Георгий Кондрашев - Радиовызов [СИ]

Тем временем, на ринге начало происходить нечто странное, даже после всего увиденного. У всех без исключения создалось впечатление, будто все лампочки в помещении стали тусклыми. Петр, двигаясь по кругу, напротив соперника, словно мерцал. Нечто подобное происходило и с Никитой.

К Ивану подошел один из СОБРовцев и попросил подвинуться, что тот и сделал.

Никите было не по себе, его противник то возникал под носом и уклонялся от атак, то застывал и таял в воздухе за мгновение до удара. Его уже мутило, когда все неожиданно прекратилось и он оказался в воздухе, в четырех метрах над рингом.

Петр веселился, его противник держался достойно, для первого боя с использованием «танца теней». Хоть он и был новичком, но выдержать три минуты такой свистопляски, для этого была нужна особая выносливость. Он уловил, Никита сбился с ритма и пришло время атаковать. Ослабив на мгновение давление на противника, проскочил под просвистевшей над ним ногой. Затем, сбив его с ног, подбросил на три метра в воздух, пнув в живот, словно это был мяч.

Никите повезло, он не только сумел сгруппироваться перед ударом, но и успел выставить руки. Это спасло его от отключки. Теперь, ему оставалось несколько минут, чтобы остаться на ногах. «Танец теней» отнимал слишком много сил, к тому же, у него в запасе оставался козырь.

Петр не терял бдительности, помня о трюке Виктора. Ему оставалось спровоцировать Никиту на «выстрел». Своего он добился, хотя и был удивлен. Его оппоненту удалось нанести серию «выстрелов», последний из которых едва не пропустил. Ему понравилась инициатива Никиты, который самостоятельно изучил и сумел сделать «выстрел» ногой. Ведь на него уходило в десять раз больше сил, чем на обычный. К тому же, после него было тяжело опираться на ногу, при отсутствии должной практики. Это и произошло с ним.

На мгновение, Никита попытался встать, но левая нога ныла и отказывалась служить опорой. Он помнил свои ощущения при тренировке, тоже было и с руками, только руки не болели ТАК. Ногу словно раздирали сотни игл, а на её поверхность выступила кровь. Все же, превозмогая боль, получилось принять стойку. В голове носились мысли и самой главной была: — «Если он сейчас атакует, я проиграл». Он попытался сделать шаг…

Петр видел его состояние, но дать выиграть, означало только одно — выказать своему противнику неуважение. Нельзя проигрывать, только по той причине, что это принесет кому то удовлетворение. Если уважаешь противника — борись, пока можешь. Взглянув на состояние противника, он просто подошел и увернувшись от вялой атаки, нанес легкий удар по шее.

Никита понимал, что силы его покидают. Взгляд заволокло пеленой и он уже с трудом различал фигуру Петра. Заметив, что противник уже близко, попытался отмахнуться. Дальше наступила темнота…

В этот момент, с трибуны раздался выстрел…

Петр помогал Никите подняться, когда почувствовал, как по спине пробежал ледяной ветер. Он резко оттолкнул Ника в сторону и прыгнул в противоположную сторону. Ещё только отталкивая, он задействовал «танец теней», тем не менее, очередь из пуль задела его. Две царапнули плечо, а третья едва не убила его, вырвав кусок кожи на уровне глаза. Ещё в полете он понял, движение началось.

Иван встал, заметив что СОБРовец, недавно пришедший, начал вставать. У того был бледный вид, да к тому же держался за живот. Единственная мысль, которая у него мелькнула — отравился парнишка. Как-никак, на вид тому было лет двадцать семь, да и круги под глазами говорили о бессонной ночи. Он повернулся к Секину и только начал с ним говорить, как прозвучала серия выстрел. Реакция была мгновенной. Схватив СОБРовца, он швырнул его в стену, в наступившей тишине раздался мерзкий, смешанный с чавкающим звуком хруст.

Петр видел, если он ничего не сделает — парень умрет. Он рванул, что было сил, но тому — всё равно досталось.

Все только поворачивали голову в сторону стрелка, словно в замедленном воспроизведении. Иван держит руку в направлении брошенного, над которым навис Пётр и водит руками. Спустя секунду, все пришли в себя. К этому моменту, стрелявший уже мог дышать, а на руке красовался огромный шрам. У парня в глазах было удивление и ничего больше…

— Что происходит? Чего вы на меня так смотрите? Какого… Что это за пистолет возле меня?

Прошло несколько секунд и раздался новый вопль…

— А-а-а-а-а!!! Что с моей рукой? Откуда этот шрам? Что вы со мной сделали?

Спустя мгновение, раздался звонкий шлепок. Голова бойца дернулась и он затих. Все перевели взгляд на Ивана.

— Да не парьтесь, я его на время вырубил.

— Зачем?

— Голос писклявый, в ушах звенит.

Видя, что все еще не поняли, то что уже дошло до Ивана и него самого, Пётр выпрямился. Кровь уже не текла, хотя шрам было невозможно не заметить, да и на плече было несколько полосок от засохшей крови. Она уже свернулась, лишь две тонкие царапины, ещё указывали на происшествие. Он пояснил:

— Ребят, он был под каким-то воздействием. Я его осмотрю чуть позже, а пока, кто сможет проследить этот пистолет.

— Я.

Из группы, пошатывающейся походкой, вышел Виктор Федорович.

— Я разберусь с этим пистолетом. А что до бойца, пусть его начальство решает.

В разговор вклинился Секин с Рассекайло.

— Так, объясните нам, что тут происходит?

— Да, я увлекся и тоже не все успел понять.

— Ничего, я сейчас все объясню.

Спустя пару минут, всем все стало ясно. Кроме одного, кто это сделал с бойцом. Ведь со слов Петра, выходило, что некто владеющий гипнозом подчинил парня. За пару минут внедрил задачу на ликвидацию и снабдил оружием, которое сюда невозможно было пронести, без соответствующего указания. Виктор такого указания не давал.

Спустя два дня. В кабинете Виктора Федоровича.

— Что значит, не можете восстановить серийный номер? Что, все что узнали, живо мне на стол… Распоясались… Так, Пётр, на чем мы остановились.

— Виктор Фёдорович, разрешите мне поработать с бойцом.

— Пётр, это невозможно, он умер.

— Задавали вопросы и он внезапно умер?

— Нет, вчера вечером… В общем, он сгорел.

— … Так и думал. Началось…

Виктор Федорович напрягся. Ему не понравилась ни заминка после новости, ни задумчивое выражение Петра.

— Ты что-то знаешь об этом, рассказывай.

— Виктор Федорович. Если я вам это расскажу, под угрозой будете вы и все, кто, хотя бы попытается прикоснуться к этому делу… Вы должны это понимать. Те, кто это сделал, явно способны на большее.

— Петр, я сегодня переговорю со своей группой.

— Не хочу на вас давить, но это будет сложнее, чем все, с чем вы до этого сталкивались. Есть те, кто в рукопашном бою сможет с легкостью победить всех ваших бойцов. И…