Александр Голиков - Самородок (СИ)

Они, сочетая полезное с приятным, сейчас отдыхали. Иногда говорили о политике, о войне, но больше касались тем, которые считались нейтральными, — всё же в данный момент они не на совещании в штабе группировки, не на командном мостике своих воителей, а в гостях у командующего, который позвал их отобедать и просто составить ему компанию. Да и дел важных не было. Так, делишки, которые могут пока что и обождать. Позиционная война сама по себе вещь затяжная, это надолго, но особого беспокойства она пока что не вызывала. Два враждебных флота застыли друг перед другом, отдувались, в основном, истребители и штурм-крейсы, а основные операции велись там, на планете, и вот там действительно было жарко. По-большому, там был ад. Мясорубка.

Принесли десерт, а с ним и курительные трубки. Расслабленность достигла апогея, заторможенность и какая-то апатия постепенно брали своё. Хотелось пребывать в таком вот благодушном состоянии вечно, и плевать на эту войну и всё, что с ней связано. Но, как это обычно бывает, идиллию прервали в самый неподходящий момент. На пороге, словно из воздуха, материализовался адъютант, возникнув среди их славного застолья, как незваный хруум на обыкновенной пирушке, слюнявясь на выпивку и соответствующую закуску. Он истуканом застыл рядом со столом, вылупив глаза, явно при этом не понимая, что сейчас делает. А нарушал он покой, расслабленность и хорошее настроение всех присутствующих. Но в первую очередь самого адмирала, конечно.

— Ну? — раздражённо поинтересовался последний, только-только поднявший бокал во здравие боевых товарищей и попутно за успешный исход всей кампании. Как все алгойцы, землян он ненавидел, но сейчас не смог сказать бы точно, кого в эту секунду он ненавидел больше — этих теплокровных выскочек или собственного адъютанта. Ну, болван, если что-то несущественное, вышвырну в открытый космос, решил адмирал и отпил из фужера, потому что уже было наполнено и тост произнесён.

Командир Центральной группировки Когтя, Со Саал, расположившийся по правую руку от главкома, позволил себе воспользоваться моментом и откинулся на мягкую спинку кресла, вложив спинной гребень в специальные пазы. Сидеть в постоянно напряжённой позе доставало. Но то требовали приличия и негласный этикет, уж от этого никуда не денешься, и пусть у них с адмиралом доверительные и почти дружеские отношения, но всё же… У алгойцев очень развита субординация, в этом отношении их раса была консервативней некуда. Мало кто это понимал, ещё меньше догадывался.

Хал Раал, сидевший слева от хозяина, как раз понимал. Цивилизация, основанная на консерватизме и закостеневших со временем устоях, малоподвижна, порочна и в конечном итоге обречена на деградацию. Он только-только начал поднимать эту щекотливую тему (ненавязчиво и, Всесущий упаси, без эмоций и нервов), как появился этот придурок в лице адъютанта. И он снова ушёл в тень. Отвечающий за общую безопасность флота, он и был как тень. Незаметным, безликим, но вездесущим и всезнающим. И многое бы отдал, чтобы в такой вот ипостаси пребывать и дальше. Да только неисповедимы пути Вещего Ал-Гооя…

— Ну? — более внушительно повторил адмирал и стрельнул взглядом в подчинённого, который отчего-то переминался, словно не знал, с чего начать.

— Мой адмирал! — начал он наконец, но тут же поперхнулся следующей фразой. — Э-э… Люди…Земляне…

— Да что там стряслось?! — зазвенел металлом голос главкома. — Что люди? Что Земляне? Перешли в наступление? Захватили артефакт?

— Никак нет! — щёлкнул каблуками адъютант. Окрик начальства привёл беднягу в чувство, вернул трезвость мысли и соответствующую реакцию. — На данный момент они истребляют друг друга!

Более нелепого и несуразного ответа с точки зрения логичности и закономерности всего происходящего ранее отыскать было сложно. Даже невозможно.

— Что? — не понял Нун Гаан и в свою очередь вытаращился на адъютанта.

— Как? — встрепенулся и Раал, возвращаясь в реальность.

Командир же Центральной группировки просто застыл с открытым ртом, куда так и не донёс бокал с вином. Ему показалось, что он просто ослышался.

Все трое неверяще, изумлённо смотрели на вновь застывшего адъютанта, в чьи непосредственные обязанности как раз и входило сообщать все новости. К счастью, не всегда плохие. Иногда даже очень и очень хорошие…

Нар Ваал, эркон Второго отдельного ударного звена, как раз заканчивал патрулирование вверенного ему сектора, как вдруг почувствовал нечто странное. Самодисциплина и выяснение причин малейшего сбоя в своём организме являлось для эрконов даже не руководством, а законом. Но на анализ и осмысление своего состояния времени уже не осталось. Как только он ощутил это странное (будто окатили ледяной струёй из шланга, до мурашек по гребню), тут же, одномоментно, перестал он быть самим собой. Что-то холодное, далёкое и совершенно чуждое его сознанию, которое он сумел прочувствовать едва ли не последней искрой того же сознания, стылыми пальцами переключила его мозг, словно тумблером щёлкнули. Так, например, мы утром отходим ото сна: нехотя, вяло и тупо приходя в себя, кое-как ориентируясь в уже наступившем сегодня. Только с Ваалом случилась обратная метаморфоза — он возвратился, наоборот, из сознательного в бесчувственное. И дороги назад не было. Дверь обратно захлопнулась так же стремительно и неотвратимо, как и открылась секундами ранее.

Это ва-гуал отвёл, наконец, тяжёлый свинцовый взгляд от землян и искоса глянул в сторону флота алгойцев. Его теперешнего десерта. И не было от этого пронизывающего взгляда спасения, он охватывал всё и всех, стремительным, безжалостным цунами поглощал и всасывал в себя.

Эркон Второго отдельного выжал из своего истребителя всё, на что тот был способен, и повёл звено в сторону местной звезды. Подумаешь, около двух астрономических единиц! Топлива хватит за глаза. А дальше… Дальше бой. Со звездой, что космато-огненным чудовищем поднималась из глубин космоса им навстречу, раззявив свою пасть в щупальцах протуберанцев. Уничтожить! — резало в мозгу, и кромсало этот мозг холодными, остро-заточенными лезвиями. Естественно, он и знать не знал, что это не его, что это чужое распоряжалось им сейчас по полной. Но значение подобное уже не имело. Перед ним поставлена цель — и это было превыше всего. По-другому эрконы не воевали, в этом отношении они были подобны машинам. Машинам смерти.

Некоторое время им вдогонку неслись вызовы по трэк-связи, но и те затерялись, затухли потом где-то на безжизненных просторах. Больше никто их не видел. Стало просто не до того, не до отдельно взятого ударного звена, канувшего в неизвестность. Ва-гуал с основательностью и методичностью мясника при разделке туш взялся теперь и за алгойцев. Он пил пси и био-сущность, эту «кровь», и чем дальше, тем больше этим упивался. Он вошёл во вкус. Ему это очень нравилось.