Джеймс Сваллоу - Тихая война

Я пришел сюда из долга, в поисках доказательств его смерти, отчасти, потому что мы оба были Странствующими Рыцарями, но также и потому, что нас связывает нечто большее. Мы Гвард… Мы были Гвардией Смерти. Сыны Мортариона, отпрыски XIV Легиона в лучшие дни. Я думал, это достойно. Сейчас он заставляет меня чувствовать себя глупцом за такую надменность.

Я начинаю хмуриться. Для подобных размышлений нет времени. Идет война, и у нас больше нет причин оставаться здесь. Я шагаю к Гарро и хватаю его руку.

— Капитан. Наша работа на Нолек Тринус завершена. Воля Малкадора была исполнена. Нам нужно уходить.

— Завершена ли? — Он в первый раз переводит на меня взгляд. — Хелиг Галлор. Мантия Странствующего отлично подходит тебе. Прошло много времени с тех пор как мы говорили. Полагаю, это было перед побегом с Истваана.

— Так точно. — На самом деле, прошло гораздо больше.

За время моей службы в Седьмой Роте Гвардии Смерти под командованием Гарро, я мало что сделал, чтобы привлечь внимание боевого капитана. То, что я попал на борт фрегата ”Эйзенштейн” , когда Воитель явил свое предательство, было случайностью. И в то время, как я каждый день благодарен за то, что был среди тех семидесяти душ , спасшихся из того безумия, это всегда выглядело как причуда судьбы, которая устроила это.

Он не выбирал меня. Я оказался там, потому что был лояльным.

И сейчас я здесь по той же причине.

Гарро был рожден на Терре, я же был ребенком Барбаруса, нашего родного мира, что принял Мортариона. Это было то, что разделяло нас, то, что однажды было скрыто единством Легиона. С тех пор, как мы лишились Легиона, и между нами не осталось никакой связи, кроме грозово-серой брони, я чувствую, что все меньше могу игнорировать наше неравенство.

— Мы не покинем это место, еще нет. — говорит он. — Гвардия Смерти всегда была терпеливой, брат. Прояви немного этого терпения и сейчас.

Мой гнев поднимается. Я говорю спокойно, но с холодными нотками.

— Сейчас я понимаю, что перестал быть Гвардейцем Смерти когда нас бросили на Луне. Когда наш Империум объявил нас ненадежными и сделал нас пленниками во всем, кроме названия. Тебя не было там, чтобы увидеть это, Капитан Гарро. Не всех Малкадор одарил своим благословением.

— Ты был пленником, — отвечает он прохладно. — Через некоторое время Регент нашел тебя подходящим.- По тону его голоса можно было предположить, что сам он не придерживался такого мнения.

И тут мое терпение наконец лопается. Я поворачиваюсь к лейтенанту и рублю воздух мечом в своей руке.

— Нарушь вокс тишину и свяжись с судном. Дай им координаты нашего местоположения для ”Грозовой Птицы”. Мы нашли то, что искали. — Я оборачиваюсь и пристально смотрю на Гарро. — Пора покидать это место.

Лейтенант не отвечает мне. Он смотрит в сторону, прямо в дымчатую мглу. В то время, как я вижу шок, ползущий по окровавленным, отмеченным битвами лицам пехотинцев за ним, до меня доносится звук массивных легких, делающих тяжелое, дрожащее дыхание.

Гарро двигается, отступая назад, его огромный меч поднимается так, как будто ничего не весит.

— Терпение вознаграждено. — говорит он, скорее самому себе.

Я поворачиваюсь. Драконоподобное нечто возвращается к жизни.

Оно было мертво, а теперь нет. Я уверен в этом так же, как был уверен, что оно мертво мгновением ранее.

Мои руки в напряжении сжимают болтер. Раньше они бы затряслись при виде подобной вещи.

Раньше . Не сейчас. Не после всего того, что я видел.

Оно поднимается, стряхивая пыль. Щупальца вылезают из скрытых запекшимися нечистотами отверстий, щелкают мандибулы, и слезящиеся глаза начинают мигать. Кнутоподобный змеиный язык выходит на воздух, пробуя его.

— Оно пирует кровью, — объясняет Гарро, наставляя меня еще раз. — Но оно прожорливое. Одной жизни не хватит чтобы утолить его голод.

Он показывает Избранным, что сопровождают меня, чтобы они выстроились в боевой порядок и приготовили свое оружие.

— Оно полностью пробудится только если рядом есть достаточное количество добычи, которая привлечет его.

Я понимаю. Одного космического десантника недостаточно, чтобы соблазнить сущность демона проявить себя, но двух десантников и когорты запачканных кровью Избранных достаточно . Я вижу воинскую жажду битвы в глазах Гарро.

— Присоединяйся ко мне, — говорит он. Это был не приказ, а приглашение равному.

Я киваю ему.

И вместе мы наконец уничтожаем чудовище в последний раз.

— Пожалуйста, у нас может быть мало времени.

В ответ на настоятельную просьбу бывшего адепта Механикума Странствующий Рыцарь ускоряет шаг. Прошло три минуты, как Фаркадиан Семуил вошел в комнату Исона в наблюдательном посту крепости, чтобы сообщить о шатлле, и всего пять, как корабль совершил вынужденную посадку.

— Что это, Семуил? Что вернули нам?

Свет мигающих в ангарном отсеке красных сигнальных огней отражается от металла, составляющего более половины тела Самуила. Весь его вид говорит о приверженность культу Марса. Адепт смотрит на Исона через щель визора, намертво соединенного с плотью заклепками. По мнению легионера это придает Самуилу вид головореза подулья или же преступника с пограничного мира, что не имеет ничего общего с истиной.

Исону прекрасно известно, что Самуил хороший и благородный человек.

— Мой разум открыт для вас, лорд Исон. Возьмите информацию, которая вам нужна.

Лорд … От этого слова Исона едва не морщится. Когда-то очень давно он наслаждался почтительными обращениями, которые расточали в его адрес смертные слуги. С самого детства его дары возвысили его над другими людьми, а благодаря появлению на свет в цивилизованном мире он не стал парией или изгнанником.

Но сейчас он добровольно стал изгоем, даже для собственного Легиона.

— Весьма самоотверженно, техножрец, но я не стану подвергать тебя подобному проникновению, если в этом не будет крайней необходимости. Кроме того, кажется мы…

Исона прерывают странные звуки.

— Святая Терра, это… это… космодесантник?

Тело перед Исоном напоминает легионера не больше, чем кусок пергамента, сложенный в форме крыльев, напоминает «Громовой ястреб». Истерзанные, кровоточащие останки выглядят, как кусок мяса. Грубо разделанное и оставленное гнить мясо. Кровь из ран, нанесенных не одну неделю назад, отказывается свертываться, стекая по бокам ящиков для боеприпасов, на которые положили космодесантника. Единственный признак того, что он все еще жив — это слабое биение второстепенного сердца, заметное через глубокую рану в ребрах.

Страх Семуила заметен даже в искусственной модуляции его голосового устройства.