К. Уэджерс - Под сенью короны

– Источник во дворце, значит?

– Вас окружает множество людей, ваше величество, – ответил Эммори. – Все они подписывают соглашение о неразглашении, приступая к работе, но пресса предлагает огромные деньги за любую информацию о новой императрице. Мы не можем следить за каждым.

– Ваше величество могли бы сделать и худший выбор, – Зин пожал плечами.

– Ох, да неужели?

Он не заметил моего резкого тона или просто не обратил внимания.

– Он не аристократ, мэм, но Шиваны – старый род, давно принимаемый при дворе. Когда-то вас уже объявляли парой. К тому же это скрепит альянс с Апджа.

Я села обратно на диван и швырнула кружку Зину в голову. Горе, которое я так долго скрывала, неумолимо выбиралось на поверхность. Я видела перед собой лицо Портиса, слышала его предсмертные слова.

– Вы разве забыли, что всего месяц назад я очнулась рядом с телом Портиса, покрытая его кровью? Я нет. – Мой кулак грохнул по столу так, что все, кроме Эммори, дернулись. – Я потеряла единственного мужчину, которого любила, а вы все хотите, чтобы я отказалась от своих обетов с улыбкой на лице? Выпрямив чертову спину? На благо этой гребаной Империи? Да идите вы все! Не буду…

Гита задохнулась. Зин сглотнул комок в горле.

Я вскочила, сжимая кулаки.

– Не буду. Вы меня слышите? Я не выйду замуж. Я любила его. Только его. Я…

Слезы клокотали где-то в горле, и я прижала ладонь ко рту. Мне вдруг стало так больно, что я не могла дышать.

– Оставьте нас, – мягко велел Эммори.

Когда дверь за моими телохранителями закрылась, я осела обратно на диван. В ушах звенели мои же собственные всхлипы. Дышать было тяжело, и я хватала воздух ртом. Я сложилась вдвое, положив голову на колени, и плакала, плакала до изнеможения. Эммори гладил меня по спине с нежностью, которой сложно было от него ожидать.

– Успокойтесь, ваше величество.

Я сделала судорожный вдох, потом еще один. Подняла голову. Эммори протянул мне носовой платок, я вытерла глаза и высморкалась. Тогда он подал мне стакан.

– Найдите себе какую-нибудь опору, Хейл. Если пойдете вразнос, я не смогу сделать ничего для вашего спасения.

– Не уверена, что у меня получится, – прошептала я. – Я думала… обманывала себя, что перестала горевать. Я не знаю, перестану ли когда-нибудь.

Я отпила из протянутого стакана и отдала его обратно.

– Вам и не нужно забывать прошлое.

– Почему они не могут короновать Алису и успокоиться? Она точно лучше новорожденного.

Эммори встал, чтобы снова наполнить стакан. Я опять высморкалась.

– Я не могу, Эмми.

– Я знаю, ваше величество.

– Ты не понимаешь, я физически не могу иметь детей. – История о битве на Кандлессе полилась сама собой. Эммори внимательно выслушал меня, время от времени подсовывая стакан с водой.

– Я знаю.

– Откуда? Портис никому не говорил. Да и потом, если бы вы знали, то не стали бы тащить меня домой. Ты меня вообще слышишь? Я не могу иметь детей. Какой смысл защищать императрицу, не способную произвести на свет наследника?

– Я вас слышу, я уже давно все знаю.

Я посмотрела на него почти в ужасе.

– Но как?

– Я же не идиот, – улыбнулся Эммори. – Я стоял рядом, когда техники проводили сканирование. Они, наверное, были слишком заняты и не заметили этого, но я видел результаты. – Он в третий раз наполнил пустой стакан, но теперь отпил из него сам.

Я смотрела на него, лихорадочно перебирая объяснения.

– То есть ты знал все это время?

Эммори кивнул.

– Почему?

– Что почему, ваше величество?

– Почему ты здесь? Почему ты остался? Почему моя мать об этом не узнала? – Я неопределенно помахала в воздухе рукой. – Я бесполезна, Эммори.

– Императрица-мать ничего не узнала, потому что я стер результаты сканирования.

– Как ты?..

– Хейл, – Эммори внимательно посмотрел на меня, – ваша ценность как императрицы Индраны заключается не только в способности иметь детей. Вы нужны Империи. Вы сами говорили, что вопрос, кто займет трон следующим, сейчас почти не важен. Зачем волноваться о династии, если Индрана может не прожить и года?

Я смотрела на него добрых десять секунд, раскрыв рот. Потом отвернулась, чтобы он не увидел моих внезапных слез.

– И что нам делать прямо сейчас?

– Я бы предложил не обнародовать эту информацию, – сказал Эммори, и я улыбнулась.

– Ну да, вряд ли это воспримут хорошо.

– Пока об этом знаем только мы с вами. Я даже Зину не сказал. Наверное, лучше молчать, пока ситуация не выправится. Вы уже осадили матриарха Десаи, а Альба будет назначать встречи, только если вы сами захотите. Никто другой на ее решения повлиять не может.

Я изумленно покачала головой.

– Поверить не могу, что ты меня в этом поддерживаешь.

– Я поддерживаю вас с самого начала, ваше величество.

– С начала?

– С того момента, как принес присягу, – Эммори улыбнулся. – Вы счастливы?

– Почти, – я тоже улыбнулась, разглядывая свое заплаканное лицо в зеркале над камином. – Зин наверняка собирается извиняться. Скажи ему, что все в порядке. Мне жаль, что я так поступила.

– Хорошо. – Эммори направился к двери. – Отдохните пока.

Я кивнула и налила себе виски в оставленный им стакан. Посмотрела в окно. В воде играли дельфины, и солнце отражалось от их спин, рисуя на темно-серой коже маленькие радуги.

– Ваше величество? Не уделите мне минуту?

Оглянувшись, я увидела Гиту и неохотно отошла от окна. Телохранительница подошла ближе. Темные кудри она заплела в косы, стянутые на затылке. Она не смотрела на меня, внимательно изучая океан за окном.

– Что такое, Гита?

– Простите мне мою дерзость, мэм, но я знаю, каково это. Ослепнуть от горя, ненавидеть вселенную за то, что она продолжает жить, когда мой мир погиб. Тут ничем не поможешь, но имейте в виду, что вы всегда можете поговорить со мной.

– Кого ты потеряла?

– Мужа, мэм. Его убили… – Гита явно боролась с собой. – Несчастный случай. Пьяный малолетка не включил автопилот. Глупая, бессмысленная смерть. Это было десять лет назад, но я до сих пор плачу по ночам и скучаю.

– Мне очень жаль.

Она горько усмехнулась.

– Спасибо, ваше величество. Но я рассказала вам не поэтому. Горе никогда не пройдет. Близкие уходят, а мы должны просыпаться каждый день, хотя их нет рядом.

– И как ты это делаешь?

Она пожала плечами.

– Иногда это легко, и день идет своим чередом. А иногда я проклинаю его имя по утрам.

Мы замолчали, и я увидела, как она прикусила губу, словно боялась сболтнуть лишнего. Наконец я засмеялась.

– Гита, просто скажи, чего хочешь. Обещаю, что не уволю тебя.

– Учитывая ваше понятное нежелание вступать в какие-то связи, ваше величество, возможно, вы заведете ребенка… в пробирке.

– Но так не делается, Гита.