Мари Лу - Полуночная звезда

— Позволь мне увидеть её, — тихо шепчу я. — Может быть её надо обернуть.

Сначала Магиано отстраняется, но когда я одариваю его колким взглядом, он вздыхает и отступает. Он немного передвигается, чтобы повернуться ко мне спиной, и тогда он протягивает руку и стягивает через голову рубашку, обнажая торс. Мой взгляд смещается прямо к его массивной метке на боку.

Она растягивается от его спины к стороне его верхней части груди. Я прикусываю губу. Этой ночью она опухла, покраснела и воспалилась от удара мачты.

— Возможно, Рафаэль может взглянуть на неё завтра, — говорю я, хмурясь при виде неё.

Мои мысли возвращаются к священникам из детства Магиано, те, кто создали эту рану, пытаясь срезать метку на его коже. Изображение заставляет меня раздраженно вскипеть.

— Я в порядке. Не волнуйся.

Я встречаюсь с ним взглядом. Он выглядит уязвимым и уставшим, его зрачки круглые и тёмные.

— Магиано, я… — я начинаю говорить, но неуверенно останавливаюсь.

Даже после всех наших поцелуев, наших общих встреч в купальне, я никогда не признаюсь в своих чувствах к нему. Не делай этого, глупая девчонка. Он только использует это против тебя. Но я решаю зайти дальше.

— Мы можем не вернуться из этой поездки. Никто из нас. Мы можем все покончить с жизнью, когда дойдём до конца, и я не знаю, сможет ли наша жертва что-то изменить к лучшему.

— Всё станет лучше, — отвечает Магиано. — Мы не можем просто умереть, не попытавшись. Не поборовшись за это.

— Ты действительно веришь в это? — спрашиваю я. — Почему мы делаем это? Чтобы сохранить мою жизнь и наши жизни, но, что этот мир сделал для нас, чтобы заслужить нашу жертву?

Брови Магиано на мгновение вздымаются, и он наклоняется ближе.

— Мы существуем, потому что существует этот мир. Это наша ответственность, будет или не будет кто-либо вспоминать об этом. — Он кивает мне. — И они будут вспоминать. Потому что мы вернёмся и убедимся в этом.

Теперь он достаточно близко, и я чувствую его дыхание на моих губах.

— В тебе так много света, — говорю я после молчания. — Ты соответствуешь радости, а я страху и ярости. Если бы ты мог читать мои мысли, ты бы, конечно, отвернулся. Так почему бы тебе не остаться со мной, даже если мы вернёмся в Кенетру и продолжим жить?

— Ты выставляешь меня святым, — ропочет он. — Но я связался с жадностью исключительно для того, чтобы предотвратить это.

Даже сейчас он может заставить мои губы искривиться в улыбке.

— Я серьёзно, Магиано.

— Как и я. Никто из нас не святой. Я видел твою тьму, и я знаю о твоей борьбе. Не буду это отрицать.

Он касается моего подбородка рукой. Из-за этого жеста шёпоты, кажется, успокаиваются, отбрасываясь туда, откуда я не могу их слышать.

— Но ты так же страстна, амбициозна и преданна. Ты — это тысяча вещей, моя Аделинетта, а не только одна. Не принижай себя в этом.

Я смотрю вниз, не зная, как себя чувствовать.

— Никто из нас не святой, — повторяет Магиано. — Мы можем сделать всё лучше.

Мы можем сделать всё лучше. Я склоняюсь к нему. Каждая кость в моём теле жаждет держать этого парня в безопасности, всегда.

— Магиано… — Я начинаю говорить. — Я не хочу покидать этот мир, никогда не побыв с тобой.

Магиано моргает один раз. Он ищет что-то в моём лице, словно пытается понять истинный смысл моих слов.

— Я с тобой прямо сейчас, — шепчет он.

— Нет, — тихо говорю я, приблизив свои губы к его губам. — Ещё нет.

Магиано улыбается. Он ничего не говорит. Вместо этого, он наклоняется вперед и разрывает расстояние между нами, прижимая свои губы к моим. Свет в его энергии заливает меня изнутри, сгоняя прочь все тёмные тени и заменяя их теплотой. Я едва могу дышать. Я ахаю, когда он дотрагивается до моей спины и крепче прижимает к себе. Его движение заставляет меня потерять равновесие, и я падаю назад на постель, затягивая его с собой. Магиано падает на меня сверху. Его поцелуй продолжается. Его пальцы подёргивают за ниточки на моём лифе, и они развязываются. Он тянет его вверх над моей головой и отшвыривает к подножию кровати. Моя голая кожа касается его, и я осознаю, что дрожу.

Магиано замирает на мгновение, чтобы взглянуть на меня, найти признак моих эмоций. Я изучаю его лицо в темноте.

— Останься со мной, — шепчу я. — Этой ночью. Пожалуйста.

Слова, сказанные вслух, вдруг пугают меня, и я отстраняюсь, раздумывая, должна ли была открыть себя ему вот так. Но мысль о сне в одиночестве, в окружении иллюзий, слишком сильно пугает.

Он трогает мои волосы одной рукой, откидывая пряди, и смотрит на левую сторону моего лица. Он нежно целует шрам. Его губы касаются моего лба, затем рта. А затем, будто он понимает меня лучше, чем кто-либо другой в мире, он шепчет:

— Эта ночь будет чуть менее тёмной.

Глава 21

Аделина Амутеру

В ту ночь он мечтал о месте, полном столбов, серебристо-белых, достигающих неба. И этим утром его вражеские солдаты прорвались через внутренние ворота.

— Выписка из «Реквием Богов», том XVII, перевод Чевалле.

* * *

После всего произошедшего, шёпоты скрываются в моём сознании. Моя энергия очень спокойна. Меня не мучают ночные кошмары. Когда бледный свет рассвета проникает в мою каюту через иллюминатор, я почти представляю последнюю ночь, ставшей не более чем иллюзией… но Магиано всё ещё здесь рядом, его мягкая загорелая кожа прижимается к моей, его дыхание мягкое и ритмичное во сне.

Я тянусь к нему, на моих губах играет искренняя улыбка. Воздух холодный, и я жалею, что не смогу остаться навечно под этими толстыми одеялами.

Всё ещё продолжают мелькать воспоминания прошлой ночи: горячее дыхание Магиано на моей коже, его шёпот, твердящий моё имя, его резкие вздохи. Когда я впервые встретила его тем вечером в Меррутасе, он казался загадочной, непобедимой фигурой, диким парнем с беспорядочно взъерошенными волосами и лёгкой живой улыбкой. Сейчас он кажется спокойным. Уязвимым. Его пальцы переплетены с моими, крепко сжимая их даже во сне. Я рассматриваю его длинные ресницы. На мгновение, я представляю, что он видел в воспоминаниях, обнаруженных Рафаэлем во время тестирования.

Каждый день мы направляемся всё дальше на север. Каждый день воздух становится холоднее. Вскоре, мне приходится надевать более тяжёлый плащ и прочные ботинки всякий раз, когда я выхожу на палубу. Магиано, кажется, неудобно в этом холодном климате. Его кровь более жидкая, а его происхождение из Солнечных Земель отражается в его глубоко хмуром виде.

Сегодня утром, когда мы видим первые намёки на землю на горизонте, он присоединяется ко мне на палубе с двумя плащами, плотно обёрнутыми вокруг его шеи. Его рука касается моей.

— Почему место происхождения Элиты не может быть в тропическом раю? — жалуется он.