Алексей Лавров - Обречённые жить (СИ)

Прежде всего, следовал вывод о насущной необходимости работы с молодыми. Такие ребята своей дуростью обычно сперва подводят в «безвозвратные» двух-трёх опытных бойцов, и лишь после этого готовы загнуться от первой же пули. Единственный способ избавиться от дури — не оставлять ей времени, нужно чтоб духи любую свободную секунду использовали по прямому назначению — на сон. И чтоб секунд этих им выпадало бы как можно меньше, в идеале — вообще бы их не было, а то ж им всяко снится всякая херня неуставная! Черныш знал это не понаслышке, то есть по себе, и даже не столько по воспоминаниям о военной юности, сколько по своему сокровищу, Гарри Весельчаку.

Все его неприятности, по мнению Черныша, проистекали от излишков свободного времени, живости характера и своеобразного чувства юмора. Этот остряк, ударившего его маму, пьяного кэбмэна охреначил доской по тупой башке, привязал оглушённого мужика его же ремнём за руки к колесу его же кэба, а под хвост его же лошади запихал пук тлеющей ничейной соломы. Мужик к собственному неудовольствию и веселью окружающих быстро пришёл в себя, но, судя по воплям, радости ему это не принесло. Кэбмэны, вообще, не любители быстрой езды. Эту забавную шалость Гари на суде особо в укор не ставили, но ему не следовало топить хозяина трактира в пивной бочке, он там прислуживал. Служил до самого ареста — разливал пиво посетителям из той самой бочки, когда его пришли брать за совсем уже полную чушь. Снова связался с хамом, тот гад просто обязан был одарить Гарри парой пенни, раз уж бросил ему под ноги швартовый! Ну, нет, так нет — пацан ловко поставил жлобу подножку, и когда тот грохнулся мордой об пирс, привязал хама за ноги к кнехту, а за руки к швартовому канату. И шхуна-то была с виду маленькая, и гад попался толстый, кто ж знал, что скоро отлив?

Потому Гарри каждую минуту самообладания, буквально, вместе со всеми тянул носок, печатая строевым по палубе, выстаивал часы в караулах, падал на «лечь» и подскакивал на «встать» без счёта по мановению инструкторского стека, обдирал ладошки на рангоуте и скрипел зубками под линьками. Парня стало просто не узнать, его ребята долго не могли поверить, что их бесшабашный заводила Чарли Ёршик не только не стал атаманом, но сам, добровольно пошёл в прямое подчинение Длинному Джеку. Черныш на личном примере утверждал власть Командора — если уж этот беспрекословно исполняет любые его приказы, куда уж остальным? Тем более что когда Ёршик выступал в роли инструктора, рулил Черныш, ребятам оставалось лишь скрипеть зубами, отводя глаза. Понимали, что раз он настолько безжалостен к себе, им-то и подавно нечего ждать пощады. И он не давал ни малейшего повода в этом усомниться — ни одно нарушение, намёк на небрежность, разболтанность не ускользали от его внимания, не оставались без награды линьками или запросто кулаками и башмаками в живот, — лечь! На! — удар ногой, — встать! На! — в зубы, — чего разлёгся без команды?! На, на! Встать! Ровно, сука, стой! Лечь… отжаться… ещё раз! Бля, это, по-твоему, «отжаться»? На…

Черныш знал, что делает и зачем. Иначе эти милые дети начнут убивать других детей просто от страха. Мальчишки боятся одиночества, их поставили в строй — там они все вместе! Им нужны минуты уединения, когда никто бы к ним не лез — их поставили в караулы, боец на посту не просто может, обязан убить любого, кто бы к нему не полез с разговорами! Детям нужно ощущение нужности, необходимо чувствовать заботу, родительскую власть. Трёпка — лучшие проявления такой власти и заботы. А то, что с ними не сюсюкали, было для них естественным, нормальным — да нормального, в понимании родного общества сталкеров, человека они сочтут сумасшедшим, и чисто из милосердия сразу вышвырнут за борт. Черныш сам без тени сомнений зарезал бы любого из коллег попаданцев, распустившего сопли. Мальчишки должны видеть их абсолютную уверенность в себе, в том, что они говорят и делают. Он не хотел портить их последние дни, возможно часы… да и чем чёрт не шутит, он не мог упустить даже призрака надежды на выживание! Он запретил себе сомневаться и просто делал, что должен.

Руда, Командор, Длинный Джек — довольно сложный случай. Кстати, лишь на тот момент рыжий более-менее пришёл в себя. До этого он нарочито игнорировал Руду, как мальчик из анекдота, молчавший четырнадцать лет, пока ему не подали чай без сахара. Только когда его Максим попадал в однозначную, по мнению Длинного, ситуацию и смешно цепенел, Джек спокойно брал управление на себя. Он говорил с открытой детской улыбкой. — Мальчик, ты хочешь подраться?

Или всё делал молча, но непременно улыбаясь. — Падаль в море и прибраться тут.

Сынок лорда спокойно вытирал лезвие, тормошил своего обморочного демона и снова замолкал. Можно понять бедного ребёнка — угораздило ж сначала родиться сыном лорда, потом оказаться серийным убийцей, а дальше в него вообще демон вселился! И сидел мальчик себе в ахтунге, пока не услышал слово «Командор». Во-первых, лорду не грешно быть Командором, во-вторых, не у всякого лорда это получается. Ну, стать-то у некоторых получалось, но как по-настоящему быть Командором?

Что значит быть властелином, Джеки ощутил, впервые пустив в дело ножик шестью годами отроду. И это был его первый лакей… э… который того…, вообще, лакеев у них было много — с папой лордом-то неудивительно. И не все они так, он был хороший мальчик, почтительный со старшими и совсем некапризный. Правда, слишком спокойный для ребёнка, не сразу выяснилось, что это болезнь — пацан почти ничего не боялся, даже смерти. Не было у деточки ни малейшего отвращения к ней, абсолютно. Порога, про который Руда говорил своим отморозкам, Джек просто не знал никогда, бедняжка.

Вроде бы всё идёт, как и должно идти у лорда и властелина, но не так всё как-то происходит, неправильно! Его рыцари странного ордена «Сталкеры», или того забавней «Варанга» и «Чёрные псы», принесли ему вассальную присягу, признали его лордом и Командором. Но нашлась пара этих недоразумений! Они, видите ли, не понимают, о чём речь, в институтах, сука, не обучались! Неждан и Плюшевый сказали всего два слова «ладно» и «посмотрим» — вот и все их клятвы! И Руда вынужден их просить! Хуже того — обманывать!! И полный «п-дец» — он, лорд, властелин, Командор, обитает в одной башке с подлецом!!!

Реального своего брата Джек за то же самое поколотил кочергой. Томас, бедняга, прости вспыльчивость младшего братишки! Лорду многое прощается за доблестных предков и блестящее образование, Джеку простили даже троих тупых учителей, двух гувернёров без чувства юмора и четырёх нагловатых лакеев, но непростительна низменность помыслов и нетвёрдость убеждений. А тут такое — брат ябеда! Он показал Томасу красивую французскую книгу по Анатомированию, свой набор инструментов, даже лягушку для примеру вскрыл. Братец заинтересовался, спросил, где Джек проводит такие любопытные опыты. Одобрил, как он всё устроил в заброшенной камере в подвале замка, там как раз на специальном столе лежал последний ленивый лакей с проломленным черепом уже без мозгов и большой части потрохов. Том выразил восхищение — парень сам такое сделал! Джек, конечно, смутился. Сказал, что ему, вообще-то, помогали, он только придумал, а книжку с инструментами их семейный доктор подарил, вот они вместе…