скоростью начала расходиться информация о том, кого сопровождает священник Фома в поход против ненавистных папистов.

Далее вести разносятся еще более новые и разрастающиеся подробностями. Священник не просто так идет в поход, а потому, что маркиза Ингварь, настоящего аристократа готских черкесов и вассала Мангупа в поход благословил сам Константин митрополит Готии.

Куче козаков - черкесов Днепровских также получавших благословение от батюшек той же метрополии, ради развеивания скуки и любопытства ничего не оставалось делать, как собираться у пирса, возле которого стоит 'Азиз Николас', в надежде увидеть настоящего маркиза Готии, и оказывается тоже, приписанного к флоту его высочества султана Селима 2-го. Времени на обсуждение и промывание косточек героя новостей хватало.

День отплытия собравшейся флотилии начался с совместных молебнов и крестных ходов, в которых воинство благословляли на ратный подвиг за веру и султана.

Вначале молебен в церкви, где атаманы и командиры шаек, собравшись в маленькой церквушки, увидели в первом ряду молящихся, рядом с атаманом-гетманом долговязого подростка, которого уже не надо было представлять. Еще вчера доложили и даже увидели еще одного участника похода. Потом на всеобщем благословении войска, вновь, впереди всех, рядом с атаманом-гетманом, стоял новик в необычных доспехах, первым получая благословление от отца Михаила и прибывших из Инкермана священников.

Церковь, власть и сословное различие явно указало каждому козаку на лидеров православного воинства в этом походе.

Не долго думая, козацкий Штепсель, схватил турецкого Торопуньку в охапку, и отправил к людям своей шайки. Еще через минуту на борт куттера, степенно поднялись трое сивых черкесов, ветеранов многих войн и битв.

Думаю, за то время что я предложил, пойти на мировую другу козака по имени Бучма, маленькому, гонористому янычару промоют мозги, и на корабль вернется хоть временный, но подчиненный, а не отмороженный дурак.

Маленький отряд из четырех 'шаек' и куттера продолжили путь к острову Кипру и городу Фамагуста.

Словно расправивший крылья огромный невиданный морской скат, вдруг поднявшийся из воды и полетевший над водной гладью, куттер 'Святой Николай' вместе с четырьмя 'шайками' несся по просторам Эгейского моря в сторону острова Кипр, с невиданной, скоростью хождения под парусом.

Уже на второй день прохождения по Эгейскому морю, к подвешенным над водой брусьям - по морскому выстрелам, держащим сети растянутые вдоль бортов, пришвартовались 'шайки'. По две с каждого борта, одна за другой.

Нельзя сказать, словно я предложил, что то новое для козаков. Связка небольших судов, между собой, и даже их совместное плавание в спокойную погоду известно с древности. Весь нюанс моего отряда состоял в том, что куттер, имеет намного, более, лучшие мореходные характеристики и мощность парусного вооружения, позволяющие тянуть за собой более медлительные плавсредства. Главное ветер и погода хорошие.

Сразу же изменился быт и уклад всей группы кораблей. Теперь постоянно цельный день сидевшие в маленьких суденышках козаки, получили возможность передвигаться при движении, встречаться для бесед и распития кофе, посещать гальюны 'Святого Николая', а не сидеть с голой попой над бортом, словно цирковой гимнаст. Одна возможность поучаствовать в общей молитве проводимой батюшкой Фомой чего стоит.

Еще очень значительное и почти святое как для козаков, так и для турков - прием пищи из одного котла. Общий котел у всех пятерых кораблей - почти святое изделие кузнецов, возведенное в ранг боевого алтаря и символ братства воинов. Как-то само собой стало разумеющееся, что я со своими людьми вдруг стал одним из своих, из кошевого братства принимающих пищу из общего котла.

Крыша надстройки 'Святого Николая' вдруг стала местом, где с утра до вечера сидели батьки, так называемые 'сивоусые' - козачьи ветераны.

Батьки посидели, денек, прилегли на ночь на сети возле борта куттера и борта своей 'шайки', проснулись с утречка и вновь расселись на крыше трюма. Еще посидели и объявили раду старейшин. Еще посидели и подумали, а потом взяли и поставили меня, кошевых Бучма, Миколайчук, Хатко и Занько, батюшку Фому перед фактом - о признании черкеса Ингвара козаком Томаковской Сечи.