Псих. Пенталогия (СИ)

Глава 10

- Что? Серьезно?

Скажу честно: седьмой форпост меня удивил. Я ожидал увидеть развалины, коттеджный поселок, форт, или даже целую крепость. Но уж точно не городок в стиле "Дикого Запада", словно сошедший с экрана вестерна. Деревянные домики вдоль единственной улицы, тюрьма, церковь, мэрия и, разумеется, салун. Коновязь с лошадьми в наличии. Правда лошади давно подохли, что немного смущает, и теперь над ними вовсю кружат мухи. Не хватает только перекати-поля и двух ковбоев на площади. А вот мы совсем не вписываемся в картину, со своим броневиком и помятым внедорожником на прицепе.

Мы остановились возле салуна, если где и есть люди, то только там. Как только мы вышли из броневика, тут же запах перегара ударил в нос.

- Весело тут, как я посмотрю.

- Ты иди, посмотри, что там, а я на шухере постою.

- Что? Запах не нравиться? Мне вообще-то тоже. - Приятного, и в самом деле, мало. Перегар перебивал даже запах гниющих туш. Похоже, здесь с самого обрыва бухают. - Но надо, всё-таки, узнать, что тут произошло.

- Узнай, потом мне расскажешь. А мой нос этого не вынесет! - И Кира закрылась в броневике. Фи, какие мы нежные. - Сам такой. - Прозвучало у меня в голове.

Как бы то ни было, я толкнул пендель... пендаль... дверь и зашел в салун "У неуловимого Джо". Картина Репина "Нажрались". Пьяные ковбои, спящие на деревянных столах, пьяный пианист под пианино, пьяный бармен за стойкой и пьяные девицы в пышных платьях, спящие в обнимку с перилами лестницы, ведущие на второй этаж. И повсюду бутылки, бутылки и бутылки, а еще пепельницы, плевательницы, окурки. А запах-то, запах! К перегару, который был слышен и на улице, добавился запах пота, табачного дыма, а еще, по-моему, тут кто-то сдох. На люстре, сделанной из тележного колеса, гирляндами висят бюстгальтеры, трусы, причем стринги соседствуют с семейками в горошек, носки и много чего еще, что не рассмотреть, из-за висящего в воздухе дыма. Хоть топор вешай.

Оглядев всю эту картину, я, пытаясь не поскользнуться на многочисленных бутылках, направился к стойке. Жаль, нет сапог со шпорами, тогда бы картина была полной.

- Бармен, есть тут кто адекватный?

- Ик! Тут, ик, есть только виски! - Бармен уставился на меня затуманенными глазами и попытался открыть бутылку с виски.

С третьей попытки у него это удалось. Он набулькал чуть-чуть в стопку, после чего присосался к бутылке и, опустошив ее наполовину, рухнул на пол. Замечательно. Тут на плечо мне легла чья-то рука, и кто-то заплетающимся языком задал мне главный вопрос жизни, Вселенной и вообще.

- Ты меня уважаешь?

- Нет. - Я развернулся к говорившему.

Колоритный персонаж: на голове чепчик, рожа синяя, из синего носа свисает длинная сопля, рубашка заправлена в трусы. Женские, кружевные, надетые поверх брюк и револьвера в кобуре.

- Да, ик, ты хоть знаешь, ик, кто я? - Ковбой попытался достать револьвер, но из-за трусов это у него плохо получалось. - Я Грязный Гарри! Самый, ик, быстрый стрелок на всем Диком Западе!

- Я в этом сомневаюсь! - Я достал свой револьвер и воткнул ствол ему под нос.

Гарри дернул головой и повесил свою соплю мне на револьвер, вот же зараза!

- Бешеный Билл?! - В его глазах отразился ужас. - Здесь бешеный Билл, спасайся, кто может! - Он попятился назад, наступил на бутылку, проехался на ней назад, после чего с грохотом свалился на пол.

- Ты там жив? - Я подошел к нему, осматривая на предмет повреждений.

Самый быстрый стрелок Дикого Запада не ответил мне, вместо этого он нащупал руками бутылку, отвесил ей смачный поцелуй и, обняв "возлюбленную", захрапел.

В сумасшедшем доме день открытых дверей. Что они тут устроили? Тематический парк развлечений? Похоже на то, если судить по стоимости бутылок на полках за барной стойкой. Я вытер ствол револьвера о рубашку Грязного Гарри и направился на улицу.

Следующим пунктом назначения я определил мэрию. На этот раз Кира пошла со мной, всё-таки любопытство пересилило брезгливость. На двери мэрии висела записка: "Ушел в салун, буду через пять минут". Иными словами мэр этого славного городка тоже находится в состоянии "нестояния". Дверь была закрыта, но я выбил ее ударом плеча, и мы зашли внутрь.

Внутри оказался вполне обычный офис начальника. Тамбур со столиком секретаря, а за дверью сам кабинет с большим столом в виде буквы "Т", на котором лежали бумаги, ноутбук-огрызок последней модели и разные мелочи, вроде пепельницы, папье-маше, подставки под канцелярские принадлежности, на стене полочки со всевозможными грамотами и сертификатами, шкаф с мини-баром.

Я порылся в бумагах на столе: договора, накладные, а вот и прайс-лист. Стригите меня налысо! Денек в парке развлечений "Дикий-Дикий Вест" стоил как мой месячный заработок в былые времена. И это без учета аренды лошадей, сбруи, оружия, я уж не говорю о прайс-листе за сафари. От пяти тысяч вечнозеленых за волка, до сорока за слонопотама. Ну, хоть саблезубых в списке нет, уже это хорошо.

В тюрьме, куда мы зашли после мэрии, выводил носом рулады пьяный шериф. Как он оказался в камере, история умалчивает. Но пусть и за решеткой, все-таки блюститель закона устроился с комфортом: ящики виски, мешок закуски, вода, комфортная двуспальная кровать. Мамзель в комплекте, такая же пьяная, как и шериф.

Оставалось лишь надеяться, что служитель культа блюдет трезвость. Впрочем жила она ровно до того момента, как распахнулись двери церкви. В нос ударило амбре покруче чем в салуне. От одного запаха закружилась голова. Мы прошли мимо рядов лавок, дошли к кафедре, где обнаружился пастор, в обнимку с монашкой.

- Святой отец, вы согрешили. - Ноль внимания. Пришлось чуть-чуть подопнуть его, чтобы сонное недоразумение разлепило-таки глаза. - Проснись и пой! Кое-кто проспал второе пришествие, и теперь будет вечно гореть в аду!

- А-а-а-а! Демоны! - Пастор вскочил и начал креститься левой рукой. - Изыди, слуга дьявола! Чур, меня, чур! - Он попятился, наступил на рясу, упал и пополз на спине, отталкиваясь локтями и ногами. - Во имя отца, и сына, и святого духа! Аллах Акбар!

Выкрикнув последнюю, ни к селу, ни к городу, фразу, пастор рванул прочь с низкого старта, выбив головой дверь, которая, к слову, открывалась наружу.

- Что это только что было? - Спросил я, когда дар речи вернулся ко мне. - Толи лыжи не едут, толи я ничего не понимаю.

- Какие лыжи? Причем здесь лыжи? Что вообще здесь происходит?

- Просто, либо они, либо мы сошли с ума. Ничем другим объяснить творящийся здесь бедлам я не могу.

- И что нам делать? Оставить их тут?

- Оставлять нельзя. Жалко, пожрут их твари, потом будут похмельем мучиться. Примчится Гринпис, будет тут мозги канифолить. Почто, мол, зверушек в обиду дали, почто не защитили?

- Какой Гринпис? Какие мозги? Какие зверушки? - Кира начинала злиться. Даже кисточки на ушах занялись синим пламенем. - Надо мной-то не издевайся! Говори нормально! А то, как дам в бубен, неделю звенеть будет!