Роман Злотников - Сердце Башни [litres]

— Мы тоже, представь себе, погнали наших овечек к водопою и на новые пастбища, — огрызнулся Кромарь.

— Не-ет, Кромарь, тут ты врешь! Вы погнали на новое пастбище свои своры собак. Ты, Бунгаба, Три зуба и остальные. А овечек своих вы бросили. Бросили подыхать без травы и без воды. Ну, вот чем ты думал-то, Кромарь? Задницей?

— Ты говори да не заговаривайся, — зло бросил Кромарь своему собеседнику.

— А то что? — небрежно и, как-то, даже весело, поинтересовался тот.

— А то что прирежем тебя с этим твоим… молчуном да и все! Я — Вожак. Не стоит мне грубить.

— Ты дерьмо из задницы говноеда, Кромарь, вот ты кто, — голос хозяина был просто переполнен презрением. — Ты способен угробить любой, даже самый подробный и выверенный план.

— Ты все-таки язык придержи, Черный, — послышался голос Требушета, который, как знал Йокромбиг, «держал» ночную жизнь во втором по размерам городе Кагдерии — Дзаржичке. — Кромарь, он хоть и дурак, но Вожак. Имей уважение.

— Кромарь — дерьмо из задницы говноеда, — еще раз повторил хозяин, причем в его голосе не было ни малейшего намека на страх. — Ну, вот скажите мне, Вожаки, разве плохо вам было, когда вы в точности выполняли мои указания, а?

— Мы — вольный народ, Черный, — на этот раз, судя по тембру голоса, заговорил Банный Дух, Вожак с побережья. — Мы тебе не тупые крестьяне или подкупленные подачками тиранов ремесленники из городов. Хорошо ли, плохо, а когда наша душа чувствует, что надо поступить так, а не этак — нам никто не указ.

— Во-от оно как? — эдак вкрадчиво произнес собеседник. — То есть, я так понял, что ты, Банный Дух, считаешь, будто я тут как бы вообще ни при чем? И в том, что вы свергли династию тиранов, захватили столицу, а затем и все остальные города страны, вырезали дворян, подняли на пики купцов и цеховых старшин, нет никакой моей заслуги? И все это вы сделали сами?

— Не надо приписывать нам такую уж безграничную неблагодарность, Черный, — вмешался Требушет, — мы все знаем, что именно ты…

— Да, я так считаю, — оборвал Требушета Банный Дух. — Признаю, ты кое-что сделал. И советы давал. И не скажу, что все твои советы были бесполезны. Но если бы ты мог сделать все то, о чем ты тут говорил, сам, ты бы к нам не обратился. А ведь ты сам отыскал нас. И уговаривал. То есть без нас ты никто, и у тебя бы ничего не получилось. Разве не так, Вожаки?

Из продуха до Йокромбига донесся одобрительный гомон, заставивший бывшего нищего еще сильнее вжаться в камень лежанки. Ох, если бы он умел говорить, если бы они его выслушали — он бы непременно, непременно сказал бы им, что нельзя, нельзя, нельзя так разговаривать с хозяином. Никогда! Ни за что!

— Да, это именно мы свергли власть узурпаторов и негодяев, заставив их отдать народу все те богатства, которые они все эти годы выколачивали из него. Мы, Черный, мы, а не ты. Ты, в лучшем случае, в этом участвовал. А делали все мы, наши руки. Ты же сейчас сидишь перед нами и оскорбляешь нас, — тон Вожака стал явно угрожающим. — Ты не боишься, что отправишься вслед за узурпаторами и негодяями?

На несколько мгновений в камере, где собрались гости, установилась напряженная тишина, а затем через продух донеслись противные каркающие звуки. Йокромбиг вздрогнул и сжался. Это смеялся хозяин.

— Во-от оно как… То есть то, что я нашел вас, создал в каждом городе запасы оружия, продовольствия, направил своих людей, чтобы они отобрали, сформировали и обучили боевые группы, составил план, определил, когда лучше ударить, кого убивать первым, кому можно дать сбежать, когда появится вероятность успешно захватить дворец, затем в ключевой момент помог поднять людей и вооружить команды, захватившие арсеналы и казармы, мосты и конюшни, а также здания управы и дворцы ключевых представителей знати — все это ничего не значит?

— Да, Черный, — небрежно отозвался Банный дух. — Не значит. То есть я не спорю, все то, что ты перечислил, нам немного помогло. Но главное — это наш свободолюбивый дух. Наше стремление к свободе. Наша жажда сбросить оковы тиранов и узурпаторов. Если бы не они — и чего бы стоили эти твои планы, запасы оружия и этого противного сушеного мяса? Все это так бы и сгнило в твоих катакомбах?

И все снова одобрительно загомонили. А Йокромбиг тихонько обреченно завыл. Очень тихонько. Еле слышно. Потому что он знал, что сейчас произойдет.

— То есть вы больше не собираетесь слушать мои… м-м-м… советы? — холодно-безразлично спросил хозяин.

— Это точно! — вновь встрял Кромарь. — Мы слушали — и сам видишь, к чему нас это привело. Так что теперь мы сами. И это… — тут голос Кромаря приобрел ёрнические нотки, — спасибочки тебе за все те запасы, которые ты тут для нас собрал. Они нам очень пригодятся, — и он радостно заржал. Как и все остальные, кто находился в той камере. Поэтому, наверное, они и не услышали очень тихо произнесенные хозяином слова:

— Убей их всех…

Впрочем, и сам Йокромбиг их так же не услышал. В отличие от вопля ужаса, прозвучавшего буквально через мгновение. И… переполненного диким страхом даже не шепота, а выдоха кого-то из Вожаков:

— Бездушный…

— Дзварезц!

— Да, ваше высочество?!

— Бери три сотни своих людей, и отправляйтесь на северную стену. Я думаю, они дрогнули.

Глаза молодого кагдерийца зло блеснули, и он, коротко поклонившись, бегом ринулся вниз с холма, на котором стоял Грон, придерживая болтающийся у бедра ангилот. Принц-регент Агбера проводил его взглядом и вновь повернулся к возвышающейся перед ним громаде Черного Камня — крепости, затворяющей вход в долину Эмегкрок — жемчужину Кагдерии. Именно в этой долине располагалось большинство свинцовых, серебряных и золотых рудников этой страны. И именно здесь засели последние остатки Великого Народного Совета Свободных Людей. Именно так — все пять слов с большой буквы.

Вот интересно, почему всякие уроды так любят использовать такие слова, как свобода или народ. Причем, чем эти уроды наглее и жаднее, тем больше подобных слов от них сыплется. А между тем все эти рассуждения о свободе, о демократическом выборе, о воле народа и народном же счастье, о равенстве и справедливости, как правило, прикрывают самый циничный развод. И те, кто искренне в них поверил, чаще всего гибнут первыми.

А вот последними гибнут, как правило, самые жадные. Те, кто вцепляется в жирный кусок и до самого конца не могут заставить себя расстаться с ним. Вот и сейчас в Черном Камне укрылись те, кто оказался наиболее тупыми и жадными среди всей той камарильи, что захватила власть в Кагдерии. Большинство лидеров мятежа в Кагдерии, — тех, кто остался в живых после разгрома «Армии бедняков» и освобождения востока, севера и центра страны от кровавой власти мятежников — забилось в такие щели, что все усилия людей Шуршана оказались бессильны для того, чтобы их найти. Ну да, они-то привыкли прятаться: большинство лидеров мятежников оказалось из числа криминальных авторитетов. Впрочем, разве в какой-нибудь революции было как-то иначе? Недаром даже «идейные» революционеры с первой родины Грона сразу же при победе революции объявили криминалитет «социально близким» и провели массовую амнистию. Иначе столько «своих» сажать бы пришлось… И только лишь десяток таковых, причем далеко не из самых известных, объявили, что будут до конца «драться за свободу» и ждать, пока «бедняки других королевств, восстав против своих тиранов, придут к нам на помощь».