Денис Владимиров - Люгер [СИ]

— Купить, — хохотнул тот, — Или притащить из рейда самостоятельно. Тут каждый кузнец своего счастья.

— Оружие, кроме холодного, нам выдадут?

Тот ничуть не натужно рассмеялся, хохотал долго, согнувшись в пояснице. Хлопал себя ладонями по коленям. Минуты три, наверное, если не пять. Мне же почти понятны были причины его веселья, убитые почти в ноль зрачки о чем-то говорили. Наконец тот, утирая слезы, порой прихохатывая произнес вполне серьезно:

— Мужик, мы штрафники! Понимаешь? Компроне муа? Какое нам к херам оружие? Мы чистильщики, мы — грузчики, мы — мясо, мы — живцы. Вот какую самую паскудную работенку можно придумать, на которую ни один нормальный человек не подпишется, тем мы здесь и занимаемся. Но, запомни главное, мы не уборщики, есть тут специальный штат, который за это деньги получает. И это касается коридора, сортира, душевой, а то были случаи, знаешь ли… Попытаются привлечь, бей в рыло и будешь в своем праве. Но гадить специально, тоже не советую. Отчего-то Герда тебя не возлюбила, сюда на постой определила. Место это зловещее, считай, кто сюда попадает — покойник. Потенциальный. Последним тут Берсерк жил. Недавно сдох. Сукой еще той оказался.

— Но у тебя и у других оружие имеется, — пропустил мимо ушей все маловажное и выделил главное. Болтает, но это скорее для меня плюс, сразу многое узнал.

— Так это наше. Кто-то добыл уже здесь, кто-то прибыл с ним, например, как Герда, она, кстати, не штрафница, а гражданство зарабатывает. Поэтому — забей! Один черт, сдохнешь, не сегодня, так завтра. Пойди вечером и напейся, если доживешь. И лучше, трахни кого-нибудь, в общем, возьми от жизни все. Не забывай, сбор через полтора часа. Быть через час двадцать в коридоре. Выезд, для кого-то последний, а там и ужин. До этого момента вас никто кормить не будет. Не на курорте и не заработали. Только расходы одни — на транспортировку.

— Еще вопрос, ваша командирша, она здоровых мужиков не любит или мой типаж? Говоришь — «невзлюбила»?

— Наш, наш командир, — тот расплылся в улыбке, — Она и теперь твой главнокомандующий. Скажу так…, - сделал тот многозначительную паузу, будто обдумывая что-то, — Хрен его знает!

Подумал и добавил:

— С другой стороны, остальные комнаты у нас под боком, может, определила в тебе самостоятельную личность, которая в особом присмотре не нуждается? Если бы не подошел, то не взяла бы да и все. Кстати, плохое про нее говорить не советую. Даже я башку отверчу! С этим разобрались?

Я, ухмыльнувшись, кивнул. Отворачивальщик, много вас таких уже по Улью остыло.

— Не, мужик, я серьезно. Девка она резкая, но тебе каждый из нашего отряда скажет, что зря говно месить не пошлет и между молотом и наковальней не положит. У нас и самый большой процент выживаемости. И, вообще, короче… Не обостряй, да.

— Ага, понял, я, понял.

— А так, не девок же сюда селить. У других мужиков из вашего призыва больно рожи хитрые, за них еще решать что-то, отвечать. Срач, если не нравится, то можно и убрать. И не девок же в это говно селить? Владей, короче! Итак, вы, уважаемый, выиграли сегодня суперприз! Однокомнатную новенькую квартиру в Бирюлево! — протянул он мне ключ, опять хохотнул и вышел, не прощаясь.

Дверь с жутким скрипом и скрежетом захлопнулась за ним. Вот еще одна проблема, надо бы петли смазать.

Я вновь осмотрелся. Мда… Жить в таких условиях, даже каждый день рискуя… Не знаю, не знаю. Не по мне. Но о реальном превращении этого сарая в жилое помещение предстоит подумать после, если честно, сейчас даже на стул садиться брезговал, хотя в той же предвариловке и на полу примащивался. Пока же, до выезда, хоть мусор убрать. А то складывалось какое-то гадкое ощущение, даже зараженные на начальных стадиях не такие мерзкие, блевотные, как этот шалман. И средств нет для привлечения наемного персонала. И где их добывать? Хотя посаженные в ноль зрачки Дрона говорили о том, что здесь пользуется популярностью и что может иметь цену — наркотики.

Из имущества, после конфискации у меня осталась нетронутой только одежда. Остальное методично отметали, даже заказ в Гильдии сняли, забрав жемчуг. Сердце стиснуло, когда увидел своего верного боевого товарища — ПЯ, с которым мы прошли огонь и воду, в руках конвоира. Такая буря чувств — звериная ярость помноженная на глухую тоску, тоску безнадежную, будто потерял друга, не охватывала меня даже тогда, когда я узнал об измене Светки.

Планшет с картами оставили, в нем, в потайном кармашке отыскался плоский ключ.

— Интересно, что у свежака делает ключ от банковской ячейки в Монако? — задумчиво пробасил один из конвоиров.

— Этот «свежак», как ты говоришь, — вступил в беседу второй, — Успел угробить немало муров в рейде с Гранитом, и тот за него лично поручился, еще он крестник Третьяка. Ковбой опять же на суд явился. Ты, вообще, слышал про такое хоть раз?

— Нет, но если Гранит подписался, надо ему хоть что-то оставить, — заявил третий, именно он и командовал парадом, носясь с актом приема-передачи.

— Оставь Ярыгина, — не стал предаваться ложной скромности и ткнул пальцем в пистолет, для лучшего понимания, что я имею в виду, — Память. Жизнь не раз спас. Он со мной провалился в Улей.

— Нет, огнестрел не могу, мужик, пойми правильно, проверять будут, вопросы начнут задавать. А из-за тебя мне проблемы не нужны, будь ты хоть крестником самого Ковбоя. Раз «память» и, вдруг, выживешь, маякну насчет этого ствола Третьяку или Каштану. Окей?

— Спасибо, — кивнул. Лучше так, чем никак.

— Ключ не забираем?

— А на кой он? Смысл? Да на предъявителя ключа обычно ячейка оформляется, но черт его знает…. И еще, ты готов замараться? Потом ведь в Острог не пустят… Нет. Бесполезен он.

Оставили мне ресовский нож, Смола — так звали, заведовавшего реквизицией, научил, как ребенка, мол, говори зарядов мало, вот и оставили, а это пусть и высокотехнологичный, но «холодняк». Десять споранов, мой рюкзак, с которым я отправился в чертов поход в кафе, аптечку со спеком. И всю имеющуюся литературу, начиная от руководства к бронекостюму и заканчивая сводом законов, словно в насмешку.

— Читать будешь, просвещаться, — усмехаясь, пошутил конвоир, — Советую на Законы Острога обратить внимание, чтобы не влипнуть еще раз.

А дальше ожидание. Часа в четыре утра в камеру вошли, одели наручники и…

Нет, в таком дерьме жить нельзя. У нас еще в суворовском среди преподавательского состава ходили бессмертные слова: «Убирать грязь не стыдно, стыдно в грязи жить». Приписывали это какому-то молодому советскому лейтенанту из древнего дворянского рода. В дальнейшем я слышал данную историю во множестве интерпретаций, впрочем, неизменными были две детали — загаженный общественный туалет и представитель древнего рода, зато часто менялась его профессия, а вместе с ней и декарации. Начиная от раскопок где-то в пустыне и заканчивая арктическими далями. Сам аристократ был и геологом, и лейтенантом, и полярником, и сварщиком. Но посыл истории, на мой взгляд, был абсолютно верным.