Олег Верещагин - Волчья песнь

— Мистер, честное слово! — вмешался Сашка, с трудом подбирая слова. — Я — Алекс…

— Язык выучи и назовись наследником престола! — оборвал его лётчик. — Твари!

— Да я русский! — оскорблённо заорал Сашка. — Что вы как ребёнок! Ну… ну… у нас, в России правит…

— Это все знают, заткнись! — лётчик пару секунд помолчал, потом спросил: — Кто Возглавляет Большой Круг?!

— ФонРайхен! — обрадованно-поспешно крикнул Сашка. Горька вздохнул, сделал большие глаза — и точно, ответом была насмешливая брань, а потом торжествующий крик:

— Уже пять лет, как Столпников! ФонРайхен, видели вы?! Уроды конченые, и разведки ваши… давайте, идите, берите меня, хватит трёпа!

— "ФонРа-а-айхен", — передразнил Горька. Сашка огрызнулся:

— Откуда я знал?! И ты не знал, откуда нам… а! Мистер! Мы восемь лет тут… мы…

— Спецназ восемь лет в тылу врага?! Да ну?! Ты, наверное, даже не сторк, может, калм?! Врёшь и не краснеешь!

— Да что ж за… — Сашка встал в рост. — Да слушайте вы! Мы не спецназ!

— Мы партизаны! — поддержал Мирко. Ответом был новый залп брани:

— Партизаны?! А может, Дикая Охота, Эдрик и Годда в одном лице?! Какие ещё партизаны тут?! Я у вас от смеха сдохну раньше, чем от потери крови!

— Не верит, — огорчённо прошептал Сашка, поворачиваясь к своим. — Ни в какую…

— Мистер! — тоже по-английски закричала вдруг Люська. — Нас тут пять девушек — как думаете, у кого тут могут служить пять девушек?! Одной вообще четырнадцать лет! И ещё тут мальчишка, ему тринадцать всего!

— Дура, — отчётливо сказал Олмер.

Слышно было, как внизу упало что-то металлическое.

— Ребята, — хрипло позвал лётчик. — Правда наши, что ли?..

…Попрыгав вниз, они оказались в высоком каменном коридоре со странно приглаженным сводом. В свете, падавшем в дыру сверху, была видна округлая арка, срезавшая коридор дальше направо; слева коридор был завален на всю высоту.

Лётчик лежал на полу в груде парашютной синтетики. И его лёгкий скафандр, и парашют, и пол были в крови, но лётчик сразу отказался от помощи:

— Не надо… мне конец, тут десятка полтора дыр… с такого расстояния били, что… бомбардира сразу убило, а мне вот… а мне не надо больше ничего, — он улыбнулся, оглядывая сгрудившихся вокруг молчаливых ребят. — Ого, а вы как из кино… мне бы такие фирменные брючки, как у тебя, парень, — он кивнул Олмеру, и стало видно, что он сам ещё совсем молод, лет двадцати. На рукаве его формы были два молота — все помнили, что это обозначение звания лейтенанта в ОВКС Земли.

— Мы видели, как вы сражались, — тихо сказал Олмер. Лётчик улыбнулся снова:

— Ну, мы им поубавили самоуверенности. И, по крайней мере, я умираю среди своих, хоть это и похоже на сказку… кто там у вас англосакс?

— Я, сэр, — вышел вперёд Дик. — Ричард Робертс, сэр.

Девчонки почти все разом заплакали. Держалась только Галя, но и она часто моргала и покусывала губы. Парни потупились и громко сопели.

— Ну, это лишнее… — лётчик закашлялся кровью. — Бросьте лить слёзы, лучше бейте их и дальше…

— Послушайте, — Сашка опустился на колени. — Послушайте, нам надо… мы думали, что тут глубочайший тыл… мы остались во время эвакуации… нам очень жаль, но поймите… как идёт война?

Лётчик вдруг улыбнулся. И сказал, привстав:

— Была Сельговия… их армии разбиты. Вам осталось продержаться не так и много, мы наступаем, они — бегут, не отступают — бегут. На эту планету готовится десант. Это всё прав…

И он бесшумно упал обратно — на свой парашют.

Его звали Турферт Фаулер.

Ребята не взяли у пилота ничего. Ни отличной карты. Ни хорошего ножа. Ни незнакомого большого пистолета. Ни многоцелевого хронометра в противоударном корпусе. Завернув труп в парашют, они выбрались наружу.

Впрочем — не все.

Горька продолжал стоять в коридоре, задумчиво глядя в его темнеющую глубину. Сашка, свесив голову сверху, спросил:

— Тебе что, руку подать?

— Я туда, дальше, хочу пройти! — с неожиданным азартом откликнулся Горька. Сашка хмыкнул, но смолчал. — Подумай — крепость Рейнджеров! Когда ещё такое можно будет увидеть; это же настоящее открытие! А я даже рисунков или снимков не помню… — голос Горьки стал почти жалобным.

— Нам-то сейчас что до него? — нетерпеливо сказал Сашка.

— Ну… — Грин коротко пожал плечами. — Понимаешь… мне кажется, что тут никто и не был с того дня, как крепость разорили. В общем, ты как хочешь — а я пойду.

— Погоди, — тяжело вздохнул Сашка, — сейчас я факел сооружу…

…Они шли уже довольно долго, растягивая за собой трос. Подземелье не походило на лабиринт, но на всякий случай стоило принять меры предосторожности — максимально возможные.

Сашка светил факелом. Горька осматривал стены и арки, сделанные в виде всё тех же Огненных Цветов — не найденных пока вживую ни на одной планете! — соединённых в середине потолка вырывающимися из сердцевин языками пламени. На стенах не было ни росписей, ни барельефов; слева и справа тянулись ряды выбитых дверей, за которыми обнаруживались снова и снова скучные пустые комнаты, словно это была казарма… или, может, как раз и была? Похоже было, что подземелье тщательно и профессионально почистили. И, судя по дверям — те, кто разгромил крепость, неизвестные земной науке, но, видимо, страшные противники Рейнджеров.

И всё-таки Сашка не ворчал, осматриваясь с не меньшим интересом, чем Горька. А тот неожиданно и совершенно ни к месту спросил:

— Ты заметил, что наши как-то не очень обрадовались, когда услышали, то, что лётчик сказал?

Сашка посмотрел на него:

— Да ну. Просто они удивились и обалдели. Да я и сам…

— А всё-таки нет, — упрямо и уверенно возразил Грин. И добавил задумчиво: — Знаешь… по-моему, им уже просто трудно себе представить, что где-то есть какая-то война и какие-то земляне. Это для них что-то вроде религии, или даже сказки.

— Ляпнешь тоже… — Сашка поморщился.

— Да? — грустная ирония была в голосе Горьки. — А я вот и сам понимаю, что очень многое забыл. Мне сколько тогда было? Шесть лет же. Куски какие-то, обрывки в голове… Смотри, пыли нет.

Сашка остановился, удивлённый такой переменой темы разговора. И понял только сейчас, что это настоящая правда. Коридор выглядел так, словно его аккуратно убирали. Левой рукой Сашка потянулся за "маузером", но поймал взгляд Горьки и, пожав плечами, неловко улыбнулся:

— Так… — хотя друг ничего не спросил и вообще уже снова смотрел в другую сторону. — Знаешь, похоже, тут роботы-уборщики постарались, помнишь, была серия такая? Они ещё вечно ломались, — он хотел, чтобы эта болтовня прозвучала оживлённо и свободно, но Горька неожиданно сам схватился за пистолет, хрипло выкрикнув:

— Факел выше!