Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— А, вспомнил! Мне кажется, его автор — Ваш однофамилец, Роман.

— Угу!

— У Вас случайно псевдоним не Сказочник? — сыронизировал Сергей.

— Нет! — серъёзно произнёс Волков. — Я скорее Железный Дровосек, а Вы — Страшила.

От его слов повеяло таким холодом, что дипломат содрогнулся.

— Спокойной ночи, — сказал он и быстрым шаго поднялся в свою комнату. От усталости Сергей сразу повалился в койку и заснул, как мертвец и проспал десять часов к ряду.

В этот августовский вечер не спалось и Шеннону. Он пытался переварить информацию, поступившую в течение дня. Предыдущий месяц он был занят организацией защиты Зангаро и только от случая к случаю уделял внимание другим вопросам. Кроме того, у него резко обострилась болезнь. Привкус крови во рту стал постоянен, хотя лекарство Мильтадеса помогало. В эту ночь шефа жандармерии мучили сомнения относительно Бенъарда. Так и не решив ничего, он заснул странным тревожным сном. Всю ночь его мучили кошмары. Шеннон встал очень рано и решил до заседания Госсовета встретися с Хорасом. Он был почему-то уверен, что Бенъарда он увидит только на заседании. Именно поэтому наёмник поехал из отеля прямо в управление полиции, где рассчитывал найти начальника. Его на месте не оказалось, но сержант Борда быстро нашёл своего шефа.

— К чему такая спешка, полковник?

— У меня сегодня доклад на Госсовете, и я хотел бы обсудить с тобой одну идею!

— Какую?

— Я хочу предложить правительству создать новое подразделение, которое будет заниматься расследованием как криминальных, так и политических дел.

— Что-то вроде следственного отдела?

— Да.

— А кому оно будет подчиняться?

— Вот в этом-то вся загвоздка. Эта контора нужна как тебе, так и мне. Делить её нет смысла!

— А что ты думаешь насчёт лейтенанта Ракки. Он уже работает в этой области.

— Я не против его кандидатуры. Тем более, что среди моих людей нет подобных специалистов. Давай сделаем так. Следственный отдел будет создан в рамках полиции, но будет подчинятся советнику национальной безопасности, то есть мне. Тебе же предоставим должность моего заместителя.

— А что Эйно Экс не будет претендовать на неё.

— Думаю, что нет. Он всего лишь тень Бенъарда.

— Что же я, пожалуй, поддержу Ваше предложение, полковник.

Заседание Государственного Совета Зангаро распалось на две части. Обсуждение текущей повестки дня заняло не более часа. Ни доклад Шеннона, ни решение Высшего Суда Справедливости, ни сокращение числа сотрудников иностранных посольств были быстро рассмотрены и утверждены. Даже реформа системы безопасности не подверглась обычной критике со стороны Морисона. Все члены Совета хотели выслушать рассказ Бенъарда. После формального голосования по повестке, доктор Окойе предложил:

— Генри, а теперь расскажите нам, как Вам удалось освободится без нашего вмешательства.

— Ну скажем так: политический фактор в моём скором освобождении всё-таки имел место. Арест был совершён по наводке из китайского посольства. Именно их сотрудник утверждал, что мы возили в Калабар оружие. Однако, нигерийцы не смогли перехватить самолёт Сью, поэтому у них никаких доказательств не было. Меня выслали в Гвианию, там я купил "лендровер" и приехал в Кларенс. Большую помощь мне оказала община бакайя в Луисе. Это они собрали мне деньги на покупку автомашины. Я, естественно, обещал им всяческую поддержку от нашего правительства. Вот, вкратце, и всё. Конечно, миссия моя сорвалась, но мы её можем возобновить сразу после выборов.

— Генри, у тебя были контакты с представителями правительства?

— Да. В Нигерии я встретился с министром Западного штата и убедил его прислать своих наблюдателей. Все данные по переговорам я передал советнику Синку.

Окойе бросил взгляд на советника по иностранным делам. Тот закивал головой:

— Да. Правительство Западного Штата согласилось прислать десять наблюдателей.

— Разместите их как следует!

— Хорошо, доктор.

— Что касается правительства Гвиании, то глава военной хунты прямо мне сказал, что после выборов восстановит с нами дипломатические отношения и признает вновь избранное правительство.

— У них там сложное положение, — пояснил Синк. — Военная хунта в Луисе не признана рядом государств и сама висит на волоске. Они в нас заинтересованы не меньше, чем мы в них.

— Вот и отлично. Генри, у тебя ещё что-нибудь есть интересное?

— Кое-что есть по вопросу национальной безопасности, но это конфиденциально, — Бенъард посмотрел на Шеннона.

— Заседание объявляю закрытым. Капитан, полковник, прошу Вас остаться. — Когда зал заседаний опустел, председатель попросил Брегму принести кофе. — Рассказывай, Генри.

— Собственно рассказывать особенно нечего. Мне удалось договорится на партию оружия со складов бывших африканских стрелков.

— Что предлагают?

— Сборную солянку: "браунинги", "стэны", "энфилды", "вингероны" — для армии, "мартини" и дробовики — для полиции, ещ патроны, гранаты, гильзы…

— Цена?

— Бесплатно.

— Что хотят взамен?

— Как что? Привилегии, возврат собственности, паспорта, уважуху. Всё как обычно.

— Я думаю, что мы это сможем им дать, — произнес Окойе. — Генри, у тебя есть список?

— Да.

— Как думаете перевозить? Оружие прибудет в Уарри. Нам надо будет его забрать.

— Когда?

— Точно не знаю. Думаю, что в ближайшие дни.

— Сколько нужно людей для организации встречи?

— Человек десять.

— Я столько Вам дать не смогу.

— Генри, я дам тебе из числа своих гвардейцев, — произнёс доктор. — Ведь вся операция займёт не более суток?

— Думаю, что да.

Следующим утром рейсом "Сабены" прибыл Карлос Вергара, а вечером "Ангиома", доставившая униформу и "зодиаки". Теперь у Шеннона появился помощник, который мог готовить людей к войне в джунглях. Этим же рейсом улетел Маршан, который получил рекомендательное письмо к Шлинкеру.

— Пожалуйста, Тимон, поторопи нашего контрагента, — попросил Шеннон друга. — Без его товара я не могу сунуться за реку.

— Прекрасно тебя понимаю, Карло. Сделаю всё возможное.

— Прощай!

— До встречи! Я буду через неделю.

— Тогда точно свидимся.

Афро-христианские церкви, таким образом, очень быстро обнаруживали свою вторую, реакционную сторону. Да и могло ли быть иначе, если многие издревле сложившиеся представления ими не разрушались, а ассимилировались?

В конечном счете механизм архаичного сознания ломался лишь частями, и эта замедленность его разрушения оставляла глубочайший отпечаток на массовых народных движениях, на процессе формирования новых взглядов, нового мировоззрения.

Мне рассказывали, что горшечницы у бамбара не прекращали во время работы произносить заклинания. Если столь сложных предосторожностей требовало изготовление глиняного сосуда, то что говорить о воспитании общинника? И повседневные обряды, и торжественная ритуальная церемония в праздник, зачастую несущие закрепленный в туманных символах смысл, естественно, были мощными средствами формирования личности.