Сергей Москвин - Пифия

Вблизи Гончая разглядела железную треногу прожектора, но никто не спешил зажигать его. Похоже, у костра вообще никого не было! Зато со станции доносились разгневанные крики, которые внезапно оборвала автоматная очередь.

Дрезина уже миновала костер и теперь медленно, со скоростью лениво бредущего человека, подъезжала к платформе. Палач сунул руку в карман, где должно было находиться оружие, но вынул оттуда не пистолет, а складную телескопическую дубинку с металлическим набалдашником на конце, пожалуй, самое эффективное оружие в рукопашной схватке.

– Эй, что происходит? – насторожился Стратег. Поздно же он забеспокоился.

Ему никто не ответил. Как только дрезина достигла края перрона, Палач шагнул с нее и оказался на платформе. Гончая прыгнула следом.

– Куда? – крикнул в спину Стратег.

Она даже не обернулась. Обернулся Палач. Увидел, что она последовала за ним, заиграл желваками, но промолчал. Как бы ему не терпелось ее прикончить, сейчас его волновало другое.

На станции горело только дежурное освещение, и большая часть платформы терялась в темноте. Что там происходит, понять было нельзя, судя по тишине, ничего серьезного. Зато у ведущих наверх эскалаторов волновалась небольшая, но шумная толпа. Около десяти человек, привычно определила Гончая. Двое или трое из них были в гражданском, столько же в форме пограничников, остальные в непонятной длиннополой одежде с болтающимися противогазами или респираторами. Именно так одевались сталкеры красных, когда выходили на поверхность.

Гончая отметила все это лишь мельком, как несущественные, второстепенные детали. Главным было оружие. Оно имелось у всех, за исключением гражданских: автоматы у пограничников, такие же автоматы и дробовики у сталкеров.

– …со своей проверкой! Он же умирает! Срочно в госпиталь надо! – услышала Гончая, подойдя ближе.

На полу между сталкерами и пограничниками лежал еще один человек в брезентовом балахоне, которого Гончая ранее не заметила. Странное одеяние на боку было разорвано, сквозь прорехи сочилась кровь. Но самая страшная рана оказалась на шее. Она напоминала приоткрытый рот, откуда постоянно доносился приглушенный свист, очевидно, повреждена трахея, и кровь выплескивалась толчками.

Гончую удивило, почему товарищи раненого, вместо того чтобы попытаться остановить кровотечение, продолжают препираться с пограничниками. Ни те, ни другие явно не хотели уступать, а парню на полу с каждой секундой становилось все хуже. Неизвестно сколько бы продолжалось их противостояние, если бы не Палач.

– Все два шага назад! – скомандовал он.

Вряд ли пограничники Красных Ворот, тем более сталкеры, знали Палача в лицо, но и те, и другие беспрекословно выполнили приказ. Возле раненого сразу стало свободно. Палач решительно шагнул к нему, склонился над телом, но вместо того, чтобы заткнуть плюющуюся кровью рану, как предположила Гончая, обхватил несчастного двумя руками за затылок и подбородок и резким движением свернул ему шею. Послышался едва различимый хруст позвонков, за которым наступила немая сцена.

– Этот был не жилец, – объявил Палач, распрямившись в полный рост.

Металлическая дубинка, которую он положил на пол, чтобы добить раненого, вновь оказалась в его руке. Но не дубинка, а взгляд, которым Палач обвел обступивших его людей, заставил их забыть про свое оружие.

– Возвращайтесь на пост, – приказал Палач пограничникам. – А вы, – повернулся он к онемевшим сталкерам, – пройдите дезактивацию, доложите обстоятельства вылазки и уберите тело.

Никто из тех, к кому он обратился, не решился возразить – на этот раз Гончая не ошиблась.

А еще через четверть часа дрезина двинулась дальше.

Чай здесь оказался невкусным, но Майка пила и похуже, а доктору он не нравился. И еда не нравилась. Он старался не подавать вида, но иногда Майка замечала, как он морщится. Доктор сам ходил за едой, но приносил всегда одно и то же – похлебку из грибов, перемешанных с натертыми или мелко наструганными корешками. Сначала он ел только грибы, а корешки выплевывал, но быстро понял, что тогда в миске почти ничего не останется, теперь съедал и их.

– Это Красная Линия? – обратилась к нему Майка, допив принесенный чай.

– А? – вскинулся доктор.

Он сделал лишь пару глотков из своей кружки, а потом про нее, похоже, забыл. После их недавнего разговора он часто и подолгу задумывался.

– Мы на Красной Линии? – повторила свой вопрос Майка.

Доктор рассеянно кивнул.

– На Комсомольской.

Про Комсомольскую Майка слышала. Одна из самых больших станций в метро, а на Красной Линии, наверное, вообще самая большая. Вдруг нестерпимо захотелось увидеть это, посмотреть, как там все устроено. Когда доктор ее сюда привез, солдаты с красными звездами не пустили их на платформу, а сразу отвели в эту комнату с гамаком и ящиками вместо стульев. Поэтому Майка завидовала доктору и порой даже злилась, что он мог выходить отсюда, когда захочет, а она сидела в комнате безвылазно.

– Я хочу посмотреть на станцию, – призналась она. – Можно?

Майка была практически уверена, что доктор не выпустит ее из комнаты, но тот удивил ее.

– На станцию, – повторил он. – Что ж, давай прогуляемся.

Больше всего Майка боялась, что военные вернут ее обратно, но вскоре убедилась, что волновалась напрасно. По пути она встретила трех человек с красными звездами, но никто даже не поинтересовался, куда она направляется. Двое прошли мимо, даже не взглянув в ее сторону, а третий хотя и смотрел подозрительно, но больше на доктора, чем на идущую рядом с ним шестилетнюю девочку.

Коридор долго петлял. Майка прошла и по бетонным плитам, и по сырой, раскисшей земле, и по сваренным из толстых металлических прутьев решеткам, но потом доктор распахнул обитую железом дверь, и перед Майкой открылся поразительный вид.

Комсомольская стоила того, чтобы ее увидеть. Станция оказалась совершенно не похожа на те, где Майка уже успела побывать. Платформа здесь имела не один, а целых два этажа! Над путями располагался еще один ярус или галерея, из-за чего потолок поднимался на совершенно невообразимую высоту. Самого потолка Майка даже не увидела, лишь свисающие оттуда электрические лампочки, провода которых терялись в темноте. Если добавить немного воображения, можно даже представить, что потолка нет вовсе, а тянущиеся вверх провода уходят прямо в безбрежное темное небо.

«Как людям живется под этим небом? – подумала Майка. – Какие сны им здесь снятся?»

– Граница поста. Не стойте, проходите.

Майка обернулась на голос. Двое вооруженных солдат с уже знакомыми ей красными звездами оттеснили доктора от двери.