Константин Калбазов - Ключ [litres]

– Что там случилось, Игорь Викторович? – вдруг послышался голос Лебедевой.

Все верно. Машины образовали тесный круг, и внутри своеобразного периметра началась разбивка лагеря. Строители даже предусмотрели некое заграждение из сетки-рабицы, которое натягивали так, чтобы никакая страхолюдина не проползла. Не все же время люди будут находиться в автомобилях. Поэтому на стоянке наблюдалась некоторая теснота, и Наталья вполне расслышала то, что упомянули ее хозяйство, хотя пока и не поняла по какой причине.

– А вот и наш доктор. Наталья Игоревна, обработайте, пожалуйста, этого неуча, взявшегося не за свое дело.

– А что случилось?

– Организуйте ему общий массаж. И желательно повторить завтра с утра.

– Может, мне с ним еще и психотерапией заняться? – возмутилась подобному подходу доктор.

– Я же говорил, – смущенно произнес Ладыгин, махнув рукой и не забыв при этом скривиться от боли, и отвернулся, чтобы уйти.

– Стоять! Мне еще неповоротливых и кряхтящих водителей на марше не хватало. Эдак и до беды недалеко. Поэтому забирайте своего клиента и приведите его в норму. Я все сказал.

Нет, всем конечно же и без того было известно, что у Зарубина характер не подарок. Но только его геологи, которых он натаскивал в многократных выходах, да те, кто прошлой осенью выдвигался к этому месту, знали, насколько он становится властным в поле. Вот теперь и Лебедева увидела его с другой стороны, когда встретилась с ним взглядом. И куда только делся строгий, но вместе с тем добрый и где-то чуткий зрелый мужчина, – ну прямо сам хищником стал.

Вообще-то не в правилах Лебедевой сносить подобное обращение. Но с Зарубиным она решила не конфликтовать. Вопросы касательно единоначалия и железной дисциплины проговаривались еще перед выходом. Как и наказания за нарушения. Так что по возвращении кроме штрафа очень даже легко можно было загреметь на общественные работы, с проживанием в казенном помещении с решетками и жестким лежаком.

Впрочем, она поступила подобным образом скорее не из-за неминуемого наказания. С одной стороны, вопрос не стоил и выеденного яйца, с другой – она искренне уважала Зарубина, поэтому никак не могла позволить себе хотя бы бросить тень на авторитет этого человека.

– Ну и чего стоим, Ладыгин? Идите за мной, – только пожав плечами, велела она. И, больше не глядя в его сторону, направилась к машине, служившей медблоком, лабораторией и местом проживания Лебедевой и Винниковой.

В другое время народ непременно прошелся бы по сладкой парочке, решившей уединиться подальше от народного взора. Но в этот раз не прозвучало не то что сальных шуток, а даже многозначительного шепота. Все просто предпочли позабыть о данном происшествии, вспомнив о своих делах.

Нет, будь на месте Натальи Вика, никто даже не посмотрел бы на наличие здесь ее новоявленного супруга. А вот с Лебедевой все было несколько иначе. Буквально за пару дней до выхода ее едва не изнасиловали.

Стоит ли говорить, что ждало ее после этого? Переселенцев слишком мало, и все друг друга знают, даже по голосам различают. Так что затеряться не получится. Если только обрубить концы. Но испуганная до полусмерти Лебедева все же сумела воспользоваться пистолетом и застрелила насильника. Собаке собачья смерть.

Правда, в поселке жалели, что тот так легко отделался. Вот если бы его привязать к дереву за периметром, да еще и слегка пустить кровь, вот тогда бы удовлетворение было бы полным. Такие простые нравы. Нет, люди не стали кровожадными или жестокими. Просто, если раньше они не имели возможности за себя постоять либо банально боялись, здесь у них вдруг проснулись и уважение к самим себе, и обостренное чувство справедливости…

– Не стойте, снимайте верхнюю одежду, – быстро застелив один из топчанов простынею, распорядилась Лебедева.

Потом склонилась над пластиковым ящиком с красным крестом, что-то там разыскивая. Вообще все хозяйство медика и ученых было тщательнейшим образом упаковано и находилось в подобных ящиках. Впрочем, стеклянные шкафы, с такими же полочками, здесь просто не выжили бы.

Кстати, помимо топчанов и стеллажей, заставленных различными ящиками и упаковками, в помещении имелись еще и три стола. Один из них был длиной в два метра, и в случае необходимости он должен был исполнять роль операционного. Александр грешным делом думал, что его как раз на нем и разложат. Имелось еще и четыре весьма удобных кресла, которые при движении крепились к полу, а при стоянке их вполне можно было использовать для работы, катаясь на колесиках. Правда, делать это следовало аккуратно, все же особым простором салон не отличался.

– Наталья Игоревна, а может, ну его, – слегка пожав плечами, попробовал воспротивиться Ладыгин.

– Угу. Давай не будем, а всем скажем, что было. Третий класс, вторая четверть. Ложитесь уже, – бросила через плечо Лебедева.

– Может, я сначала обмоюсь. Все же целый день на жаре баранку крутил.

– Если вы боитесь произвести на меня дурное впечатление запахом пота, то не напрягайтесь. Я хирург, а потому имею довольно высокий порог терпимости к различным ароматам. А помыться вы сможете и после массажа. Только не сразу. Это даже поможет поднять тонус. Ага, вот он.

Лебедева наконец оторвалась от ящика. Открыла какой-то тюбик, выдавила на руки крем и начала энергично их растирать. Попутно взглянула на Александра, слегка склонив голову набок, и требовательно указала на топчан.

Интересно, а кто из них на нем будет спать? Наверняка Лебедева. Вряд ли она стала бы укладывать его на место Винниковой. Угу. Нашел же о чем подумать, фетишист недоделанный. Охохошеньки! Вот уж чего не ожидал, так это того, что у нее окажутся такие крепкие руки. Вернее, они мягкие, но в то же время… Словом, кому приходилось на себе ощущать сильные женские руки, поймет, потому как объяснить это словами невозможно.

Боль, прострелившая мышцы вначале, уже совсем скоро истаяла, улетучилась и пропала. Вместо нее пришло расслабление и блаженство. Вот так и подмывало заурчать, как довольный котяра, которому чешут за ухом. А еще он едва не уснул – так его разморило. Даже вставать не хотелось, когда Лебедева сообщила о том, что пора подниматься.

Ага. И желательно бочком, подхватить свои пожитки – и на выход. Хорошо, что народ сейчас занят своими делами и есть шанс, что никто не обратит на него внимания. А вот если заметит Лебедева… Что она там сказала? В душ не раньше чем через полчаса. Плохо. Потому как остудить не ко времени разбушевавшуюся кровь не помешало бы.

С водой проблем не было. Еще в прошлом году, во время стоянки здесь, Зарубин приказал выкопать запруду в протекающем рядом ручье с чистейшей водой. Так что можно было смело использовать ту, что весь день грелась на солнце в баках, а утром заправить емкости свежей, благо под это дело имелась помпа.