Владислав Жеребьёв - Гаджет. Война Феникса

— Ты и японский знаешь? — подивился Илья, с опаской наблюдая, как доски под ногами опасно прогибаются и скрипят при каждом шаге. Под настилом хлюпала жидкая земля.

— Знаю. — Игорь согласно кивнул.

— И что же обсуждают самураи?

— Они сюда что-то поставляют. — Зельдин напряг слух. — Сухие смеси, бетон. Тут руководство компании. Говорят, что у них много филиалов по всему земному шару и с десяток производств в развивающихся странах вроде нашей. Вот, переводчик вступил. Обрати внимание, он с нейрофоном.

Илья перевел взгляд с земли на туристов, и с неудовольствием отметил, как электроника очков, исходя из данных, полученных с дрона, услужливо подсветила парня в длинном дождевике и резиновых сапогах, красной обрешеткой. Что уж говорить, подсказка знатная, Платонов и правда знал свое дело.

Прохоров понимал, что что-то тут не так. Никого из рабочих рядом не было, и похоже было, что их просто отослали подальше, пока делегация важных гостей не закончит осмотр объекта.

Местный управляющий, или кто-то из высшего руководства подрядчика, видимо, заметив их, отделился и быстро двинулся в сторону тройки рабочих-недотеп в грязных робах.

— Вы что тут делаете, идиоты? — напустился он на них, сверкая лысиной и окутывая все вокруг ароматом дорогого одеколона, однако количество вылитого на себя парфюма превышало все разумные меры. Сказано было злобно, повелительно, с упором на последнее слово. Нейрофона у хама не оказалось

— Не понял, начальник? — парировал Прохоров. — У нас на верхотуре такелажные работы. Нам прораб все уши прожужжал про сроки, а сейчас ветер поднимается. Посбрасывает, нахрен, на вас с десяток швеллеров, вот будет радость.

Мужик побледнел и с ужасом уставился куда-то вверх, видимо, ожидая, что таинственные швеллера вот-вот рухнут на землю, похоронив его бизнес, связи и желтую делегацию одним махом.

— Так зачем же вы груз в подвешенном состоянии оставили?

— Так то не мы. Сами загнали в вечернюю смену гастеров, а им что, все едино, что в лоб, что по лбу.

При этих словах на лице чинуши отразился откровенный испуг, и он со страхом покосился на делегатов страны восходящего солнца.

— Тише, тише идиот. Совсем охренел! Я тебя запомню, как твоя фамилия, какая бригада? Ну, живо!

— Прохоров моя фамилия, — улыбнулся майор. — Из бригады Симонюка. Ну, так мы пошли швеллера крепить?

— Бегом!

Первые этажи здания уже были в финишной отделке и должны были с порога подавить сознание посетителя и напомнить ему о собственной ничтожности. Имперский размах, высоченные потолки, мраморные колонны, убегающие куда-то в небеса, огромный фонтан посреди всего этого великолепия, еще не подключенный, но с явной репликой скульптурной группы из Петергофа.

— Моя любимая композиция, — заметил Разумовский. — Самсон, разрывающий пасть писающему мальчику.

Пол, блестящий, отполированный, очевидно, должен был быть закрыт ковровыми дорожками, а пока, для того чтобы сиволапые не натоптали, дорожка к грузовому лифту была покрыта вытоптанным сотней ног картоном. Стойка рецепции пустовала, а вот кабинка с охраной, изящно завуалированная под беседку, с десяток журнальных столиков, да несколько огромных и явно неудобных для ожидания диванов, все еще покрытых защитной пленкой, тут уже имелись. В остальном было уныло и скучно, как в пещере дракона Смога, в которой в один момент пропало все накопленное золото. Выглядело все это настолько обыденно, что Илья в какой-то момент даже засомневался, по адресу ли они попали и не словил ли пеленгатор Платонова какой-то сбой. Голос в наушнике тут же разрушил это ошибочное впечатление.

— Вижу охрану в будке. Все с нейрофонами. Выходите из зоны видимости, парни, постараюсь подняться как можно выше, но обещают ветер. Снесет мой дрон к чертовой бабушке до самого Хельсинки.

В будке охраны встрепенулись, и два крепких высоких парня в костюмах спешно перекрыли вошедшим дорогу.

— Вы кто такие?

— Мы тут дом строим, — вкрадчиво напомнил Зельдин вышибалам.

Бритые затылки неуверенно покачнулись в пространстве.

— Сейчас нет плановых работ. Обед, идите-ка восвояси, — почти по-дружески произнес старший, мужик уже в годах, явно бывший военный. Выправка и манера держаться намекали на то, что парень был в офицерских чинах и оказался на гражданке относительно недавно, став внезапно военным пенсионером.

— Нас старший послал. Вторая смена не закрепила материал на верхатуре, обещают шторм. Посыплется же, — нехотя протянул Илья, во всю отыгрывая старательного рабочего, которому и приказ руководства выполнить надо, но если его вдруг не пустит охрана, он совершенно не будет возражать.

— Так, стоять. — Молодой светловолосый парень с фигурой пловца, то ли нарушая субординацию, то ли имея больше полномочий, вышел вперед и преградил тройке диверсантов дорогу. — Я тут всех почти знаю, за месяц насмотрелся. Давайте-ка, ребята, ваши пропуска.

Вариант прохода нахрапом не сработал, и вся импровизация сыпалась как карточный домик.

— Да ты чего, парень, мы же в грязи, в рабочем, — подал голос Разумовский. — Пропуска в бытовке оставили. Нас прораб с обеда сорвал, вот мы и побежали. Слушай, ты ему лучше сам позвони да скажи.

— Кто ваш прораб?

— Симонюк.

— Нет такого прораба на стройке.

— Да я откуда знаю, может, что похожее. Мы с парнями сегодня первый день, с другого объекта нас сдернули.

— Ой, что-то много у вас всяких «но» и «если». — Парень настороженно прищурился, и рука его непроизвольно откинула полу пиджака, представив на всеобщее обозрение ремешок кобуры.

— Работаем.

Прохорову стало жалко офицера, и потому он ограничился одним четким ударом в солнечное сплетение, а вот наглый молодой человек получил двойной в челюсть и с множественными лицевыми переломами блаженно опустился на грязную картонку, да там и затих до выяснения.

— За пультом, за пультом один, — прорвал пустоту эфира истеричный вскрик Платонова.

Несчастный за пультом в будке охраны и правда был. Он застыл в недоумении, не ожидая такого поворота событий, и в какой-то миг даже потянулся к одной из кнопок на столе. Как только он вышел из тени, стало понятно: не успеть, и грех на душу взял Зельдин. Метательный нож, вырвавшийся из широкого рукава робы, серебристой молнией порвал серое пространство холла, чтобы погрузиться в глазницу. Тот затих, остановился, некоторое время еще стоял, скорее по инерции, а потом свалился на пол.

— К пульту, живо. — Прохоров бросился в беседку и склонился над управлением и мониторами. Система тут стояла импортная, дорогая, с хорошим качеством и ночным наблюдением, так что с ходу в ней мог разобраться только Платонов.