Олег Верещагин - Волчья песнь (СИ)

Легко пробравшись в местную администрацию, Машка и Олмер украли схему с изображением канализационной сети. Бранка засела на крыше дома напротив гарнизона - со своей неразлучной снайперкой. К четырём утра Горька прикрывал Бранку, сидя в одном из садов, а Машка, Сашка и Мирко сидели в коридоре под открытым люком. Остальные ждали в коллекторе в парке.

Когда люк распахнулся, Бранка пересекла натянувшуюся верёвку пулей. Естественно, никто не ожидал, что Дик грохнется точно в люк - это было уже счастливой случайностью. Да и выстрела Бранки никто не слышал толком, потому что как раз в это время Горька открыл огонь наудачу - это оказалось тем более неожиданно, что все сады и дома вокруг проверяли (Горька в это время сидел в кроне яблони и грыз скороспелку) Бранка преспокойно ушла с крыши задворками и переулками. Горка, расстреляв не меньше дюжины магазинов (и при этом перемещаясь по садам и задворкам), воспользовался стоявшим в одном из дворов гражданским трициклом - проломил заборчик и "сорвался" от погони...

...Потом Лесные Псы покинули коллектор. До полудня они добрались к своему складу, нагрузив себя и волков боеприпасами - и к вечеру были уже в полусотне километров от Фафине, недалеко от лесной деревушки Леве, в полнейшей глуши, предоставив врагу обыскивать леса и исходить бессильной злобой и непониманием...

32.

Лагерь Лесных Псов был разбит на лесном холме на берегу тёмного зелёного озера, к которому можно было пробраться лишь "за хвостом волка". Ну а уж если Лесные Псы не могли сами найти троп, полагаясь на помощь волков - то куда там врагам!

На этот раз они не разжигали костра и не вели разговоров. Бросив вещмешки и рюкзаки на траву и прислонившись к ним спинами, откинув головы, разбросав ноги, смотрели они в небо над озером. И волки, лёжа рядом с людьми, смотрели в небо тоже. А потом поднялись и начали уходить - к своим далёким логовам, подругам, подрастающим волчатам... Они исполнили свой долг перед друзьями и уходили отдохнуть, чтобы в любой момент вернуться на зов...

А Лесные Псы остались сидеть, заворожённо глядя в небо. Они снова победили, а небо - небо ничуть не изменилось, и половинка Неразлучного висела в небе... Хотелось прости сидеть и сидеть...

- Давайте всё-таки разведём костёр, - наконец пошевелился Горька. Но Сашка, поднявшись, покачал головой.

Он стоял, опустив руки и вскинув голову - рослый, поджарый, уже почти взрослый человек, выросший и возмужавший на войне. Его поза, его одежда, его молчание - во всём это было... было что-то эпическое, иначе не скажешь.

- Вспомним наших погибших, - сказал он, поднимая руку. - Давайте вспомним тех, кто шёл с нами от начала и не дойдёт до конца никогда - но навсегда останется с нами, в наших сердцах. Победим мы - победят и они. Умрём - и они умрут с нами навсегда. Мы многое и многих потерял - но, думаю, все согласятся, что больней всего для нас было терять тех, кто вырос рядом с нами и сражался рядом с нами - и пусть простят нас наши старшие, что мы не их вспоминаем сегодня... Ну? Кто начнёт, Лесные Псы?

На какое-то время снова стало тихо. Сейчас все и правда вспоминали - вспоминали тех, кто остался на дорогах войны за прошедшие годы.

Наконец поднялся Мирко. Сверкнул нож - и с ладони юноши упали несколько капель крови. Протягивая руку к друзьям, он заговорил с отчётливо уловимой нежностью:

- Я хочу говорить о Ларе - да и кому говорить о сестре, как не брату? Она была верной, честной и смелой, какой и должна быть русская, какой должна быть девчонка Земли. Разве оставила она друга в беде, когда пришла смерть?

- Тогда надо говорить и о её друге, - поднялся Дик, проведя по ладони ножом. - Тони Роклифф был достоин своей подруги. Разве он не пал, прикрывая наш отход? Пал, как мужчина и как воин, хотя был младше почти всех нас - сейчас! Аоу!

- Они были хорошей парой, - снова сказал Мирко, - достойной друг друга и народов, к которым принадлежали по крови... Он погиб, защищая друзей. Она погибла, вернувшись к телу уже мёртвого друга и защищая его! Аоу!

- Помните тот декабрь, - раздался звонкий голос Олмера. С его ладони, рубиново сверкнув, упали и повисли на траве капли крови, - когда деревья лопались от мороза?! Это была самая страшная зима - помните, как мы мёрзли, как нам нечего было есть?! Помните, как трудно было просто подняться на ноги?! Они ушли в мороз - Борька Усков и Мэгги Холлин! Они не вернулись... а потом мы нашли их рядом с тушей оленя, которую они волокли к нам в лагерь... и не дотащили. Умерли, стараясь спасти нас... Аоу!

- Сказав о Борьке, нужно сказать и о его сестре, - встала, уколов ладонь, Машка. - Я не знала другой такой девчонки, как Светлана! Она была доброй, она была отзывчивой, всегда готовой помочь. Мне ли не знать, почему холод той зимы забрал и её?! Я была ранена тогда, и она, старшая, отдавала мне свою пищу, чтобы я выжила. И я выжила, а она - замёрзла, просто не проснулась однажды утром, потому что у неё не стало сил противиться холоду... Аоу!

- О Сиге Сюне скажу я, - поднялся Горька, и его "Глиммер" сверкнул, разрезая ладонь. - В конце концов, я знаю его лучше всех прочих.. и я говорю "знаю", потому что для меня он не мёртв и сейчас. Он хотел стать военным и больше всех нас верил в то, что Земля победит; его вера сбылась, и погиб он, как военный. Вы знаете, как он был ранен в бою. Знаете, что отстреливался, пока его не обошли. И он ничего не сказал. Скажи он хоть слово - сидели бы мы сейчас здесь? Нет. "Сумел молчать в руках врага!" - какое ещё надгробие нужно солдату и мужчине? Аоу!

- Кто скажем о Мэсси? - спросил Сашка. - Дим, ты? Она была твоей девушкой. Ты, Люсь? Она была твоей лучшей подругой.

- Скажу я, - встал Димка, - и пусть не держит на меня зла Люська... Я не стану говорить сейчас о девушке Мэсси. Я скажу о Мэсси-бойце! Тот бой помнят все. Мы отрезали преследовавший нас отряд врага. Лихой был бой, но нас было мало, и они уже почти вырвались и з ловушки - помните? Кто тогда под огнём перебежал поляну? Кто взорвал скалу, похоронившую под собой этих обезьян? Мэсси Роуз, дочь и кровь Англии! Мы нашли её - помните? - мёртвую, пробитую пятью пулями. Мы похоронили её с автоматом в руке. Аоу!

- Тогда я скажу о Ромке Коржевом, - встала, резко взмахнув ножом, Люська. - Он был тихим. Слишком тихим для парня. Я любила его и смеялась над ним, а он только улыбался мне. Но он был - помните?! - лучшим снайпером отряда. Помните его винтовку и триста сорок семь белых чёрточек на прикладе? Триста сорок восьмой стал последним... Да и не было тогда у Ромки винтовки - нож в руке, двести кило трусливого рассвирепевшего мяса напротив и моя вывихнутая нога позади... Он умер. И победил. Аоу!

- Осталась Аня Салькова, - негромко подал голос Горька, - но кто о ней скажет лучше Сашки?

Сашка дёрнулся, словно через него пропустили ток. Обвёл всех расширившимися глазами; губы юноши дрогнули, будто он и правда хотел что-то сказать, но не смог... или не захотел. Он покачал головой и запустил пальцы в волосы, прикрыв глаза.