Алексей Доронин - Дети августа

В кабине грузовика-флагмана еще покойный Нигматуллин установил хорошую рацию. Оказавшись там, атаман первым делом попытался связаться с Замком на установленной частоте. Но тщетно он проговаривал свои позывные и свой запрос. Ни Замок, ни отряд «Цербер», ни штаб Милиции не ответили.

Его предчувствуя оказались верными.

Через десять минут на другом конце улицы началась стрельба, но почти сразу стихла.

Надо было принимать решение.

Оставаться и держать оборону, ждать пока все рассосется?

Или спешиться и идти в сторону западной окраины при поддержке пехоты — медленно, зато надежно?

Либо же прорываться походным порядком на колесах, надеясь на скорость?

Первый вариант был на первый взгляд самый надежный. Третий самый безумный. Но без точного понимания угрозы атаман Саратовский не мог сказать, какой из них самый опасный.

Двухмесячная муштра со стороны Ильясовича вбила ему в голову страх перед окружениями. Черт его знает, сколько людей мятежники провели в город. Вдруг их пара тысяч человек? И вдруг горожане их поддержат? И неясно, скольких бойцов СЧП они успели вывести из строя.

Он помнил о словах Мустафы, что главное — сберечь армию и вывезти ценный груз.

«В «котлах» хорошо воюют только смертники, — говорил старый чуркобес. – Люди не шахматные фигурки. Меняться даже на более ценных врагов с гарантией собственной гибели никто не захочет».

Отдавая приказ о прорыве «на колесах», Окурок подумал, что, если что-то пойдет не так, он будет долго себя корить за глупость. Но времени на размышления было критически мало.

Эта часть улицы Зеленой была необитаемая. Тут был только заброшенный завод и склады, которые использовались от случая к случаю.

Но даже когда они пересекли заброшенную железную дорогу и въехали в жилой район на улице Кооперативной, Окурок заметил, что пешеходов нет, будто все повымерли.

«Они знали. Эти сукины дети все знали».

Над этой частью Заринска возвышалась Башня Мазая — бывшее здание правления СибАгроПрома в семь этажей высотой. Самое высокое в городе, из серого бетона с обвалившейся облицовкой, оно было давно заброшенным и выгорело изнутри. Уже много лет оно стояло, как обугленный труп. Прежнему правителю Богданову или идиоту Бергштейну надо было его подорвать, но, видно, жалко было.

Именно с верхних этажей этого здания открыли по ним огонь. Мотоциклетки просто смело с улицы ливнем огня. Но своей смертью их водители и стрелки спасли остальную часть колонны, дали время, чтоб определить, откуда ведется стрельба.

Колонна свернула, часть машин понеслась прямо по тротуарам и по заросшей травой разделительной полосе. Пулеметы ган-траков начали «обрабатывать» здание — на фасаде тут и там вспухали фонтанчики пыли, на месте попадания пуль оставались щербины, но, как и все вещи, которые строил для себя Мазаев, здание СибАгроПрома было основательным и прочным.

Бойцы «Черепа» попытались было контратаковать. Человек пятьдесят стеклись к зданию с разных сторон, не прекращая стрелять из автоматов по окнам.

Но вдруг там, где шли атакующие, начали словно хлопать хлопушки. И вот уже почти все, кто пошли на штурм, лежали грудами мяса на асфальте. Автоматический гранатомет тоже стоял где-то в доме. И стрелял из него кто-то умеючи.

Такой был в городе у милиции, вспомнил Окурок. Надо было его забрать, но руки не дошли.

На первый этаж не сумел прорваться никто. Все, что смогли сделать высадившиеся — это на время отвлечь на себя внимание.

Всех уцелевших подобрал идущий последним грузовик, и они рванули дальше по объездной дороге, чтоб поскорее уйти из опасной зоны.

Когда Башня уже осталась далеко позади, стальной борт флагмана прошила насквозь пулеметная очередь. Машина с трудом удержалась на дороге.

Обернувшись на стук падения, сидевший на общей лавке атаман увидел, что Мишка рухнул ничком. Кровь захлестала ручьем. Одновременно через несколько сквозных пробоин начал задувать ветер. Младший Никифоров, который сидел на крыше за пулеметом и поливал огнем Башню, больше не стрелял. Еще через мгновение его тело свалилось вниз с машины.

Окурок вспомнил, как пацан кривился, когда выпотрошенные караси, пролежавшие сутки, оказались живы и извивались в руках. И когда недоваренные раки — красные, как помидоры — начали шевелить усами и клешнями. А этот Никифоров над ним подтрунивал. И тех раков на его глазах ел живыми.

А теперь они оба лежат и ничем не шевелят.

Но, похоже, выбрались. Хотя эта тишина на улицах могла быть обманчивой.

Когда они чуть притормозили, Окурок, поплевав на руки, сам сел за пулеметную турель. Проверил боекомплект, примерился к тяжелому и неухватистому устройству и сам начал следить за обочинами дороги и окнами, приникнув к прицелу. Дальше тянулся бывший 3-ий микрорайон — незаселенные дома из бетонных панелей. Так — отстреливаясь и петляя по дорогам и широким дворам, они пробились к караванной площадке, которая была крайней западной точкой города.

Окурок пересел в кабину. За пулеметом его сменил Никифоров-старший, который очень хотел за брата отомстить.

Словно что-то почувствовав, Атаман засунул один наушник радио в ухо и начал переключать частоты. И вдруг сорвал наушники так, будто они горели огнем

«Жители Заринска… сибиряки… братья. Деритесь насмерть! Убивайте чужаков! Чтоб ни одна собака не ушла!» — вещал голос, судя по всему, совсем молодого пацана, срываясь на нотки истерики. Никаких других сигналов он не поймал.

Когда последний из высоких домов остался позади, Окурок увидел, как кто-то машет им рукой с дороги. Рядом за бетонным забором темнел небольшой склад.

Окурок сначала не узнал старого Мустафу. Он был не в своей натовской форме, а в обычной черной спецовке, на голове у него не было его обычного убора. Рядом жался Бергштейн. Непонятно было, заложник он или нет. Их сопровождало четверо бородатых нукеров с автоматами, которые не спускали глаз с регента (так иногда обозначал свой титул временный правитель).

— Всем покинуть машины! — приказал атаман Саратовский. — Занять оборону!

И спрыгнул на асфальт, едва дождавшись остановки грузовика.

— Что у вас там происходит, Мустафа Ильясович?

— Звездец, — коротко ответил Ильясович. — Мы поехали проинспектировать погрузку. И прямо под нами рванул фугас. Водитель не выжил. Нас спасло только то, что они с тротилом пожадничали.

— Я пытался по рации докричаться до «Цербера», до ментов, до Замка… — рассказал Окурок, одновременно беря бинокль и рассматривая тот район, который они только что покинули.

— Радио больше не используй. Эти козлы частоты проверяют. В городе враги, и Замок, скорее всего, захвачен. Заринская милиция… она уже не наша. Полк, который послали к Казанцево, весь переметнулся. Демьянов тоже вполне жив. И «восточники» живые. Уже здесь они.