Вадим Денисов - Гоблин

Катер пристроился с кормы. Сброс оборотов, медленный, вежливый подход к правому борту, пугать не нужно. У кормы к воде свисала с борта деревянная лодочка, казалось, что она вот-вот соскользнет в воду. Борт страшный: рябые ржавые листы местами были закрашены суриком, отсюда и пятна. Глубокие вмятины обрисовывали шпангоуты, как ребра у голодной клячи. Котлы явно текли, и пар шел из них, как из самовара.

Капитан с мостика свистел в медную дудку и что-то неразборчиво кричал, а по палубе в мою сторону, не прячась и не пригибаясь, быстрым шагом шел молодой араб с длинными волосами, стянутыми в хвост. Парень в цветастой рубашке и камуфляжных шароварах, заправленных в высокие шнурованные сапоги, остановился прямо надо мной, немного не дойдя до кнехта, ставшего для него последним оборонительным рубежом. В лучах яркого солнца на темном лице сверкали зубы, он улыбался во весь рот.

— Привет, салабон! — крикнул я.

Губы араба беззвучно зашевелились в попытке опознать язык, туповатое выражение на лице медленно сменялось какой-то заинтересованностью.

— Прими конец!

Это он понял, и начал быстро накидывать восьмерки-колышки на рога кнехта. Хорошо, теперь катер принайтован.

— Что ж грязно-то так у вас, развели тут, понимаешь… — ворчливо бормотал я, пока влезал по штормтрапу, елки, ну, действительно бардак, чуть не измазался ржавчиной.

— Вы торговец? — поинтересовался наконец-то матрос.

— Не так-то все просто, друг мой, — язвительно произнес я, почти беззаботно прислонившись к вогнутому в сторону надстройки ограждению борта. — Сколько человек на судне?

— Трое, — машинально ответил тот и настороженно прищурился, медленно начиная что-то соображать. Сообразив, он быстро шагнул вперед, но, прежде чем матрос схватил меня за руку, раздался глухой стук удара кулаком в грудину и скорбный звук обрушившихся с этим принудительным выдохом надежд. Тут же развернув его к себе спиной, я схватил араба правой рукой за шею и легонько сжал пальцы — араб, подвывая от резкой боли, начал безвольно подгибать ноги.

— Но-но! Не падать! — предупредил я, стиснув пальцами челюсть. — Вперед, боец, шагай весело, веди к капитану…

В рубке, кроме шкипера, никого не было.

Машина все так же работала малым ходом. Оглянулся — за спиной на палубе никого, механик сидит в своем чертоге.

— Какого черта?

— Здрасьте! — поздоровался я вежливо с ветераном-речником. — Меня зовут Гоблин, и это захват. Мне нужно ваше судно. Иначе убью всех.

Уф, какая жара стоит! Смола, которой залиты пазы в палубе и в рубке, выступила в щелях меж чуть выгнутых от времени тиковых досок черными блестящими жгутами. Многоопытный речник стоял так, чтобы на них не наступать. Качнув мятой панамой, он только кивнул, что-то про себя соображая, потом взглянул на меня, на небо, прищурился и перевел взгляд на горизонт — а там все тихо. Река была гладкой, масляной, без морщинки, она лоснилась на солнце и тоже, казалось, еле дышала от нестерпимого зноя.

— Ваше имя?

— Я капитан Энрике. И не только капитан, сын мой, но и святой отец, — с совершенно неожиданной для меня назидательной строгостью произнес маленький шкипер. — Ты только что осквернил мой корабль, ворвавшись на палубу с оружием, ты…

— Мог бы ворваться и без оружия, так легче? Сопротивляться не нужно, господин священник, или кто вы там есть. Просто поверьте, — посоветовал я и оглянулся еще раз. Араб кое-как стоял в углу, держась за шею и постепенно приходя в себя.

— Только полный идиот в такой ситуации может ответить отказом, — невозмутимо ответствовал шкипер на английском. — По-вашему, отец Энрике похож на идиота?

— Не похож.

— Тогда отложите в сторону свою дубину!

— Святой отец, — поморщился я, — вы только не волнуйтесь. Все идет по плану.

В помещении было полутемно. Надстройка пропитана запахами реки, леса и дыма, я словно вдохнул воздух тяжкого речного труда. Тут все как обычно.

Обстановка полностью соответствовала внешнему виду судна: рассохшийся деревянный стол, по большей части пыльные стекла, высокий стул и скамейка — все было изъедено речным червем. Выбор цветов небогат: преобладает темно-коричневое, почти черное, и зеленое. Лампа тоже зеленого цвета, широкие иллюминаторные рамы, медные крючки и замки на дверях — вся медь была густо-зеленого цвета, ее не драили лет, пожалуй, двести. На потолке к обшивке приросла большая засохшая улитка. Трап, ведущий к двум каютам со щелкающими замками на дверях, где можно отдохнуть после вахты, и где тесные и жесткие койки не мешают уставшему человеку спать, как убитому.

Приборов минимум, радиостанции на борту нет, очень хорошо.

На этом участке левый берег проплывал совсем близко, здесь начиналась жилая зона, разгильдяйский пригород. Потянулась череда бухточек, в каждой из которой разместилось крошечное хозяйство-поместье. Интересно у них тут все устроено. Вот жилище, сделанное на базе кормовой шакши, так называется кладовка в корпусе речного судна для хранения запчастей, принадлежностей и всякого полезного скарба. А эти владельцы оставили себе только среднюю часть корпуса, с которого предварительно была снята машина. У всех свои площадки, пирсы и сходни, садики-огородики. Какой-то человек на берегу снял шляпу и отвесил низкий поклон. Это неожиданное внимание так подействовало на меня, что я тоже поклонился. Человек улыбнулся, вновь надел шляпу, поднял руки и помахал длинными костлявыми пальцами. Я вежливо поздоровался вслух. Человек еще раз отвесил любезный поклон. Сплошная дипломатия и светская этика, пацаны засмеяли бы.

Уютно. Хочется зайти к кому-нибудь в гости, поздороваться и поставить на стол две бутылки водки. Рядом со сходнями показалась женщина с чайником, которую ничуть не смутил проходящий мимо пароход. Неужели прямо из реки набирать будет? По берегам ряска и водоросли, как-то неохота брать такую воду даже для кипячения. Ну, им виднее. Какие-то из хозяйств были довольно обширны, другие представляли собой всего лишь пару больших обломков корпусов с пучками случайной зелени. Кое-где громоздились клетки с домашней птицей, которую хозяева справедливо опасаются надолго выпускать на свободу, — кругом змеи всякие, утащат. Рядом с курами и голубями-переростками стояли огромные мешки и наваленные грудой большие пучки свежего зеленого лука-порея.

Сбор дикоросов, ловля рыбы, работа на огороде — в большой общине, где ртов много и нет обширных плантаций, все это отнимает уйму времени. Здесь хорошо живет лишь тот, кто заблаговременно подготовил солидные запасы продовольствия. Жертвой голода в равной степени может стать любой человек, если в сезон он не в состоянии собрать выращенный урожай. Не стоит рассчитывать, что сказочное богатство тропической растительности, роскошные деревья, в создании которых природа проявила все свое искусство, обильно и просто предоставляют необходимое пропитание. Ага, держи карман шире! Растительное великолепие бесконечных, порой непроходимых речных лесов бедно съедобными плодами. Апельсиновое или хлебное дерево, кокосовая пальма, банан, манго, ароматный терпентин — вся эта вкуснятина не растет в диком состоянии. Они встречаются только в деревнях и поселках, где их высаживают люди, добывшие их обменом или терминалом поставки.