Евгений Белогорский - Карельский блицкриг (СИ)

Его собеседник внимательно слушал, а когда Любавин заговорил о своей профессии, то неожиданно спросил.

- А какую историю вы преподаете? Да, разную историю, товарищ военком. Сначала преподавал историю средних веков, а с прошлого года поручили вести историю древнего мира.

- Интересный предмет?

- Очень. Так много интересных вещей есть в этом предмете, которые считают напрасной тратой времени.

- Правда? - удивился военком.

- Конечно. Вот, например история восстания рабов под руководством Спартака, про которого великий итальянский писатель Джованьоли написал роман. Два года он воевал с римлянами, гоняя он их непобедимые легионы по всей Италии, пока не погиб в неравном сражении с Крассом и Помпеем. И знаете, что самое интересное, он ведь мог победить. Плутарх об этом прямо пишет - увлеченно говорил педагог.

- Так вы читали Плутарха?

- А как же. Как можно говорить о Спартаке, Ганнибале, Александре Македонском, Юлии Цезаря только по одному учебнику. Там всего пара строчек, а детям нужно рассказа полнее и развернуто, интересно. Учебник они и без меня прочитают.

- Что-то у вас история с уклоном в военную сторону. Юлий Цезаря, Македонский - упрекнул учителя военком, но тот с ним не согласился.

- Почему военный уклон? Цезаря был писателем, написал свои 'Записки' и выпустил первую в Риме газету. Македонский создал лимонад и мороженое, отправил в плавание вокруг Индии Неарха.

- А ещё великий Архимед, кроме открытия физических законов изобретал метальные машины типа баллист и катапульт. Так? - военком хитро подмигнул Любавину.

- Да верно, только вы ещё забыли упомянуть зеркала, которым он сжег римский флот - обрадовался Василий появившейся возможности перевести разговор в нужное русло, но военком опередил его.

- Древняя история это дело хорошее, но у нас Василий Алексеевич своя история. В мире не спокойно. Немцы под себя Чехословакию с Австрией подмяли, Муссолини захватил Эфиопию, японцы на границе Монголии безобразничают. Непростое положение, сложное. Для того чтобы можно было дать всей этой нечисти отпор, нужна крепкая, хорошо образованная армия, иначе они полезут к нам, на наши родные просторы. Одним словом, мы решили направить тебя на учебу в Могилевское пехотное училище, на трехмесячные командирские курсы. Командиры нам сейчас вот как нужны - военком приставил ребро ладони к горлу, - особенно такие грамотные и умные как ты.

- Да, я на флот хотел - заикнулся, было, Любавин, но военком в ответ только решительно покачал головой.

- Флот - это конечно дело хорошо. Адмиралу Ушаковы и Нахимовы, Лазаревы и Беллинсгаузены, но сейчас главным театром военных действий для нас является суша. Здесь мы будем стоять насмерть, чтобы сдержать вражескую силу на границе, чтобы ни одна сволочь не посмела зариться на нашу землю. Все ясно? - военком требовательно посмотрел на наголо стриженую голову Любавина, которой тот, молча, покачал ему в ответ.

- Ну, раз вопросов нет. То через два дня, в девять часов утра жду вас с вещами, товарищ курсант - усмехнулся собеседник и пожал руку теперь уже бывшему педагогу.

Ускоренные командирские курсы, пролетели как одно мгновение. Большинство его товарищей по казарме были заметно младше его, и это, давало ему малое, но все же превосходство. Неторопливый и рассудительный, с математическим складом ума, Любавин заметно отличался от тех, кто, различными путями попал на командные курсы.

Будучи высоким ростом, он всегда находился на правом фланге построения и о его голову, с легким прищуром глаз постоянно цеплялся взгляд начальника курсов при принятии решения кого послать с тем или иным 'ответственным' заданием.

В отличие от других курсантов, Любавин не стремился с блеском в глазах лихо козырять начальству и очертя голову бежать исполнять порученное ему задание. Перед тем как приступить к их выполнению, он сначала определял, что и как будет делать и только потом, приступал к исполнению приказа.

Спокойный и исполнительный волжанин, сразу обратил на себя внимание начальника курсов. Имея всегда отличные показатели по учебе, он хорошо руководил порученным ему отделением и был аттестован командованием с самой лучшей стороны.

В конце августа они приняли присягу и вместе с ней получили малиновые командирские петлицы с двумя маленькими кубарями. У всех было приподнятое настроение, сообщения Дальнего Востока вселяли уверенность, что очень скоро там все закончиться нашей победой. Некоторые горячие головы сожалели, что не успеют сразиться с японцами, как вдруг полыхнуло совсем рядом с Могилевом, по ту сторону границы.

В полк, в который прибыл Любавин для прохождения службы, все только и говорили о событиях в Польше. Что там творилось, никто точно не знал. Все как один твердили о сложной обстановке, о боях с переменным успехом и ничего конкретного, больше чем сообщал ТАСС.

По общему мнению, немцам предстояла трудная кампания, а особо продвинутые знатоки предрекали второе 'Чудо на Висле'.

- Уж больно драчливы они эти поляки. Любят саблями помахать, да и не оставят их англичане и французы один на один с 'германом', как не оставили во время нашего похода на Варшаву. Уже войну Гитлеру объявили, значит, со дня на день начнут свое наступление на границе, и немцы завязнут в войне на два фронта. Как это немецкие генералы не учли такой элементарной вещи? - искренне удивлялись предсказатели.

Так прошли первые дни, но затем настроение в полку изменилось. Сначала в полголоса, осторожно, стали говорить, что немцы бьют поляков и бьют крепко. Никто не знал, что на севере Польши, так называемый 'польский коридор' уже прорван совместными ударами из Померании и Восточной Пруссии, и вольный город Данциг уже взят.

Что под Ченстоховом немцы совершили глубокий прорыв и их танковые соединения вышли в тыл польским армиям 'Познань' и 'Лодзь' и рвутся к Варшаве. Что славные польские жолнежи гибнут, не успев занять рубежи обороны, а если успевали это сделать, то оставались без поддержки и прикрытия со стороны соседей.

Польская авиация, хотя и успела рассосредоточится по полевым аэродромам и успела избегнуть уничтожения от бомб немецких самолетов, но серьезно уступала по своей силе противнику.

Ничего этого не было известно, но пришедший 8 сентября приказ о приведении полка в полную боевую готовность говорил о многом.

Теперь уже завзятые знатоки в полголоса говорили о скором наступлении французских войск к Рейну.

- Зря они позволили Гитлеру вернуть себе Рейнскую область. Ведь как было удобно, чуть что и прямой удар по Берлину, Гамбургу и Мюнхену. А теперь им столько лишних километров идти придется - говорили они, совершенно не подозревая, что французский главнокомандующий генерал Гамелен совершенно не собирается начинать войну с немцами, бессовестно кормя поляков очередными 'завтраками'.