Алексей Агеев - Под знаком императорского дома [litres]

– Бинго, – произнес директор, сторонясь от падающего тела весом под двести килограммов. Даже обладая загадочной силой, он только с невероятным трудом сумел уничтожить группу захвата, присланную за ним. Еще двух жандармов ревнитель относительно легко прикончил в приемной, заработав ожог и многочисленные порезы от расколовшейся люстры. Убедившись, что все враги мертвы, он кивнул своему секретарю:

– Уходим. Мои силы не беспредельны.

Взгляд Андрея продолжал сопровождать верховного ревнителя, а тот вместо того, чтобы бежать, спустился на самый последний этаж здания Комитета ревнителей власти, туда, где находились лаборатории и камеры с пленниками. Здесь он повел себя странно: буквально окутался своими грозными ярко-багровыми протуберанцами и принялся ожесточенно хлестать ими по всем, кто выбегал ему навстречу. Счет погибших сотрудников комитета перевалил за десяток, а цвет протуберанцев продолжал наливаться яростью и увеличиваться в размерах. Были и те, кто сопротивлялся, они успевали либо проскочить вошедшего в раж директора, либо спрятаться обратно.

Он забирает их силу, догадался Андрей и тут же попытался задергаться, сообразив, что лежит неподалеку.

Изображение вновь сместилось. Теперь Андрей снова увидел свою камеру. Дверь вынесло могучим ударом, и объятые ужасом люди в белых халатах отчаянно закричали, испытывая, видимо, жуткую боль, когда безжалостные призрачные плети обрушились на них, калеча и убивая.

Секретарь директора спокойно держался позади своего хозяина, успев активировать свой скрытый бронежилет «Камуфляж-51тб» и вооружившись обычным излучателем. Он встал в проходе, перекрыв собой выход. Именно поэтому он заметил смазанный силуэт, возникший за спиной директора, и, не раздумывая, выстрелил, одновременно криком предупреждая хозяина.

В ответ сверкнула отточенная катана. Презрев все законы физики, она перерубила высокотехнологичную основу брони «Камуфляж-51тб» и отсекла голову верному секретарю.

– Кто здесь? – Директор по наитию выставил блок, составленный из витка тугих спиралей протуберанцев, и следующий удар катаной предсказуемо завяз в них. – Покажись, сука… – вновь крикнул ревнитель, крутясь волчком и пытаясь разглядеть своего убийцу.

Начался странный поединок. Директора и невидимки. Андрею, наблюдавшему этот бой со стороны, стало понятно, что невидимка старается избежать ударов протуберанцами и из-за этого его маневренность была весьма ограничена.

Хлесткие выпады и изумительная грация движений завораживали. Так длилось секунд тридцать, растянувшихся в восприятии Андрея на долгие минуты. Затем главный ревнитель специально приоткрылся и позволил невидимке нанести удар в район своей левой руки, лишившись сразу трех пальцев. Зато в ответ он умудрился насадить своего врага сразу на два широких зазубренных псевдокола из протуберанцев и практически разорвать тело убийцы пополам.

– Теперь ты. – Директора перекосило от ярости. – Из-за тебя все это случилось. – И, осторожно ступая, он направился к обездвиженному Андрею.

– Нет, из-за тебя, – раздался голос невидимки, буквально секунду назад стопроцентно уничтоженного.

– Как? – Директор был ошеломлен и вновь прикрылся своими протуберанцами.

– Тебе это уже не поможет. Надо вернуть то, что принадлежит императору.

– Кто ты? – ревнитель вдруг понял, что убийца весь покрыт какой-то таинственной дымкой, которая дрожала, словно здесь был сквозняк.

– Я никогда не любил умирать, – отозвался палач императора. И в одно мгновение потеряв человеческую форму, он, превратившись в очень большое черное копье, насквозь проткнул директора. Возникнув у него за спиной, Тень стал материализовываться обратно в человека, добавив при этом: – Но иначе не мог.

– Ты Тень. Я всегда думал, что это сказка, страшилка для дурачков. Но император все равно не получит мою силу. Будь он проклят. Это мое. И только мое. – В последнем усилии умирающий бывший директор Комитета ревнителей власти дотянулся до впавшего в кому Саломатина и наложил окровавленные руки на его тело. А затем, озарив этот мир своей последней безумной улыбкой, умер окончательно и бесповоротно.

Воин, вновь превратившись в того, кем он был, оточенным ударом отрезал голову бывшему директору и убрал ее в свой подсумок. Затем Тень осторожно дотронулся до впавшего в кому Саломатина и немного помедлил. Просто пожал плечами, здесь ему делать больше было нечего.

Тиффани еще раз бросила кроткий взгляд на себя в зеркало и вновь восхитилась. Против такой красотки этот жирный боров не устоит. Страха у нее не было. В таком возрасте настоящее чувство страха нонсенс. Но то, что она сегодня собиралась сделать, не просто выходило за все дозволенные рамки. Эта кража реально находилась за гранью добра и зла.

Тиффани собиралась похитить одну из святынь всего клана «Ворон». То, с чего, собственно, начался их клан, то, на чем основывалось его могущество и одновременно являлось самым уязвимым звеном.

В храме крови, в его запретной части в специальном хранилище покоилась единственная уцелевшая ампула с той самой первородной субстанцией, что увеличивала в разы силы детей клана Ворон.

За долгие десятки лет исследований, путем проб и ошибок, микробиологи и врачи клана сумели расшифровать формулу и научились синтезировать эту субстанцию. А единственная уцелевшая оригинальная ампула была сохранена, как эталон, и ее оберегали как зеницу ока.

В обычной жизни девушка никогда бы так не рискнула. Ведь, если все вскроется, она не только погибнет, но и подставит под удар весь свой род. Однако близость вторжения империи и, следовательно, тотальной войны на уничтожение внесла свои коррективы в планы Тиффани. Ей самой эта ампула была не нужна. Она была чистым носителем этой субстанции. В ее артериях и венах текла эта особенная кровь, полученная при рождении от отца и матери. Но вот для ее избранника такой подарок мог стать именно тем якорем, который привяжет его к ней лучше любой другой привязанности. Влюбленность, дети, богатство, власть – все это мимолетно и эфемерно.

Здесь же привязка будет на уровне химии и органики. Она сможет поставить его на одну ступеньку рядом с собой. И прогнуть под себя всех сомневающихся и недовольных.

Мысль о краже родилась спонтанно. Просто пару дней назад, разбирая всякий хлам, свезенный из проданных домовладений в последнее оставшееся родовое гнездо, Тиффани отыскала необычную вещицу, лежащую в бархатной вычурной шкатулке. Посеребренную и искусную, не лишенную налета загадочности, фигурку непонятного жука.

На вполне законный вопрос: «Что это?» отец отмахнулся от своей дочери. Ему было не до нее. И только не менее занятый Элиот охотливо пояснил, какое сокровище попало ей в руки: