Роман Злотников - Обреченный на бой [litres]

— Вот, — кивнул мужчина всеми своими подбородками, — удержишься на ней одно деление клепсидры, считай, что принят.

Это было около трех минут. Грон бросил задумчивый взгляд на Бронзу, уже косившую на него злым взглядом, и кивнул. Хозяин довольно потер руки.

Грон спокойно, не делая резких движений, подошел к Бронзе и протянул руку к поводьям. В это мгновение все четверо слуг одновременно отпустили ремни. Вероятно, они уже не раз проделывали этот трюк, потому что Бронза тут же попыталась встать на дыбы, но Грон успел ухватить поводья и ласково фыркнул ей в морду так, как учил его Врен. Бронза ошарашенно тряхнула головой. А Грон, мягко поглаживая и пофыркивая в ушко, развернул ее против солнца и, улучив момент, вскочил на спину. Бронза попробовала взбрыкнуть, но Грон зажал ей бока и натянул поводья. Некоторое время они молча сражались, но Грон все это время поглаживал ее по шее и фыркал в ушко. Наконец Бронза нехотя тронулась вперед. Грон дал шенкеля и поскакал вокруг дома, сопровождаемый удивленными возгласами. Когда он, спустя полчаса, подъехал к портику, на котором его ждал еще не до конца пришедший в себя от удивления хозяин, тот встретил его с недовольной миной и, махнув рукой конюхам, бросил сквозь зубы:

— Ты принят. Выезжаете сегодня в полдень. Поди на кухню, там тебя накормят, а потом направляйся в конюшню и готовь лошадей.

Проводив хозяина взглядом, Грон посмотрел туда, где среди виноградников была скрыта ферма Сермы. Но Серма осталась позади. Впереди был Роул.

— Заночуем здесь.

Худой старик гувернер скептически окинул взглядом выбранную Гроном полянку и скривился. Однако, наученный прежним опытом, не стал спорить. В первый же вечер он сварливо раскритиковал предложенное Гроном место, на что Грон вежливо предложил ему выбрать место самому. Тот волок их еще полчаса, а потом велел разбить стоянку в прямом, как труба, и потому продуваемом насквозь холодными весенними ветрами ответвлении ущелья, рядом с которым не было ни воды, ни сушняка для костра. Грон безропотно сходил за водой, что заняло почти час, и наломал сырого кустарника, который с трудом удалось разжечь после почти полутора часов неимоверных усилий. И когда они наконец смогли далеко за полночь улечься спать, то всю ночь продрожали в легкой палатке от залетавших внутрь порывов еще холодного весеннего ветра. После той ночи старик хотя и старался при любом предложении Грона показать, что от такого сопляка нельзя ожидать ничего путного, но по большей части предпочитал больше не спорить. Ставр, сын Всадника, смышленый и крупный, под стать отцу, одиннадцатилетний парнишка, был свидетелем Гронова испытания и потому относился к своему новому слуге с некоторым благоговением. Теперь он сильно забавлялся, наблюдая гримасы гувернера, а первое время даже подзуживал старика, донимая его дурацкими вопросами. «Как ты думаешь, Исп, это достойное место для ночлега?» — указывал подросток на голый, каменистый холм на противоположном берегу бурной горной речки. «Как ты думаешь, это хорошо горит?» — кивал он на трухлявый и переполненный водой ствол давно сгнившего дерева. Но Грон, улучив момент, поймал его за плечо и, слегка сдавив так, чтобы пальцы попали на болевую точку, наставительно произнес:

— Нельзя смеяться над стариком. Он любит тебя, а ты заставляешь его страдать.

Ставр чуть не заорал от боли, но проявил себя настоящим сыном Всадника — он только прикусил губу и моргнул, сдерживая слезы, а потом кивнул, не имея сил ответить. Грон ослабил хватку и слегка помассировал место, на которое нажал.

— Молодец, умеешь терпеть.

В этот момент раздался сварливый голос старика:

— Эй, конюх, отойди от господина.

— Да, господин. — Грон почтительно склонил голову и отошел в сторону.

Мальчик проводил его немного удивленным взглядом, а старик, видимо заметив следы слез в глазах своего питомца, встревоженно кинулся к нему:

— Что с вами, господин? — Он рассерженно повернулся к Грону: — Что ты сделал?

— Перестань! — раздраженно вскрикнул мальчик, но тут же добавил тоном ниже: — Он ничего не сделал, просто я… вспомнил о маме. — Тут он сердито отвернулся.

Всю дорогу Ставр старательно делал вид, что совсем не скучает по дому, к тому же ожидание новой, взрослой жизни волновало его и отвлекало от грустных мыслей. Но он действительно скучал. И вот сейчас это прорвалось. Грон серьезно заметил:

— Все скучают о доме и о родных.

Мальчик настороженно посмотрел на Грона, будто проверяя, не шутит ли этот мужественный парень, укротивший своенравную Бронзу, которая уже покалечила четверых, а старик тут же сварливо рявкнул:

— А тебя никто не спрашивал, конюх.

Тут до Грона дошло, что старик его попросту ревнует к мальчику, для которого он с первого появления стал большим авторитетом, чем сам гувернер, нянчивший его с пеленок. Да, не хватало ему только происков старого ревнивца на протяжении всего пути. Но следующие несколько дней прошли относительно мирно.

— Ну, и долго ты будешь сидеть как истукан? — Сварливый голос старика вывел Грона из задумчивости.

Грон резво спрыгнул с коня и подхватил поводья остальных. Старик неловко сполз с лошади и поспешил на помощь мальчику. Тот нахмурился, видимо в очередной раз вспомнив разговор с Гроном, сдержался и спокойно принял помощь старика. Грон быстро принес сушняка, развел костер, набрал казан воды и подвесил его над огнем. Потом занялся установкой палатки. Старик гувернер, по заведенному распорядку, тут же достал книгу и подсел к костру рядом с мальчиком.

— А сейчас, господин, повторим правила культурного поглощения пищи.

Мальчик опять нахмурился — он с большим удовольствием помог бы Грону ставить палатку. Пару дней назад он бы просто рявкнул на старика, но Грон очень убедительно объяснил, что так делать нельзя. Поэтому мальчик тяжело вздохнул и покорно стал повторять вслух за стариком, изредка бросая на Грона завистливые взгляды. Вскоре из казана потянуло аппетитными запахами бараньей похлебки. Гувернер закрыл книгу и с недовольным видом придвинулся поближе к огню. Кончался пятый день пути. Завтра они должны были въехать в деревню.

Когда они выехали на площадь перед таверной, гувернер радостно повернулся к мальчику и произнес:

— Наконец-то мы поедим настоящей еды. — Он бросил на Грона выразительный взгляд, намекая, в чей огород сей камень, и неуклюже слез с лошади.

Грон помог спешиться мальчику и привязал лошадей.

В зале таверны все осталось по-прежнему. Хозяин и слуги были те же. Грон, стараясь не привлекать к себе внимания, заволок вьюки внутрь и тихонько присел в уголке. С момента его прошлого посещения прошел приблизительно год. Знакомый слуга принес три миски, три ложки и каравай свежего хлеба. Гувернер придирчиво осмотрел их и вытер две ложки куском чистой материи.