Роман Злотников - Пощады не будет [litres]

— Ну так давайте посмотрим. Только вот в качестве противника у вас на этот раз будет не первый рейтарский, а королевские латники. — И Грон махнул рукой, подзывая к себе барона Шамсмели.

Командир тяжелого пехотного переменился в лице. Латники считались лучшей тяжелой конницей королевства, и шанс на то, что кто-то испугается, дрогнет, в этом случае резко…

— Ну-ну, — подбодрил его Грон, — не тушуйтесь и… постарайтесь не уменьшить число латников. А то я вас знаю, вам только дай до конницы дотянуться…

У полковника кровь снова прилила к лицу, и он молодцевато вытянулся в седле.

— Рады стараться, ваше высочество.

«Что ж, — философски подумал Грон, — уставные ответы они как минимум усвоили твердо. Уже хорошо. Сейчас посмотрим, как со всем остальным».

Латники двинулись в атаку грозной, закованной в сталь и ощетинившейся ярко блестящими на заходящем солнце копейными остриями стеной. С другой стороны недавно сжатого поля, на котором разворачивалось действо, послышались крики команд и свист сержантских дудок. Несколько мгновений казалось, что начавшаяся суматоха ничего не сможет противопоставить грозно накатывающейся на нее лаве, но затем раздался гулкий слитный звук трех сотен арбалетных тетив, и в землю шагах в тридцати от накатывающейся на обреченную пехоту конницы воткнулись сотни арбалетных болтов. Латники невольно придержали коней, слегка сломав ровный, колено к колену, строй.

Грон обернулся к загомонившим офицерам и, подмигнув, спросил:

— А если бы в лоб, да потом еще один залп, в упор?

Гомон стал еще более громким. Тем более что строй пехоты внезапно отвердел и ощетинился необычайно густой щетиной копий.

— Хм, как они это сделали? — послышался удивленный голос одного из офицеров.

Грон, не отвечая, тронул коня, и вслед за ним вся кавалькада двинулась в сторону резко затормозившей и смешавшейся лавы латников.

— Да этот строй, пожалуй, не пробьют и Черные башни! — сердито воскликнул барон Шамсмели, проехав вдоль всей стены пик, послушно поворачивающих за ним свои острые жала.

Первый ряд пикинеров стоял на одном левом колене, затыльник пики уперт в землю и прижат коленом к земле, правая нога, согнутая в колене, выставлена вперед, и на нее опирается локоть правой руки, на котором лежит основная часть веса пики. Левая рука используется только в качестве помощи для управления пикой. Второй ряд стоял в рост, положив пику на плечо первого и управляя ею обеими руками и в свою очередь держа на своем плече пику третьего ряда. Ну а четвертый ряд также держал свою пику на плече третьего. Таким образом, четыре ряда пик создавали перед фронтом пикинерского полка столь плотную стену, преодолеть которую не смог бы ни один всадник. И это было новшеством, потому что в прежнем известном всем построении только два ряда пикинеров были способны действовать пиками перед фронтом полка. Поэтому конница могла, потеряв одну, максимум две первые шеренги и почти не утратив темпа, ворваться в глубь боевого порядка. И уж тут наглядно показать преимущества всадника на коне с длинным мечом по отношению к пехотинцу с неуклюжей пикой, лишь в лучшем случае вооруженного еще тесаком или ангилотом, при полном разрушении плотного пехотного строя. Для прорыва же такой линии, пожалуй, может не хватить даже потери четырех первых шеренг, а это создаст такой завал из тел, что конница непременно потеряет темп и завязнет. Кроме того, общая глубина строя составляла двенадцать шеренг, но после первых шести был промежуток в две длины пики, так что пикинеры последних шести шеренг могли либо быстро заполнить прорывы в первых шести шеренгах, либо выстроить такую же стену пик, ограничив прорыв вражеской конницы только лишь первой линией своего полка. Ну и наглядно показать уже преимущество сплошной стены пик против потерявшей темп и сумасшедше мечущейся перед фронтом пехоты кавалерии…

Грон привстал в стременах и зычно выкрикнул:

— Пешая атака!

На мгновение все замерли, а затем пехотный строй в глубине построения вздрогнул и бурно зашевелился. А строй копий, до сих пор торчавших под углом к горизонту, неторопливо, но быстро и без суматохи изменил угол наклона, выстроившись параллельно земле. Барон Шамсмели спрыгнул с коня и сделал шаг вперед. Ему в грудь тут же уставилось аж четыре острия. Он довольно хмыкнул:

— Да уж, с такой пехотой, держащей линию, пожалуй, можно повеселиться на славу!

— Атака пехоты! — снова рявкнул Грон.

Вновь какое-то бурление в глубине строя, а затем под ноги барону и еще нескольким офицерам, последовавшим его примеру и спешившимся, с грохотом рухнули все четыре ряда пик. После этого державшие их пикинеры немедленно резко развернулись вбок, пропуская мимо себя двуручников, свирепо вздымающих свои грозные гуры и топоры, а сразу же за ними мечников, мгновенно выстраивающих стену щитов. Шаг, другой, и солдаты замерли, едва ли не касаясь застывших от неожиданности офицеров.

— Да уж, — восхищенно подвел итог увиденному барон Шамсмели, поворачиваясь к Грону, — если бы у нас вся пехота была так обучена, ваше высочество…

— Будет, — ответил ему Грон, — зря, что ли, я собрал вас сюда, господа? И должен заметить, сегодня вы увидели только малую часть того, что умеют солдаты этих полков. Поэтому впереди у нас необъятное поле деятельности, господа, и вам придется изрядно постараться, прежде чем я со спокойной совестью подтвержу, что ваши солдаты вполне обоснованно получают свое увеличившееся денежное довольствие. Причем не только в пехоте, господа, не только…

Переучивание шло не слишком легко. Старые ветераны ворчали, офицеры-дворяне, особенно в коронных полках, доблестные в бою, но привыкшие к достаточно вольготной жизни в мирное время, фрондерствовали, кучами подавая прошения об отставке. Часть таких прошений Грон удовлетворял, взамен довольно массово производя в офицеры и, соответственно, делая дворянами наиболее подготовленных сержантов и создавая этим в дворянской среде свою собственную, до мозга костей преданную ему лично партию, часть нет, но постепенно вся армия втягивалась в единый ритм учебы и службы. Тем более что Грон произвел частичную передислокацию, оставив непосредственно в столице всего лишь четыре полка. Большая часть остальных также размещалась в центральной провинции, на королевских землях, неподалеку от небольших городков, в которых солдаты могли проводить свое свободное время. А почти треть несла службу в гарнизонах. Причем Грон установил строгую очередность гарнизонной службы — год через год, так что к исходу второго года после окончания мятежа практически все полки прошли переподготовку и втянулись в новый ритм армейской жизни.