Александр Голиков - Самородок (СИ)

Когда Баев пришёл в себя, даже не сразу понял, что это с ним, где он находится и почему лежит на стылом бетонном полу. Обрывки видений кружились, как снежинки в потоке воздуха, и так же таяли, оставляя после себя лишь ощущение безысходности и жалящей, невыразимой словами тоски.

Он с трудом повернул отяжелевшую голову и увидел лежащего рядом Ромку, клещами вцепившегося в его руку. Что с ними произошло конкретно, Ким помнил смутно.

— Бес… А, Бес! — позвал он Бессонова и попробовал расцепить его пальцы. Куда там! Лишь с третьей попытки Баеву удалось освободиться от мёртвой хватки.

— Хорош дурака валять, — уже понимая, что произошло нечто из ряда вон, напрягся Ким. Ромка безмолвствовал. Он наклонился над другом. — Ты чего, а?

Тот молчал, застывшим взглядом смотря в пространство. И Баев одномоментно вспомнил. Всё. До капельки. И взвыл, как смертельно раненный волк.

Гонгвадзе в упор смотрел на Кима. Смотрел молча, сосредоточенно. И мысли под стать — чужие, нехорошие. Они находились одни в его кабинете, и Баев этому был даже отчасти рад. Потом шеф тяжело вздохнул и так же тяжело бросил:

— Что скажешь? Почему?

Вот это «почему?» Киму и самому не давало покоя, он себе просто места не находил, пытаясь ответить на это самое «почему?» А ведь ещё оставались «как?» и «за что?». Баев вспомнил мертвые невидящие глаза Ромки и от бессилия и отчаянья сжал кулаки. Ничего уже не вернуть, ушёл Ромка, ушёл навсегда, туда, откуда не возвращаются. И виноват в этом он, Ким Баев… Ну, может быть, ещё отчасти и обстоятельства. Но от этого никому не легче.

Он припомнил всё, что случилось, и содрогнулся. И зачем он заставил Романа во всё это ввязаться? Никогда он не простит себе его смерти. Тот буквально отдал всю энергию и умер от разрыва сердца, не выдержал внутреннего напряжения и колоссальной нагрузки. Не готов ещё человек к подобному эксперименту и такому вот контакту… Чёрт возьми, да с кем же, наконец?!

А он, Баев, оказался, значит, двужильным. Да и опыт кое-какой уже имелся, и «Отшельник» был при деле, хотя… Ромка тоже был соответственно экипирован, но, оказывается, причина не в снаряжении. А в пси и био-составляющих организма в целом. Этого-то как раз Ким и не учёл, да и двигали им тогда сплошь эмоции и подсознательные порывы. Потому что думал лишь о том, как помочь своей Энее и как рассеять эти чёртовы энергетические сгустки-лучи, а о себе и Бессонове не думал. Некогда было и не до того. Вот и приехали… Осознание всех этих обстоятельств и фактов разрывало душу и ледяной тоской сжимало сердце.

— Ну? Чего молчишь? — Гонгвадзе оставил кресло и неторопливо прошёлся по кабинету. Выглядел он бледным и осунувшимся, глаза потухли, ушли из них и блеск, и пронзительность. Ким невольно отметил, что давно уже не видел начальника Сектора улыбающимся, полного жизни и сыпавшего шутками с неповторимым грузинским акцентом, где «вах» и «батоно» звучали через каждое слово.

— Ты понимаешь, что при невыясненных обстоятельствах погиб инспектор Службы? — остановился Гонгвадзе рядом с застывшим, как монумент, Баевым. — И рядом с ним в это время находился ты! А ни толковых объяснений, ни вразумительных ответов я так пока и не услышал. Очень надеюсь, что пока!.. Чего вас туда вообще понесло?!

Что Баев мог ответить? Сейчас, задней мыслью, даже и не подумал бы тащить с собой Ромку, но тогда… Ничего такого и в мыслях не было, всё вышло спонтанно, импульсивно и оттого, как и следовало, бестолково, безнадёжно и непоправимо.

— Искали причину, Ираклий Георгиевич, — разлепил плотно сжатые губы Ким и посмотрел в глаза Гонгвадзе. Во взгляде не было ничего, кроме боли. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Гонгвадзе, пробормотав что-то по-грузински, отошёл и замер у панорамного окна, что проецировало сейчас лунный пейзаж.

— Сделаешь подробный отчёт, — глухо произнёс он, не оборачиваясь. — Всё, что случилось, и желательно поподробнее о причинах, приведших к трагедии… И не забудь о Мизае. В том рапорте, что у меня сейчас, этих самых подробностей вообще кот наплакал. А вопросов о девчонке хватает… И не только у меня.

Баев поднялся и, механически переставляя ноги, пошёл к выходу, взялся за дверную ручку и всё же не удержался, потому что это было важно. Важнее, чем собственная, да и не только, судьба:

— Что с моей информацией об алгойском рейдере?

— Ты не хуже меня знаешь, каким образом подобные вещи доводятся до руководства. А тем более, здесь есть нюансы.

— Знаю.

— Знаешь? — Гонгвадзе развернулся и уставился на оперативника. — Тогда чего спрашиваешь? Чтобы лишний раз понервировать старика? Которому и так, ох как достаётся?

Ким молча вышел. На душе просто кошки скребли.

Да, конечно, он знал. Из их Сектора за подписью шефа ушёл рапорт руководству — мол, так и так, оперативная информация такая-то, нужно срочно принимать меры. Наверху, конечно же, рассмотрят, но и начнут анализировать, сопоставлять и, как следствие, задавать множество вопросов (небезосновательных, если уж на то пошло)… Но такой подход его сейчас никоим образом не устраивал. Потому что не было времени подробно отвечать на эти вопросы, большинство из которых затронут лишь общее. А время-то уходило, с каждой убегающей в никуда минутой приближая беду. Если не катастрофу.

Задумавшись, он спустился к себе. Надо было решать. И решаться.

Нон Саал, капитан алгойского воителя, напряжённо ждал. Но чего именно, сам себе, наверное, вразумительно не ответил бы. С тех пор, как блок с декодером-дешифратором занял положенное ему место в командном модуле пси-генераторов, про себя именуемым Салом просто и недвусмысленно «оживителем», капитан элементарно не находил себе места, подсознательно чего-то ожидая. Больше негативного, нежели наоборот. Какого-то сбоя, например, чего-то внештатного или вообще непредвиденного (а в таком деле последнее-то как раз и самое вероятное). Слишком опасная и малоизученная вещь оказалась у них в руках, уж это-то он понимал и прекрасно отдавал себе отчёт, что по самый гребень влезли они в какую-то тайну, в какое-то порождение вселенной, в котором так до конца и не разобрались, и от которого за парсек веет той же непредсказуемостью и неопределённостью. А может, и вовсе не существует того, кто бы с этим справился? В их галактике, по крайней мере? Что мы вообще знаем о её порождениях и тщательно скрываемых тайнах? Её древних артефактах, реликтах, что вдруг, неожиданно, всплывают из небытия и начинают действовать вопреки всякой логики и подстраиваясь под то, своё давным-давно забытое прошлое?.. И очень хотелось надеться и верить, что приобрели они всё же могучего союзника, а не беспощадного и всесильного врага. Верить хотя бы на данном этапе. Хотя бы на слово. А иначе рискуют они оказаться на краю такой пропасти, что и костей-то не соберёшь. И пропасть эта могла запросто, одномоментно превратиться в Бездну, которой заглотить его корабль, а попутно и всё, что под коготь подвернётся, не составило бы никакого труда. А об аппетитах Бездны и гадать нечего, она всеядна и ненасытна, никогда не подавится, в сытой отрыжке рождая катаклизмы, катастрофы, прах и в конечном итоге всеобъемлющий хаос, растопыренной пятернёй тянущийся к сердцу Вселенной…